Дорога к «Черным идолам» - Виктор Васильевич Смирнов
— Вот уж не повод! Сдашь еще! — он посмотрел на упрямые складочки в уголках ее рта. — Безусловно. Вот я не реву. А я бросаю институт и еду домой, в Чурым.
— Постой, ты из Чурыма? — спросила девушка. — Так ведь я тоже. Но почему ты бросаешь институт? — сказала она озабоченно. Они обменялись ролями, чувство землячества заставило ее взять покровительственный тон.
Иван рассказал о своих заботах позднее, когда они, молчаливо и просто признав необходимость дружеского союза, бродили по городскому парку и смотрели на Ангару, на сопки, которые напоминали им родные горы.
В институт Ивана привел случай: на спортивной площадке его заприметил тренер «Буревестника». В демобилизованном ефрейторе тренер угадал будущего боксера-тяжеловеса. Иван не собирался оставаться в городе, но тренер сумел его уговорить. Он даже родне шофера написал: вот, мол, какие перспективы открылись перед парнем. Диплом, квартира, хорошая зарплата и чемпионское звание.
Родня поднажала. Иван поколебался и согласился. Тренер помог распахнуть неуступчивые институтские врата.
Учился Иван старательно, но боксерские успехи сопровождали его только до первых настоящих боев. Он не обладал спортивной злостью и вел себя на ринге с благодушием, которое допустимо лишь за вечерним самоваром. Кулак, силу которого ученый тренер оценивал в четыреста килограммов, был безобиден, как подушка.
Парень тосковал по машине и горам. Кто же должен оставаться в Чурыме, Маракане, во всех знакомых и незнакомых поселках и деревнях, размышлял Иван, если все отправятся выбиваться «в люди» и осядут в удобной городской жизни, как тополиный пух на воде? Кто же будет тогда водить машины, срезать маральи панты, собирать живицу с лиственниц и доить коров?
«Я шофер, — повторял Иван. — Я шофер, и мое место — та м…»
Он подал заявление и был отчислен из института.
— Что ж, мы уедем в Чурым и там будем встречаться, — сказала Нина, впервые выслушав сбивчивый рассказ своего нового друга.
Встретиться им пришлось лишь два раза, когда шоферу удалось получить путевку в Шалый Ключ. Машины редко ходили в старательский поселок.
Иван опасался, что их робкая, едва успевшая зародиться любовь погаснет, придавленная расстояниями и тайгой.
…Указатель с чернильной надписью «Шалый Ключ» остался позади. Иван, взбудораженный воспоминаниями, не думая, вертел баранку. Дизельный двигатель в кузове подпрыгивал на выбоинах и обиженно кряхтел, расшатывая доски.
— Нет, я приеду к ней еще раз и все скажу, — решил Иван. Указатель со стрелкой все еще стоял перед его глазами. — Обязательно приеду!
Дорога вышла в широкую долину, пропитанную, как губка, влагой. Рыжая трава колыхалась под ветром, открывая окна свинцовой затхлой воды. Горы здесь расступились, чтобы сомкнуться в скрытой мглой дали. Грузовик запрыгал на кочках.
И тут шофер снова увидел голубой «ЯК». Он летел над болотистой долиной — одинокая осенняя птица. Порывы ветра сносили его, но самолет, покачивая крыльями, возвращался на прежний курс.
Летчик, наклонив машину, высматривал что-то. Иван выключил мотор и встал на подножку.
Вот самолет клюнул носом и стал резко снижаться.
«Может, бензин кончился?» — подумал Иван и отчаянно замахал рукой.
— Кочки здесь, кочки! — закричал он летчику.
«Як» прошел в пятнадцати метрах от земли, так что парень почувствовал удар воздуха, отброшенного винтом. В фонаре кабины возникло и исчезло молодое лицо. Самолет описал размашистый круг и снова пошел на автомобиль. Шум мотора уменьшился, стали видны лопасти пропеллера — летчик планировал.
Какой-то округлый и длинный предмет, похожий на школьный пенал, выпал из самолета и полетел, кувыркаясь, к грузовику. Он шлепнулся в воду метрах в пяти от дороги.
Иван, по колено проваливаясь в топь, подбежал к месту падения. Нащупал в тёмной луже вымпел, отвинтил крышку. Листок скользнул в ладонь.
«Немедленно в поселок Шалый Ключ! — прочитал шофер. — На шахте авария, засыпаны старатели. Срочно насос! Приказ директора автобазы. Надо успеть!»
Летчик, поднявшись немного, продолжал наблюдать за ним. Иван махнул ему белым листком и залез в кабину. Хоть это было и трудно на стиснутой болотом дороге, он сразу же развернул свой ЗИЛ, чтобы летчик убедился: приказ понят правильно.
Самолет, покачивая плоскостями, еще раз прошел над машиной, заглушая грохотом своего двигателя рев грузовика. Через минуту он исчез в облаке.
Машина тяжело скакала по кочковатой дороге. Скорее, скорее! Сейчас каждая минута ценою в человеческую жизнь. А до Шалого Ключа далеко. Очень далеко. И голова гудит от усталости. Тяжелая, как ртуть, кровь стучит в висках.
Он ехал в поселок, о котором мечтал только что, но мысли о Нине отступили куда-то далеко.
Нужен насос. И никто, кроме него, Ивана, не в состоянии помочь старателям. Случайно он оказался ближе всех к поселку и мог доставить насос на место аварии гораздо раньше, чем другие. Сотни людей, наверно, уже знали о несчастье и переживали его. Но помочь гибнущим шахтерам мог только один человек, Иван Сажа, шофер районной автобазы.
Только бы не подвел мотор. И тормоза. И масляный насос… Снова приблизились гольцы. Водитель переключил скорость и уверенно взобрался на первый подъем Чутким шоферским ухом он выслушивал дребезжащую, ревущую и стонущую машину, а глаза впитывали дорогу.
Он думал о тех препятствиях, которые придется преодолевать на пути в поселок. Дорога была аховой. Даже видавшие виды чурымские водители поверили: «Кто в Шалый Ключ не ездил, тот еще не шофер».
Но Иван ничего не знал о главной опасности, которая подстерегала его на пути.
Еще до того как самолет сбросил вымпел с приказом, из Шалого Ключа навстречу машине вышли двое. Вышли, чтобы ее остановить.
Приезд Ивана в поселок был равносилен для них смертному приговору. Они были готовы на все.
«Большой фарт» Вени Лискова
С приезжим «охотником» Эмиком Веня Лисков, он же Веня Тихий, прыщеватый узколицый молодой человек, познакомился в чурымском ресторане «Восток», где подавали фирменное рагу и водянистое пиво. В дневном безлюдном зале Веня скучал над пустой кружкой, наблюдая, как исчезает со стекла пена.
Несколько лет назад Тихий покинул поселок Шалый Ключ в поисках легкой наживы. Его не устраивала горняцкая жизнь. Чудовищный факт — чтобы приобрести, нужно заработать — угнетал Лискова. Он считал, что ловкий, пронырливый человек может обойтись без каждодневного труда.
Лисков браконьерствовал на Каспии, спекулировал на целине и в конце концов примкнул к шайке грабителей, орудовавших на железных дорогах. Там он заслужил кличку Тихий за показное смирение и слепую готовность подчиняться главарю.
Милиция вскоре накрыла шайку,
