За пивом! Крупнейший пивной забег в истории, воспоминания о дружбе и войне - Джон Донохью
Я сделал последний глоток и направился к двери. Денег за выпивку Полковник с меня не взял и закричал:
– Боже, благослови Чики! И благослови Америку!
А некоторые парни голосили вслед:
– Точно!
Или:
– Вперед, Чики!
Как будто Полковник отдал мне приказ и я отправлялся на задание.
Была только одна проблема. Я все еще сомневался, что смогу это сделать.
Глава 3
Поднять паруса!
На следующий день я отправился во дворец Национального морского профсоюза на углу Седьмой и Тринадцатой. Эту могучую организацию основал в 1936 году бесстрашный боцман по имени Джозеф Большой Джо Карран. Министр торговли при президенте Франклине Рузвельте обвинил его в мятеже, после того как тот сагитировал моряков с океанского лайнера «Калифорния» не отдавать швартовы, пока месячное жалованье не будет повышено на 5 долларов. Забастовка тогда прокатилась по всему Восточному побережью, и Карран стал президентом профсоюза. Но Большой Джо добился не только 40-часовой рабочей недели и льгот. Чтобы покончить с коррупцией при заполнении вакансий и сохранить рабочую спайку, он создал для нас открытую биржу труда. НМП (теперь он называется Международный союз моряков Северной Америки) сослужил очень добрую службу и мне, и многим другим морякам.
Профсоюз выстроил три современных здания в районе Челси на северо-западе Нижнего Манхэттена, в том числе похожую на корабль штаб-квартиру, в которой я сейчас находился, и Дом моряка с сотней гигантских окон-иллюминаторов, бассейном, тренажерными залами и аудиториями. Теперь это Морской отель.
В шестидесятых Нью-Йорк все еще оставался процветающим морским портом. В зале для найма была доска с указанием, какие корабли находятся в порту и какие на них открыты вакансии: кочегар, моторист, боцман, матрос, смазчик и так далее. Если вы обретались на берегу и были готовы вернуться в море, вы спускались в биржевой зал и садились там с другими моряками, а портовый профсоюзный делегат выкрикивал названия кораблей и пункты их назначения. К примеру:
– «Манхэттен»! В Залив!
Это один из нефтеналивных танкеров, что принадлежали греческому судоходному магнату Ставросу Ниархосу. Он возвращался в Персидский залив за черным золотом.
Или так:
– «Аламеда»! Каботаж!
«Аламеда» была торговцем, обходившим порты по всему Восточному побережью США. Других подробностей там не сообщали. В те дни газеты печатали, какие корабли стоят в порту. Скажем, если бы прозвучало что-нибудь вроде «Линии Мура и Мак-Кормака!» (или попросту «Мурмак», как мы их называли) – это значило, что судно, отвалив от пирса на Двадцать третьей улице в Бруклине, с высокой вероятностью направлялось в Южную Америку.
Выбрав этот маршрут, вы могли уйти в плавание в тот же день и не появляться тут месяца четыре. Это большой кусок суши со множеством портов. Перед тем как идти дальше, может потребоваться неделя, чтобы разгрузиться и заправить четыре или пять танков с горючим. Вот почему вы всегда будете знать, когда судно уходит, но не когда оно возвращается. В Штатах корабль забирает один груз в Бруклине, останавливается в Филадельфии, чтобы добавить другой, а затем направляется в Балтимор, Норфолк, Чарльстон, Саванну. После этого он сходит за границу и будет еще разгружаться и загружаться вдоль восточного побережья Южной Америки, пока не вернется обратно в старые добрые США, где вы и получите расчет наличными.
Внезапно я услыхал слово «Виктори», выпрямился и навострил уши.
– «Дрейк Виктори!» – повторил чей-то голос.
Я сразу решил, что это судно, скорее всего, идет во Вьетнам. Крупные и быстроходные грузовые транспорты типа «Виктори»[19] служили еще во Вторую мировую, затем числились в резерве и на консервации, а теперь были приведены в порядок, хорошенько смазаны и возвращены в строй во Вьетнаме, перевозя все, от танков до речных барж. Я вскочил.
– На пирсе! – добавили они.
Это значило, что корабль вот-вот должен отчалить. Я зашагал в глубину зала. На «Дрейк Виктори» не хватало одного моториста, но у судна был плотный график, и оно собиралось уйти с неполным экипажем. А я как раз владел нужной квалификацией – смазчика из той «чумазой банды», что трудится в машинном отделении под палубой, – поэтому тут же и швырнул свою карточку в общую кучу. У меня был стаж, я дольше всех прошлялся на берегу – так что они взяли меня как миленькие. И велели топать с биржи прямиком на борт. Никаких тебе долгих задушевных прощаний.
У меня не оставалось времени даже заскочить домой. На всякий случай я захватил с собой спортивную сумку, поэтому помчался на Четырнадцатую улицу, купил там бритву, носки – лишь самое необходимое, – бросил их в сумку и поспешил в центр города к автовокзалу администрации порта, чтобы успеть на автобус. «Дрейк Виктори» был пришвартован в нескольких милях к югу от Статен-Айленда, в Леонардо, штат Нью-Джерси, где пирс длиной в милю вонзался в залив Раритан тремя причальными дамбами.
Едва я прибыл, как издалека увидел свою красавицу – все 455 футов корпуса роскошно сверкали на солнце. Я наполнился гордостью, глядя на этот корабль. Всего за двадцать один месяц во время Второй мировой американцы построили на шести верфях 531 транспортник такого типа. С их заостренным носом с наклонным форштевнем и круглой ложкообразной кормой, а также мощными паровыми турбинами, которые дали им втрое больше лошадиных сил, чем у устаревшей «Либерти», быстроходные «Виктори» имели куда больше шансов оставить с носом немецкие подлодки. То было жестокое состязание, и мы потеряли в нем 2825 транспортов, включая 138 кораблей предыдущей модели.
Рядом с причалом был бар. Я на всех парах влетел туда и потребовал целый ящик пива, а когда сообщил бармену, куда это пиво везу, тот сделал мне хорошую скидку. Я попросил у него Pabst Blue Ribbon, Schaefer, Schlitz, Piels, Ballantine и Rheingold – короче говоря, все нью-йоркские марки. По-моему, со времен Гражданской войны американский солдат никогда не оказывался так далеко от любимого пива. Дважды смотавшись во Вьетнам, я был убежден, что смогу пополнить свои запасы на месте чем-то хорошо известным, вроде «Будвайзера» или «Миллера», однако мне, понятное дело, хотелось
