Путина - Александр Сергеевич Зайцев
« Зачем – смеялся Жидков, – уху бы сварили».
« Пластырь давай – сказал я шутнику, – кровь течет, цапнул прилично, ну и зубы, как стеклышки». Залатав пробоину, я стал помогать. Во второй сети взяли пять рыбин.
« Негусто – рассудил Валя, – поехали домой, распутаем снасти и надо в другое место ставить, я, вчера, присмотрел на всякий случай, но боюсь, бесполезно это все».
После установки сетей принялись за свой улов. Шесть самок и шесть самцов, поровну. Все дамы с икрой. Я, по приказу Жидкова, притащил с поляны ведра и термос с соусом. Он достал нож, положил рыбу на кусок трехслойной фанеры. Нож у мастера был сделан из локомотивного поршня, по обеим сторонам широкого лезвия змейками струились кровотоки. Знатный ножик. Жидков сделал два косых надреза у головы, ловким движением достал жабры, не потревожив голову рыбы, и стал осторожно вскрывать брюхо, стараясь не проколоть желчный пузырь. Если его продырявишь, икра и рыба будет отдавать горечью, ничем не отмоешь.
« Смотри, потом сам будешь потрошить» – сказал он, не отрываясь от работы.
« Нет, – отказался я, – потом Ваши матюги слушать, мне и так работы хватит». Достав четыре икряных мешочка, он бережно опустил их в соус, и принялся за вторую.
« Коли ты такой пугливый – сказал он, – берись за мужиков, технология та же, жабры вырезай в первую очередь.
« А можно сразу голову отпахать, чтобы не мучиться» – поинтересовался я.
« Нет, только жабры, – отказал он – приказано сохранить полный товарный вид, молоки встретишь, с ними бережно, мы потом их с луком пожарим, я такой рецепт знаю, пальчики оближешь».
Приступил к работе и сразу порезался, когда жабры доставал. От соуса руки горели, мытье их с мылом помогало мало. Кое-как закончил свою работу на пол часа позднее Валентина. Икру, после соуса, перевалили в мешок, из двойной марли, рыбу тоже обмотали марлей и убрали в термос-ящик. Все отнесли на поляну. Жидков связался по рации с Хурбой, вестей от комбата нет, из батальона тоже.
« С катером справишься, – Жидков загадочно смотрел на меня, – попробуй гусей на меня шугануть, авось удастся подстрелить хотя бы одного».
« Справлюсь, не маленький, ты только покажи что и как» – не очень уверенно ответил я.
После десятиминутного инструктажа, я приблизительно, в теории, представлял, как управиться с катером, как включать передачи, менять шаг винта для заднего хода, как запускать и глушить моторы. Мы отъехали километров десять обратно, в сторону Хурбы. Валентин заглушил моторы, катер мягко ткнулся носом в прибрежный ивняк. Стараясь не шуметь, мы выбрались на берег, и стали подниматься на вершину холма.
На верху, Жидков достал бинокль и стал осматриваться. Гусей было видно и без бинокля, через протоку, в трехстах метрах, виднелась широкая водная гладь озера, чуть левее его центра, на воде колыхалось большое бело-серое пятно. Валя передал мне бинокль.
« Смотри Саня – он рукою направил бинокль в нужную сторону – видишь, две сосны особняком стоят. Там буду я, постарайся как можно ближе подогнать их к тому месту. Катись на них медленно, помни, при загоне гуси кружат слева направо, поэтому подбирайся и постоянно держись от них справа, иначе, так и будете по центру кружить, пока им не надоест. Как подойти к ним, видишь».
« Да, через вторую от нас протоку – я повернул бинокль, направо – сначала обойду камыши по левой стороне, от них к стае прямая дорога».
« Правильно – кивнул Жидков – камышиный остров, твой рубеж атаки, сиди там и не высовывайся, пока я селезнем, три раза не прокричу». Он достал манок и прокрякал три раза, внизу, на другой стороне нашего холма, ему бодро ответили.
« Ладно, давай с Богом, – он толкнул меня в плечо – хватит в бинокль смотреть, а то слышишь, к нам уже утки в гости собираются».
« Подожди, – я передал ему бинокль, – а ты как же, давай тебя сначала поближе доставим».
« Не получится, – он покачал головой, – придется пёхом добираться, с тыльной стороны пути не видно, начнём плутать, вообще гусей потеряем, а через протоку, гак это у них на виду высаживаться. Их не обманешь, а маршрут я себе уже присмотрел, если и окунусь, то не глубоко. Давай, через пол часа будь у камышей, не лопухнись загонщик».
Он поднял ружье, шагнул в папоротник, и через секунду его не стало. « Специалист – подумал я, смотря ему вслед, ни одна веточка не хрустнула, только стебли папоротника бесшумно покачивались, отмечая его движение, – ладно, и мне пора пары разводить».
Нажал кнопку стартера, моторы глухо заурчали на холостом ходу. Включив задний ход, тихо отошел от берега, переключился, и покатил вперед. Тише едешь, дальше будешь. Время есть, к камышам прибыл за двадцать минут. Стараясь не попасть в поле зрения стаи, чуть-чуть высунул свой нос, держась за стебли камыша. Стая, голов в сто. Щиплются между собою, ласкаются, умываются, чистятся, но две или три головы торчат над водой, не шелохнувшись, как часовые, с каждой стороны, наблюдатели хреновы. Их хорошо видно в этой шевелящейся бело-серой массе. Иногда, кто-нибудь из них, опускал голову, но остальные оставались начеку. По воде прокатился громкий, троекратный, призывный крик селезня. Вперед, в атаку.
Выкатился на гладь озера и направился к стае. Как учили, подошел к ним с правой стороны, остановился, приблизительно, в ста метрах от них. Никакой реакции, кому надо, тот сторожит, а кто занимается своим делом. Стал разматывать круги, приближаясь к ним по касательной. Перешел гусиный Рубикон, старшины забеспокоились, и стая вежливо удалилась от меня к противоположному берегу. Так, круг за кругом, я постепенно прижимал их, к стоящим вместе, двум соснам. Когда до них оставалось не более пятидесяти метров, раздался гортанный приказ « на взлет», и гуси, после небольшого разбега, яростно хлеща воду крыльями, стали взлетать прямо на засаду, ложась на правое крыло и поднимаясь по кругу все выше и выше.
« Вам » – звук выстрела хлестнул по ушам. Ударили из двух стволов сразу. В середине стаи вспыхнуло облако перьев, из него вывалился кровавый комок и, кувыркаясь, рухнул в воду. Стая шарахнулась назад, прямо на меня. Один из гусей стал снижаться и упал в тридцати метрах, позади меня, стал кувыркаться в воде, как мячик, выгибая голову назад, похоже, дробь попала ему в шею. « Саня – раздался с берега крик Жидкова, – первого бери, первого, утонет сейчас».
