Бульдозер - Роберта Вустерова
Сигизмунд помнил. Еще бы — домовой, пока читал это знаменитое древнекитайское сочинение про искусство сражений, друга до колик доводил цитатами. Сунь Цзы говорил то, Сунь Цзы говорил это. «Колись, — сказал хмырь. — Ты что задумал? Хочешь и третьего уконтрапупить?» — «Анчуток жалко, — ответил Василий, — да и за тебя ему причитается. Опять же один совет Сунь Цзы я уже выполнил — оставил противника без союзников».
К выполнению другого совета учителя Суня — «Изучи противника» — Василий привлек Кукуцаполя. Домовой не сомневался, что анчутка сумел как-то пробраться на выставку, иначе не знал бы, что там за экспонаты. Немного покочевряжившись, Кукуцаполь привел Василия к двери в подвале, которая была заперта, но против скрепки не устояла. Разведчики аккуратно заглянули внутрь. От корзиночек, сплетенных из фантиков, шляп, связанных из синтетических мочалок, зайцев и волков из пивных крышечек, лебедей из автомобильных покрышек рябило в глазах.
— Вон он, — шепнул Кукуцаполь. — В углу стоит.
Страусиный Поршень ни разу не походил на рядовое детище бриколажа. Василий скорее назвал бы его инсталляцией, рожденной экзальтированной инженерной мыслью. По стальному стержню вверх-вниз ходил металлический поршень. К его верхней части была прикреплена цепь, на которой болталось небольшое чугунное ядро; видимо, от него багровела на лбу Сигизмунда шишка. Увидел Василий и то, что не удалось разглядеть сквозь дырку в рекламном постере, — украшавшее поршень страусиное перо почему-то розового цвета. Потрепанное перо павлина лежало рядом. Монстр стоял неподвижно и, похоже, скакать к бане не собирался.
— Надо его как-то выманить, — сказал домовой. — У него есть слабые стороны?
Кукуцаполь почесал лысину:
— Ему нравится, как мы поем хором.
Василий вздрогнул. Однажды ему довелось услышать хоровое пение забайкальских банных анчуток, и он испугался, что второго раза не выдержит. Однако деваться было некуда.
Стратегической новизной план сражения не отличался, зато своей простотой и коварством вызвал бы одобрение знаменитого китайца. Следуя еще одному совету Сунь Цзы, Поршню, как и Буруну, готовили ловушку, причем всё на той же клумбе — только рядом с ней росло самое высокое в саду дерево — ель. Когда привлеченный пением анчуток Поршень до клумбы доберется, на него сверху — с вершины ели — храбрый и ловкий воин высыплет ведро песка. Попадание песка в движущуюся часть ни один агрегат не выдержит. Главное — с выбором воина не промахнуться.
Анчутки в принципе могли бы и на дереве спеть хором, да ведро с песком им было не удержать. У Сигизмунда все еще кружилась голова. Домовой должен был координировать военные действия с земли. Баба Яга лезть на ель отказывалась. Подсадной уткой она уже побывала, хватит с нее. К тому же она, хоть и летает на ступе, высоты боится и с дерева как пить дать сверзнется.
Заскучавшие анчутки начали распеваться. В дебатах между Кукуцаполем и Ягушенцией оппоненты перешли на личности. Операция быстрыми темпами выходила из-под контроля. Но тут в конце аллеи раздался крик «Взлохматим бабку!», и та мигом взлетела на ветки.
Долго махать гирей монстру не пришлось. Едва он достиг середины клумбы, разозлившаяся Ягушенция вывалила на него песок. В поршне монстра заскрежетало, он дернулся раз, другой, замер и повалился на землю. Первым к нему подбежал болотный хмырь с охапкой алюминиевых трубок, оставшихся от Раскладона. Со словами «надо спешить, а то застынет» Сигизмунд оторвал от цепи гирю и воткнул Поршня в корыто с застывающим бетоном, закрепив стержень скрученной из трубок конструкцией. Анчутки зааплодировали.
Пока Сигизмунд доводил свою инсталляцию до совершенства, домового одолевали вопросы. В истории с монструозными порождениями города что-то было не так. С чего это мирные экспонаты выставки вдруг озверели? Почему набросились на анчуток? Зачем Кукуцаполю понадобилась Ягушенция? Они же в контрах. И анчутка скандалист еще тот.
Шипенью Кукуцаполя, которое тот издал, когда Василий отвел его за ель, могла позавидовать кобра. Объясняться старый жук не хотел. Тем более что с другой стороны ели Ягушенция определенно грела уши. Но домовой не отставал, и его собеседнику пришлось все выложить.
На выставку бриколажа известный своим любопытством Кукуцаполь проник на вторую после открытия ночь. Вошел, огляделся и не смог от одного экспоната отлепиться. Обычную деревянную шайку какой-то умелец расписал под хохлому. Золото Жар-птицы и алые кисти рябины вызвали у Кукуцаполя умопомрачение. Он представил, как в ней плещется, и ни о чем другом думать больше не мог. К его радости, не все образцы бережливого народного творчества оказались холодными, бесчувственными, бездушными, неодушевленными, неотзывчивыми предметами. Страусиный Поршень легко пошел на контакт и согласился стибрить шайку в обмен на перо павлина, украшавшее кабинет директора бани.
Дойдя до этого места исповеди, Кукуцаполь замялся. Но грозный взгляд выступившей из-за ели Ягушенции подстегнул его продолжить рассказ.
Условия обмена были стандартными: утром перо, вечером шайка. Анчутка перо, конечно, тут же из кабинета выкрал и Поршню отдал, но шайку не получил. Ночью монстр явился к бане не один, а с Раскладоном и Буруном и заявил, что одного пера за такую замечательную шайку мало. Второго у Кукуцаполя не было, да и нарушение договоренности возмущало, потому он обозвал мошенника нехорошим словом. Ну, тот и обиделся. Кукуцаполю, возможно, следовало сделать из города ноги, да, как известно, его упрямству может позавидовать стадо ослов. И тогда он написал Ягушенции, надеясь, что Баба Яга прилетит в ступе и в качестве бреющего бомбардировщика монстров разгромит. Может, еще и заклинанием каким сверху припечатает.
Услышав, какую роль отводил ей Кукуцаполь, Яга окончательно рассвирепела и пообещала показать ему дома бреющий бомбардировщик в деле. Банный анчутка ответил витиеватым выражением в том смысле, что плевать он теперь хотел на нее и ее ступу. Василий понял, что дружбы между Ягой и анчуткой таки не случится.
На выставку отправились все, потому что малым составом произведение Сигизмунда было не дотащить. Установив корыто с причудливой конструкцией на бывшем месте Поршня, анчутки привязали к цепи желтый шарик.
— Сдуется, — сказал Василий.
— Мы будем каждый день новый надувать, — пообещало сразу несколько голосов.
Домовой капнул маслом в отверстие для смазки, и металлический поршень тут же весело заскользил вверх-вниз, помахивая шариком.
