Лето на чужой планете (СИ) - Михеев Александр

Наплескавшись, я вылез на берег и побежал греться у костра. Подкинул сухих веток в огонь и стал прыгать на одной ноге, чтобы вытряхнуть воду из ушей. В позапрошлом году плохо вытряхнул. Ухо потом болело так, что голова чуть не лопнула. А когда нарыв прорвало — из уха три дня тёк белёсый гной. Мать сильно переживала, промывала ухо травяным отваром.

Затем высыпал в костёр пригоршню улиток, покрупнее. Палочкой закопал их в угли. Кукурузные початки намочил в реке и положил поверх углей — пусть пекутся.

Мама рассказывала, что на Земле улиток едят специальной вилкой. Но у нас на Местрии всё гораздо проще. Палкой выковыриваешь закопчённые раковины из углей. Кладёшь улитку на плоский камень, другим камнем слегка стукаешь сверху. Готово, панцирь расколот.

Теперь бери в руку упругий мускулистый комочек, очищай от остатков раковины. Отрывай тёмную жопку, а остальное, обмакнув для вкуса в золу, смело пихай в рот. Вкуснотища! Двумя десятками можно наесться досыта, а если ещё закусить их горячим кукурузным початком, осторожно ободрав с него горелые листья… Да запить свежей речной водой!

Улиток можно есть, сколько угодно. Никогда от них не бывает ни расстройства желудка, ни заворота кишок. И сытость долго чувствуется.

Вот только одна незадача. От них у мужчин… как бы это сказать? В общем, излишне напрягается там, где должно иногда напрягаться. А у молодого балбеса — так вообще беда. Доктор Ханс говорит, что улитки — сильный афродизиак. А ещё я слышал, что замужним женщинам такое свойство моллюсков очень нравится. Наверное, поэтому тушёных улиток у нас частенько готовят на ужин.

От каждой твари должна быть польза, как говорит пастор Свен. Ну, и правильно! Не только им виноград жрать.

Верное средство от эффекта — холодная вода. Так что, поев, я ещё раз быстренько окунулся. Потом натянул одежду и завалился с книжкой в траву.

На этот раз мне попалась история Орбана, которого прозвали Непутёвым.

После высадки среди поселенцев долго ходили слухи, что часть капсул с людьми приземлилась на Северном материке. Естественно, с тех пор от них не было ни слуху, ни духу.

Вот Орбан решил узнать, что случилось с этими людьми. Он был сыном фермера, как и я. Подозреваю, что ему просто-напросто надоело убирать навоз и ходить за козами. Так что он был готов сбежать, куда угодно, хоть на Северный материк.

Для начала он удрал с фермы в прибрежный посёлок и прибился к рыбакам. Три года выходил с ними в море, изучал парусное дело, ветры и течения. Его ладони вздувались от мозолей, одежда пропахла солью и рыбой. При ходьбе он привык широко расставлять ноги, словно всё время ловил качающуюся палубу.

А потом Орбан собрал команду из таких же отчаянных парней и принялся строить большое судно. Оно было в три раза длиннее обычных рыбацких лодок и с двумя мачтами. Жители посёлка и опытные рыбаки только качали головами.

Дождавшись тихой погоды, Орбан погрузил на судно запасы еды и воды, отчалил от берега и направился на север. Больше его никто никогда не видел.

За чтением я и не заметил, как задремал. Меня разбудили мальчишеские голоса, доносящиеся из зарослей чапыжника.

— Я тебе говорил — дымом пахнет.

— Здесь точно кто-то есть.

Кусты затрещали, и на лужайку вывалились исцарапанные братья Брендоны. На этот раз они были в полном составе — втроём. К своим годам чёртовы дуболомы так и не научились пробираться через кустарник бесшумно. Даром, что сыновья охотника.

Застигни они меня врасплох — мне бы не поздоровилось. Но я успел вскочить, прижимая к груди книгу.

— Кто это тут у нас? — протянул старший Брендон с дурацким именем Илия.

— Это Ал, — готовно отозвался младший, которого все звали просто Рыжим.

— Вот ты и попался, говнюк, — удовлетворённо заключил Стип, вытирая грязной ладонью конопатый нос.

Я не стал дожидаться нападения. Шагнул вперёд и хорошенько врезал ближайшему Брендону по сопатке. На своё несчастье, это опять оказался Стип. Кровища брызнула во все стороны, а Стип завыл и схватился за лицо.

Увернувшись от кулака Илии, я изо всех сил толкнул его в грудь. Илия взмахнул руками, споткнулся о корягу и упал спиной прямо в костёр. Начало драки складывалось в мою пользу.

Я без оглядки рванул было к дороге, но тут в дело вступил Рыжий. Он кинулся мне под ноги. Я споткнулся об него и рухнул прямо в чапыжник, выронив книжку. Рыжий ухватил меня за ногу и заверещал от восторга.

Я принялся отчаянно лягаться другой ногой и попал ему по уху. Рыжий пискнул и отцепился от меня. Это был подходящий момент для бегства, но не бросать же книгу. Я потянулся, чтобы поднять её, и в это время на меня накинулся Стип.

Он с разбега прыгнул мне на спину. Я извернулся, и мы покатились под откос к реке. Видимо, Стип обо что-то хорошенько приложился, потому что он резко выдохнул и ослабил хватку. Я быстро вскочил на ноги, но бежать было поздно.

Прорваться к дороге я не мог. Брендоны обступили меня полукругом, прижимая к воде. Стип размазывал по конопатой физиономии кровь. Штаны и рубаха Илии дымились. Красное ухо Рыжего оттопыривалось в сторону. Я понял, что сейчас меня будут убивать.

Оставался единственный шанс, но нужно было выиграть хоть секунду форы. Я сделал шаг назад, подцепил босой ступнёй мокрый песок и резко взмахнул ногой. Брендоны инстинктивно отшатнулись.

Я развернулся и прямо в одежде забежал в реку. Сделал три шага, плюхнулся на живот и поплыл, держа книгу над головой.

Грести одной рукой было жутко неудобно. Но намочить книгу я не мог.

Брендоны замешкались на берегу. Стип сперва скинул одежду, но быстро сообразил, что в одиночку не справится. Да и гоняться за мной по кустам без штанов ему не улыбалось.

Я уже торжествовал победу. Вдруг что-то больно ударило меня по руке, так что я чуть не выронил книгу. В воду плюхнулась палка, а на берегу раздались радостные крики.

Эти уроды швыряли в меня моими собственными дровами! Но возмущаться я не мог — все силы уходили на то, чтобы отплыть подальше.

Ещё одна палка шлёпнулась рядом с моим лицом, подняв тучу брызг. Я мотнул головой, стараясь грести как можно быстрее. Берег был уже близко — там они меня не достанут.

Я всё-таки доплыл до берега и уцепился за свисающий над водой куст. Течение развернуло меня лицом к Брендонам. Я насмешливо помахал им немеющей рукой.

Ох, как они взбесились! Стип изо всех сил пнул корзину с улитками и, конечно, ушиб босую ногу. Ну, не придурок? Старший, который Илия, орал какую-то чушь, а Рыжий скакал по берегу и корчил такие рожи, словно его пробрал понос.

Не обращая на них внимания, я вылез из воды и вскарабкался на обрыв. Рука болела, но терпимо. Раздеваться и выжимать одежду я всё же не стал. Сама высохнет.

Слава Создателю, книга цела. Я не потерял её в драке и не испортил, переплывая реку.

Книги на Местрии — огромная редкость. Здесь никто не умеет их печатать, в ходу только рукописные копии. Представляете, сколько нужно времени, чтобы переписать книгу? И как здорово влетело Стипу от Интена?

Солнце опускалось к горизонту. Я проспал часа три, не меньше. И немудрено — накануне я полночи разглядывал звёздное небо.

Рука посинела. Запястье распухло так, что рукав врезался в кожу. Делать нечего, придётся идти домой.

Не успел я пройти половину дороги, как начался ливень.

Внезапный порыв ветра прижал к земле заросли кукурузы. Первые тяжелые капли защёлкали по жёстким кожистым листьям. А затем с неба обрушились потоки воды.

Я стащил с себя рубаху и как можно плотнее завернул в неё книгу. Дождь заливал глаза. Темнота стала такой плотной, что её можно было пощупать. Я плёлся вслепую, нашаривая окоченевшими босыми ступнями мокрую дорогу.

Вдруг ослепительная вспышка расколола небо надвое. Змеистая молния ударила в кривое дерево, одиноко стоявшее посреди поля. В её свете я увидел клубящиеся мутные тучи и покосившееся пугало.