Мартин Лез - Молодой Индиана Джонс и проклятие фараона Тутанхамона
Инди опять кивнул. Но сомневался, что Саллах прав. Свет, исходящий из кольца, был таким, какого не бывает на земле. Он был либо дьявольским, либо божественным.
— Теперь ты знаешь, что кольцо настоящее. Ты должен согласиться, что купить его за сто долларов — все равно что получить задаром.
— Задаром, даже если бы ты просил за него тысячу, — сказал Инди.
— Ладно, — вздохнув, ответил Саллах, — давай поговорим серьезно, без шуток. Я хочу за кольцо сто долларов. Сколько ты за него можешь дать?
— Ничего.
— Да нет же! Так не торгуются! — Саллах попытался опять объяснить, как это делается. — Ты должен сказать, что даешь за вещь столько, сколько мне было бы не обидно получить. Например, десять долларов. Тогда я говорю девяносто. А ты говоришь пятнадцать или двадцать. Так мы придем к согласию. Раз уж ты попал в Египет, ты должен следовать нашим правилам. Ну, так сколько ты за него даешь?
— Ничего, — твердо повторил Инди. — Такое кольцо — бесценная вещь, потому что оно принадлежит истории. Им не должен владеть один человек, его место в музее, где все люди могли бы его видеть. Ты египтянин, и кольцо должно быть в египетском музее, чтобы твои соотечественники могли смотреть на него и гордиться своим прошлым. Ведь вы гордитесь тем, что пирамиды стоят на вашей земле. Но когда вы грабите гробницы ваших предков, вы крадете у самих себя.
Инди помнил, с какой гордостью Саллах говорил о прошлом своей страны. Поэтому он старался задеть его за живое, разбудить его совесть.
— Мне от твоих слов стало стыдно, — сказал, наконец, Саллах.
— Так и должно быть, — отрезал Инди. И добавил уже мягче: — Но стыдно должно быть и тем, кто покупает такие сокровища. Маркус Броди, с которым я приехал в Египет, собирается купить здесь какие-то древности и вывезти их из страны. Он говорит, что в его музее их увидит большее число людей, чем увидело бы в Каире. Но я с ним не согласен.
— Поверь мне, — сказал Саллах, — я очень бы хотел отдать это кольцо в наш музей, но не могу.
— Почему? — спросил Инди.
— Потому что за этим последуют вопросы, на которые я не смогу дать ответы.
— Вопросы о чем?
— Вопросы, которые не беспокоят туристов, но которые задают чиновники. Например, как кольцо мне досталось, и от кого оно попало мне в руки, — сказал Саллах.
— А как оно к тебе попало? — спросил Инди. Увидев, что Саллах колеблется, поспешил его успокоить: — Даю честное слово, что не проболтаюсь. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Я только хочу помочь, если это необходимо.
Саллах все еще колебался. Но, посмотрев в глаза Инди, решился.
— Я доверяю тебе, Инди. Но только ты ничем не можешь мне помочь. Кольцо дал мне двоюродный брат Абдул и просил его продать. Он знает, что я вожу как гид иностранных туристов. Я согласился, потому что он мой родственник. — Инди удивленно поднял брови, и Саллах вынужден был сознаться. — Я бы получил от продажи очень небольшую сумму.
Но Инди его уже не слушал, потому что в голове его родился интересный вопрос.
— Постой, а где Абдул взял это кольцо? Неужели он обнаружил где-то нетронутую гробницу? Это похоже на фантастику. Ведь говорят, что все они давно открыты.
— Нет, брат не ведет раскопок — покачав головой, ответил Саллах. — Он работает носильщиком в отеле.
— Но тогда как… — начал Инди.
Саллах поднял руки ладонями к небу, пытаясь выразить этим жестом печальное признание.
— Ты, наверное, и сам понимаешь, что большинство египтян бедные люди. А мой двоюродный брат Абдул очень беден. Носильщик получает мизерное жалованье, а у Абдула на руках мать, жена, теща и девять детей. После того, как в прошлом году умер мой отец, у меня на руках остались мать, четверо братьев и шестеро сестренок, и все хотят есть, а денег иногда бывает неоткуда достать. Поэтому иногда приходится делать вещи, которые не хотелось бы делать.
— Что сделал Абдул? — спросил Инди. Он старался, чтобы его вопрос не прозвучал как обвинение. Неожиданно Инди подумал, а не выглядит ли он мерзким богачом, избалованным американцем? Имеет ли он право кого-либо обвинять?
— Абдул разбирал вещи одного человека, остановившегося в отеле, и нашел это кольцо, — сказал Саллах. — Он говорит, что тот, должно быть, ограбил гробницу и что на нем нет греха, так как он украл у вора.
— Мне понятна его точка зрения, — кивнул Инди, — но было бы правильнее обратиться в полицию.
— Для него это совершенно невозможно, — сказал Саллах. — Ему бы пришлось сказать, где он нашел кольцо, и тогда он потерял бы работу.
— Послушай, а что мешает нам положить конец делишкам иностранного грабителя? — воодушевленно спросил Инди.
— Нет, мы не должны вмешиваться, — сказал Саллах. — Как только речь зайдет о кольце, ниточка потянется к моему брату.
Инди, прикусив губу, задумался. Вдруг лицо его просияло.
— Есть и другой путь, чтобы арестовать этого грабителя. Мы вернем ему кольцо и установим слежку, пока не поймаем на чем- нибудь противозаконном. Понимаешь, о чем я говорю, Саллах? Тогда твой брат ни при чем, гробница появляется на археологической карте, а грабитель оказывается там, где ему и положено быть, то есть в тюрьме.
После минутной радости, Саллах нахмурился.
— Но тут есть еще одна трудность. Мой брат работает не в Каире, а в Луксоре.
— Это очень просто, — заявил Инди. —
Завтра я отправлюсь в Луксор вместе с Маркусом Броди. Ты сможешь добраться туда?
— Мой дядя работает машинистом на железной дороге, — радостно ответил Сал- лах, — он довезет меня бесплатно.
— Значит, ты со мной? — спросил Инди.
— Конечно, — ответил Салах. — Очевидно, судьба нас свела для благородного дела.
Глава 5
От Каира до Луксора триста пятьдесят миль. Салах ехал туда поездом по железной дороге, которую построили англичане. Инди вместе с Маркусом Броди отправились в город, поплыв вверх по реке, как это делали египтяне тысячи лет назад.
Современный пароход, пыхтя, шел против течения в темно-голубой, ослепительно сверкающей воде. Множество лодок плыли под парусами — одни по течению, другие — против. Казалось, вот точно так же на заре истории переплавлялись люди по Нилу.
Вода в реке спала, и трава по берегам реки выгорела на ярком солнце и стала
бурого цвета. Только в сентябре Нил наполнится водой, и трава снова зазеленеет.
Инди глядел на бесплодную пустыню и думал, как сильно зависит жизнь египтян от Нила и какая страшная катастрофа ждет их, если не будет драгоценной воды.
Инди поинтересовался у Маркуса, было ли такое, что в конце лета Нил не наполнялся водой.
