Артур Конан Дойл - Джордж Венн и привидение

С таким поворотом событий мы, разумеется, согласиться никак не могли. Венн своим лукавством только распалил наше любопытство.

— Нет-нет, — возразил я, — давай-ка, приятель, рассказывай обо всём по порядку. Часто оно к тебе приходит?

— Ну, не сказал бы. Частых визитов я бы не потерпел: как говорится, хорошенького понемножку. Как бы я смог работать в студии, если бы призрак вздумал поселиться здесь навсегда? В таком случае, определённо, съехать отсюда пришлось бы мне.

— Но как часто он здесь появляется?

— Раза два-три в год не чаще.

— И каждый раз останавливается на несколько дней?

— Именно так.

— Мне бы это, чёрт побери, не понравилось, — проговорил Том Торотон, вытирая ладонью лоб. — Удивляюсь тебе, Венн, как спокойно ты говоришь об этом! Я бы, например, ужасно расстроился, если бы ко мне на квартиру повадился призрак, да ещё и вздумал бы оставаться на несколько дней. У меня рука бы с кистью не поднялась, я ни спать, ни есть, ни пить бы не смог! — с этими словами Том Торотон осушил свой бокал. Вид у него, как мне показалось, был бледноватый. Он всегда отличался очень живым воображением.

— Ко всему рано или поздно привыкаешь, — философски заметил Венн. — Аппетит — он всегда так: то пропадает, то возвращается снова. Вот бы ещё так же обстояло дело и с деньгами.

— Он является неожиданно или ты бываешь готов к его появлению?

— Ну… иногда он заранее подаёт знак.

— А, ясно — возникает как бы предчувствие!

— Ну, пусть будет предчувствие, если хотите.

— Ощущение надвигающейся беды?

— Пусть будет так, если настаиваете. Сам бы я так красиво ни за что не выразился.

— Твои мысли начинают путаться, ты ощущаешь необъяснимую подавленность?

— Тут есть одна закономерность: стоит мне слегка расслабиться, начудить малость, а потом несколько дней побездельничать — как вскоре возникает подавленность, а вслед за ней и привидение.

— Но ты, Венн, всегда в прекрасном расположении духа!

— Нет, всякое бывает. Но, как бы то ни было, я всегда знаю, как бороться с депрессией: ухожу, как говорится, в себя. Никогда не стараюсь переложить свои проблемы на плечи друзей. Не цепляюсь к первому встречному с тем, чтоб и его заразить тем же недугом. Депрессия — это ведь болезнь заразная, и человек, ей подверженный, способен натворить немало бед, если, конечно, возьмётся за дело всерьёз. Я же в таких случаях чувствую лишь стыд да раскаяние: запираюсь у себя и жду, пока не пройдёт. Зачем бродить по знакомым и портить всем настроение, делая вид, будто так уж остро нуждаешься в сочувствии?

Не знаю, право, насколько искренен был Венн в этой своей тираде, но только тут он попал в самую точку. Каждый из нас, сознаюсь, любил поделиться с другом — не только, и даже не столько радостью, сколько неприятностью, не особенно задумываясь о том, как это может подействовать на ближних. Что ж, желание, в общем, естественное — излияния такого рода, согласитесь, приносят определённое облегчение.

— Слушай, Венн, может быть, всё-таки, это не привидение, а, скажем, мысленный образ, видение — словом, порождение мрачного состояния духа, безделья, некоторых, скажем так, отклонений от здорового образа жизни и естественного в таких случаях раскаяния? Наверное, этот твой призрак — плод воображения, порождение фантазии и расшатанных нервов, может быть, даже болезни?

— Ничего подобного, — невозмутимо ответствовал Венн. — Моё привидение совершенно реально: его можно потрогать руками. Оно является в студию и помногу часов просиживает вот в этом кресле. — Он указал на платформу, где стояло обычное для любой студии кресло натурщика. Мы все как один повернули туда головы и уставились в одну точку, ожидая, наверное, что тотчас увидим там призрачного гостя. Кресло, однако, пустовало.

— Боже мой, какой ужас! — голос Тома Торотона задрожал. — Вы только представьте себе: призрак заявляется к парню в студию и просиживает тут часами! Да от этого кто хочешь сойдёт с ума!

— Всё это, Том, действует, конечно, на нервы, но только до тех пор, пока не привыкнешь.

— А призрак этот, случайно, не дама? — спросил Фрэнк Рипли.

— Нет, Фрэнк, на женщину он похож меньше всего, и нечего ухмыляться.

Фрэнк Рипли, надо сказать, никогда особой тактичностью не отличался. А ведь дело-то мы обсуждали нешуточное, и насмешки были тут неуместны. Не исключено, впрочем, что этой выходкой Фрэнк просто попытался скрыть собственное смущение.

— Женщину, Том, я бы тут точно не вынес. С чего ты взял, что нервы у меня железные? Честное слово, призрак этот обликом своим вовсе не вызывает у меня каких-либо тяжёлых чувств. Совсем наоборот, это непретенциозный, простой, очень тихий субъект — и по природе своей, и по характеру. Он явно старается причинить мне как можно меньше хлопот — насколько это возможно, конечно, в данных обстоятельствах.

— В каком же облике он является?

— Это маленький сухонький старичок. На нём длинное поношенное пальто и красный шарф, обмотанный вокруг шеи.

— Погоди-ка… — начал, было, я.

— Что такое? В чём дело? — спросил Венн, как мне показалось, излишне резко.

— Ну, как же, неужели ты не помнишь? Однажды я зашёл к тебе (столкнулся, правда, при входе с некоторыми препятствиями, но всё-таки был пропущен), и тут находился человек, как раз отвечающий этому описанию! Это был старичок в длиннополом пальто и красном шарфе, обернутом вокруг шеи. Он сидел в этом кресле тихо-тихо и даже не проронил ни слова, когда я вошёл. По-моему, он и не пошевельнулся.

— Постой-ка, когда это было?

— Да перед Рождеством.

— А, ну конечно. Так это и был мой призрак.

— В таком случае, клянусь Богом, я его видел! — вырвалось у меня,

Я вдруг словно взглянул на себя другими глазами: оказывается, и со мной произошёл совершенно небывалый случай! Привидение и мне позволило себя лицезреть! То, что я сразу не догадался, с кем имею дело, было, безусловно, слегка неприятно, но, по правде сказать, теперь уже решающего значения не имело.

— Ну да, я тоже видел его! — теперь все взоры обратились ко мне.

— Ну, так давайте же, наконец, отбросим всякие сомнения и скептицизм, — воскликнул Венн, как-то странно развеселившись. — Хватит разговоров о нервах, болезненной фантазии, плохом здоровье и тому подобном. Моё заявление убедительно подкрепляется свидетельством очевидца — весьма, надо сказать, неожиданного! Не я один видел призрака.

— Слушай, старина, а ты-то, что, не испугался? — обратился ко мне Том Торотон.

— Ну не так сильно, как того можно было ожидать, Том. Видишь ли, мне, признаться, и в голову не пришло, что передо мной привидение. В нём не было ровно ничего призрачного — если руководствоваться, конечно, привычными представлениями об этих существах. На привидение он походил ничуть не больше, чем я или, скажем, ты, Том… хотя, что-то сегодня ты мне кажешься бледным.