Линкольн Чайлд - Меч карающий
Малин наблюдал, как Джонни вертит в руках рычаг скоростей, открывает задвижку, накачивает газовый баллон, а затем дёргает за шнур стартера. Двигатель кашлянул, затем смолк. Джонни дёрнул ещё раз, затем ещё.
Остров Рэгид лежал в шести милях от берега, но Малин подсчитал, что по такому гладкому морю они могут доплыть туда за полчаса. Почти наступил прилив – как раз то время, когда сильные течения вокруг острова останавливаются, прежде чем поменять направление.
Джонни с красным лицом отдышался, а затем снова вернулся к стартеру для решающего рывка. Двигатель взревел.
– Поплыли! – крикнул он.
Как только трос отцепили, Джонни передвинул рычаг до упора, и маленький восемнадцатисильный мотор завизжал от напряжения. Лодка отчалила от дока и направилась мимо Бридс-Поинт в залив, а ветер и брызги принялись восхитительно жалить Малина в лицо.
Они плыли по океану, оставляя за собой пенистый след. Неделю назад прошёл суровый шторм, который, как всегда, очистил поверхность, и вода так и осталась чистой. Теперь Олд-Хамп оказался по правому борту – низкий лысый бугор из гранита, покрытый полосами птичьего гуано и окаймлённый тёмными водорослями. Когда лодка с жужжанием проплывала по проливу, бесчисленные чайки, сидящие на скалах на одной ноге, поднимали голову и провожали их ярко-жёлтыми глазами. Пара чаек взмыли в небо, а затем описали круг, издавая крики одиночества и отчаяния.
– Классная же идея, – сказал Малин. – Ведь правда, Джонни?
– Может быть, – ответил тот. – Но учти – если нас поймают, это была твоя идея!
Несмотря на то, что остров Рэгид находился во владении их отца, им было строго-настрого запрещено там появляться. Так было всегда, сколько помнил Малин. Отец ненавидел это место и никогда о нём не говорил. По школе ходили легенды, что бесчисленное множество людей погибло на острове, пытаясь откопать сокровище, что место проклято, что там бродят призраки. За долгие-долгие годы на острове вырыли столько колодцев и шахт, что по нему страшно ходить – он всегда готов проглотить неосмотрительного гостя. Малин даже слышал о Проклятом Камне. Его нашли в Колодце много лет назад, и сейчас, как считают, он хранится в особом помещении глубоко под церковью, крепко-накрепко запертый под замком, потому что это работа дьявола. Как-то Джонни сказал ему, что когда дети в воскресной школе очень плохо себя ведут, их запирают в склепе с Проклятым Камнем. От возбуждения по коже снова побежали мурашки.
Теперь остров встал прямо перед ними, обёрнутый лохмотьями тумана. Зимой или в дождливые дни этот туман превращается в удушающе плотный кисель. В ясные солнечные дни, наподобие этого, он больше походит на полупрозрачную сахарную вату. Однажды Джонни пытался было объяснить, что туман вызывают течения вокруг острова, но Малин не понял объяснений и лишь уверился, что брат и сам их не понимает.
Туман оказался рядом с носом лодки, и они внезапно очутились в странном сумеречном мире, звук мотора стал глуше. Джонни почти непроизвольно замедлил ход. Затем они миновали самую плотную часть тумана, и вот Малин уже разглядел впереди очертания выступов самого острова Рэгид. Их резкие, покрытые водорослями бока смягчались туманом.
Они подрулили к низкой части выступов. Туман на уровне моря рассеялся, и Малин увидел зеленоватые верхушки зазубренных подводных камней, покрытых колышущимися водорослями; именно те, которые рыбаки так опасаются во время отлива или густого тумана. Но сейчас, во время прилива, лёгкая моторка проскользнула меж камней безо всяких проблем. После недолгих препирательств, кому суждено намочить ноги, они причалили к усеянному валунами берегу. Малин с фалинем[2] выпрыгнул из лодки и подтянул её выше, чувствуя, как в кедах хлюпает вода.
Джонни вылез из лодки на сушу.
– Неплохо, – произнёс он, устремляя взгляд в глубь острова, и забросил рюкзак на плечи.
Сразу за каменистым берегом пошли заросли травы и черёмухи. Всё освещал жуткий серебристый свет, пронзающий крышу тумана, что до сих пор нависал над головой. Над травой поднимался покрытый огромными заклёпками и проржавевший до глубокого оранжевого цвета необъятный железный котёл высотой не меньше десяти футов. По одной его стороне спускалась неровная трещина, края которой расходились в стороны. Верхняя часть котла скрывалась в низко стелющемся тумане.
– Спорим, этот котёл взорвался, – сказал Джонни.
– Спорим, он кого-то убил! – радостно добавил Малин.
– Спорим, он убил двоих!
Каменистый пляж закончился у выступа в море, гранитные бока которого оказались покрыты складками, отполированными волнами. Малин знал, что рыбаки, которые плавают по проливу острова Рэгид, называют такие камни «спинами китов». Он вскарабкался на ближайшую из этих «спин» и выпрямился во весь рост, пытаясь поверх уступов заглянуть в глубь острова.
– А ну-ка, слезь! – крикнул Джонни. – Думаешь, в этом тумане можно что-нибудь рассмотреть? Придурок.
– Надо попробовать, чтобы узнать… – начал было Малин, слезая вниз и получая братский подзатыльник за неправильное поведение.
– Держись за мной, – сказал Джонни. – Мы обойдём вокруг берега, и потом – назад.
Он быстро зашагал вдоль подножья уступов, его загорелые ноги в тусклом свете казались шоколадными. Малин, глубоко опечаленный, направился следом. Ведь это его идея, приплыть сюда! Но Джонни всегда берёт верх.
– Эй! – воскликнул Джонни. – Ты только глянь!
Он наклонился и поднял нечто белое и длинное.
– Это кость, – добавил он.
– Нет, не кость, – ответил Малин, всё ещё дуясь.
Это же его идея, приплыть на остров. И именно он должен был её найти!
– Нет, кость. И спорим, она человеческая! – продолжил Джонни, размахивая ей взад-вперёд, словно бейсбольной битой. – Это кость ноги того, кто погиб, пытаясь достать сокровища. Или пирата, может быть. Я возьму её домой и спрячу под кровать.
Любопытство Малина взяло верх над раздражением.
– Дай глянуть, – сказал он.
Джонни подал кость ему. Та оказалось неожиданно тяжёлой и холодной, к тому же от неё воняло.
– Ох! – сказал Малин, торопливо возвращая кость брату.
– Может быть, где-то рядом лежит череп, – произнёс в ответ Джонни.
Они порыскали среди камней, но не нашли ничего, кроме дохлого налима с вытаращенными глазами. Пока ходили вокруг да около, в поле зрения попала потерпевшая крушение баржа, брошенная во время одной из бесчисленных попыток найти сокровища. Теперь судно покоилось на отметке, оставленной приливом – искорёженная, брошенная на камни, разбитая десятилетиями штормов.
