Кирилл Черкизов - Пепел и страховой бес
Вызов шел с домашнего номера – Иветта Соломоновна имела нехорошую привычку звонить супругу, когда не помогало снотворное. Очевидно, подозревала неладное. Впрочем, перспектива разборок с женой, которая наверняка расслышит звуки кабачной музыки и замучает вопросами, где это он развлекается, была не так уж страшна. Ругнувшись вполголоса, Валерий Константинович полез в карман за телефоном. Светка, конечно, тут же состроила надутую мордочку, но Лунгин на девичьи ужимки много внимания обращать не привык. Только сделал ей рукой знак, чтоб молчала.
Лунгин решительно пробасил в трубку:
– Алло.
Действительно, звонила жена. Только совсем не затем, чтобы вынюхать, не пошел ли Лунгин по бабам. Она так вопила в трубку, что Валерий Константинович не сразу понял, в чем вилы. Но факт, что случилось нечто нетривиальное, просек сразу.
– Павлика нет! Павлика! – кричала Иветта, – Валерик, возвращайся срочно, я без тебя совсем ничего не могу! – и далее путанный пересказ произошедшего.
– Я еду домой, – пообещал Лунгин.
Ситуация вырисовывалась такая, что надо было немедленно мчаться к Иветте, прямо сейчас. Плевать на то, что она расшифрует «недалекость» командировки. Сейчас им не до того. Оставалось только отслюнявить Светке, чтобы не бычила, привычный стольник бачей – а впрочем, и пятихатки деревянных с нее хватит, на большее сегодня не наработала – и сесть в машину.
Лунгин был крепким мужиком, которого мало что могло испугать. Но сейчас страх сам прилипал к нему. Какая-то мразь увела сына прямо из школы. Лунгин перебирал в голове всех своих врагов и конкурентов, мечтавших, чтобы его лисье-ондатровый бизнес накрылся раз и навсегда. В принципе, заказать похищение ребенка мог любой. В таком случае волноваться, пожалуй, рано.
Раздастся телефонный звонок, голос назовет нужную сумму. Лунгин останется без пыжиковых штанов, но Павлика ему вернут. Никто из конкурентов не рискнет убивать или калечить ребенка. А вот если кто-то нищий и отчаянный хочет просто срубить бабок по-легкому, вытянув их из богатого Буратино-Лунгина, пацану не жить. Лунгин чуть не врезался в синий «Рено-символ», ломанув на красный свет; резко выкрутил руль и проскочил буквально в миллиметре. Где-то позади раздался скрежет тормозов и глухой звук удара. Похоже, кукольного вида блондинка не справилась со своей тачкой и впилилась в столб.
Лунгин мчался домой, автомобильные дворники смахивали бисер дождя с лобового стекла. Нужно было успокоить Иветту, узнать, как все произошло, подробней. Звонили ли похитители? Что требуют? И, самое главное, просчитать – как действовать дальше. Менты отпадают. Кому кидаться в ноги? И совершенно не хотелось думать, что история как-то связана…
Были у Валерия Константиновича кой-какие побочные источники дохода, помимо торговли норковыми и бобровыми шубами. Ну, и проблем с этим вторым, тайным бизнесом тоже хватало. Просто так большие деньги в руки не получишь. Малолеток по кабакам таскать – удовольствие, конечно, немалое. Но у Лунгина подрастал смышленый пацан. Которого нужно вырастить, выучить и человеком сделать. Валерий Константинович, выходец из первых российских кооператоров, мечтал оставить сыну большое и развернутое дело, требовавшее, ясен день, таких огромных вложений, какие и не снились продавцу шапок из дворняги.
Дверь Валерию Константиновичу открыла перепуганная старушка-домработница. По всей квартире воняло валерианкой. Иветта лежала медузой на диване в гостиной и рыдала.
– Валерик! Они не звонят! Сделай что-нибудь! Они не звонят!
Жена билась в истерике. Да и самого Лунгина внезапно бросило в пот. А жена, захлебываясь соплями, как граммофонная пластинка, повторяла и повторяла. Неизвестно кто средь бела дня пришел в школу и, представившись родственником, забрал Павлика. И ребенок спокойно ушел с чужаком. (Учительница, вышколенная, как ротвейлер, естественно, не отпустила бы пацана с незнакомым мужиком.) С тех пор мальчика никто не видел. И вся эта петрушка совсем не походила на обычный киднеппинг. У Лунгиных просто украли ребенка, и все. Ни звонков, ни записок.
Лунгин бросился к компьютеру. Но и в электронном ящике было полно спама и прочей мути, и – ничего от похитителей.
– Вета! Звонить ментам? – сказал, обращаясь скорее к себе самому, чем к жене, Валерий Константинович.
Жена распахнула опухшие от слез глаза и запричитала, что нельзя рисковать, нужно ждать, никуда и никому не звонить.
– Они сами позвонят, обязательно! Это нас просто пугают! Ведь этим людям нужно получить свои деньги, а ты – смелый. А может, Павлик за городом, и там нет телефона. А они приедут в город и позвонят нам. Валерик! Как же мы теперь будем жить, ведь они возьмут все наши деньги? Все! И Павлик пропал! Я просто с ума сойду из-за этих подонков.
Лунгин недобро усмехнулся, даже сейчас ее волновали деньги. Хочет и ребенка вернуть, и продолжать кататься, как сыр в масле. До утра, или до вестей от похитителей Павлика, можно было совершить только один звонок, не рискуя навредить сыну. Лунгин широко перекрестился и набрал несколько цифр – телефон Владимира Борисовича Савинкова.
* * *Мент, типичный представитель, в клетчатом свитере под полурастегнутым кителем, с мятой «Примой» в зубах, пропахший домашними бутербродами с паштетом, окинул Пепла рыбьим взглядом и представился:
– Майор Горячев, – и уточнил «для протокола». – Ожогов Сергей?
– Пепел мрачно кивнул.
– Просьба отвечать на вопросы устно, «да» или «нет».
– Он самый, – согласился Пепел, – на каких основаниях?..
– Вы задержаны, – скучно проскрипел гландами майор, и секретарь в углу затрещал на старомодной пишущей машинке, – по подозрению в совершении, с отягчающими, по полной программе. Советую чистосердечно во всем признаться. Прямо сейчас.
Оп-паньки! Что происходит? Съездил за бугор, называется!
На какое-то мгновение Пеплу показалось, что он все еще едет в ночном поезде, и во всем творящемся вокруг безобразии виновата риэлтерская водка. Или даже больше – водка была совсем плоха, и откинулся он, Серега Ожогов, сам того не заметив. А теперь идет по загробному этапу, уж больно эти менты на чертей похожи. Особенно – псевдобеременная капитан Павлова.
Майоришко между тем продолжал нести какую-то туфту о похищенных детишках, которых Пепел держит неизвестно где и подвергает нечеловеческим пыткам. А устроившийся рядом, не назвавший себя старлей поддакивал. Пепел попадал в разные передряги, каких только собак на него не вешали, но вот за маньяка пока никто не принимал. Разве какая девчонка после бурной ночки шептала на прощанье в смысле: «Ну, ты – ваще даешь!». Так то – дело другое, деликатное.
– Колись, чмо! – лениво рявкнул майор Горячев, – Где дети?
– Гражданин начальник, – спокойно начал Пепел, – Ошибочка вышла. Я ж только сегодня в город прикатил. Законным путем – в купейном вагоне.
– Заливаешь, Ожогов. Ой, заливаешь! Тебя, бычара, позавчера корешок твой один в казино на Гражданке видел. А пять дней назад ты, падла, ошивался во дворе дома номер пятнадцать по бульвару Новаторов. Пил пиво «Тинькоф» и угощал детвору чипсами «Эстрелла».
– А на следующий день, – алаверды подхватил старлей, – ты пришел в элитный лицей, который посещает Костя Симутин, пятнадцати с половиной лет от роду, проживающий по адресу Новочеркасская, шестнадцать, квартира 233. Ты представился новым охранником Симутиных, запудрил мозги телашу Поприщенко и увел хлопца прямо с вокального урока. С тех пор Костю никто не видел!
Дело – гнилое, шито белыми нитками. Просто – ловят похитителя несчастного Кости, всех блатных, подходящих под приметы, шерстят. Отмыться – раз плюнуть. Сейчас позвонят на вокзал, ну, может, проводницу порасспрашивают для порядка. Только вот выигрыш немалый потребуют подарить на компьютерное обзаведение. Это же надо – влетел в ментуру не раньше, не позже, причем по чужой милости.
– Гражданин начальник, – мирно начал Пепел.
– Не гражданин начальник, а товарищ майор! – огрызнулся Горячев.
– Товарищ майор! Я месяц торчал за бугром. О чем имеется полная отчетность в моем совершенно натуральном заграничном паспорте. Виз там поболее, чем у вас звезд на погонах. Вы изъятый паспорт-то пролистните, да и билетик там железнодорожный под обложкой… А это значит, что ни на Гражданке, ни на Новаторов меня никто видеть не мог…
– На Новочеркасской, – поправил старлей.
– Не учи меня работать, дерьмо собачье! – вскинулся майор Горячев, – Твой фоторобот уже по всем отделениям разослан. А в компьютере аэропорта Шереметьево имеется информация о том, что прилетел ты 25-го числа прошлого месяца, то есть ровно двеннадцать дней назад. Что касается Московского вокзала, там, представь, тоже компьютеры имеются. И мы прекрасно знаем, что в столицу ты укатил как раз в тот день, когда исчез несовершеннолетний Костя Симутин. Следы заметал, Ожогов! Да только киднеппер из тебя хреновый получается. Засветил ты свое табло!
