Полярный конвой. Пушки острова Наварон - Алистер Маклин
— На батарее! Говорит центр управления огнем, — настойчиво прокричал он. — Подводная лодка! Шестьдесят градусов левого борта. Дистанция сто метров, цель перемещается к корме. Повторяю, шестьдесят левого борта. Видите цель?. Отставить шестьдесят; семьдесят левого борта, — кричал он что есть мочи. — Так, хорошо. Следите за целью.
— Цель на прицеле, сэр! — ответил ему в ухо телефон.
— Открыть беглый огонь!
— Сэр, но Кингстона нет. Он пошел…
— Отставить Кингстона! — завопил свирепо Итертон. Он знал, что Кингстон был командиром батареи. — Огонь, идиоты, сию же минуту! Беру ответственность на себя.
Швырнув трубку на место, он кинулся к наблюдательной щели. И вдруг до его сознания дошло… Мозг его точно током пронизало, и он стремглав бросился к телефону.
— Отставить стрельбу! Не стрелять! — дико вопил он. — Не стрелять! О Боже мой! Боже мой!
В телефонной трубке послышалось сердитое стаккато сорока миллиметровых орудий. Выпав из его руки, трубка вдребезги разбилась о переборку. Было слишком поздно. Было слишком поздно, потому что он совершил страшную ошибку: забыл распорядиться, чтобы сняли дульные пробки — крышки, которыми закрывают жерла пушек, когда орудия находятся в походном положении. А взрыватели у снарядов были контактного действия.
Первый снаряд взорвался в стволе, убив наповал наводчика и серьезно ранив телефониста. Три других, пробив тонкие стальные крышки, взорвались почти сразу один за другим на расстоянии чуть больше метра от четырех человек, стоявших на полубаке.
Удивительное дело: разлетевшиеся с визгом в стороны стальные осколки не задели ни одного из них. Раскаленный металлический дождь обрушился в море. Но взрывная волна ударила назад, а взрыв даже нескольких килограммов взрывчатки, произошедший на расстоянии вытянутой руки, смертелен, священник умер мгновенно. Питерс и Чартерис скончались спустя несколько секунд. Взрывом, словно рукой гиганта, их швырнуло затылками о перегородку с такой силой, что их головы превратились в месиво. Белая палуба потемнела от крови, но ее тут же замело снегом.
Маршаллу же невероятно повезло. Взрыв бросил его в проем открытой двери позади него, при этом с башмаков, которыми он задел комингс двери, у него сорвало каблуки. Сделав в воздухе сальто, он ударился с размаху о вентиляционную шахту второй башни, чудом не задев спиной большие барашки люка для осмотра. Стой он хотя бы чуть правее или левее, будь его ноги сантиметров на пять длиннее, ударься он о башню хоть на волосок левее или правее, песенка лейтенанта Маршалла была бы спета. Но на роду у него было написано уцелеть в этот раз. И теперь Маршалл сидел в лазарете, весь забинтованный, с переломанными ребрами, отчего трудно было дышать, но в остальном, можно сказать, целый и невредимый. А перевернувшаяся шлюпка, немой свидетель некогда разыгравшейся в этих широтах трагедии, уже давно исчезла в белесом полумраке…
Негромкий, хрипловатый голос командира корабля умолк. Закрыв молитвенник, Вэллери отступил назад. Над кораблем печально прозвучал горн, эхо которого тотчас умолкло, заглушенное снежной пеленой. Моряки застыли в молчании. Возле приспущенного британского флага лежало тринадцать тел, зашитых в парусину, с грузом, привязанным к ногам. Соскользнув одно за другим по доске, они с глухим всплеском исчезли в пучине Ледовитого океана.
Несколько долгих секунд моряки стояли не шевелясь. Печальный ритуал погребения словно загипнотизировал усталых людей, позабывших про стужу и снегопад. Итертон, простонав, рухнул, словно сноп, на палубу, но даже это не вывело людей из оцепенения. Одни не замечали жалкой фигуры, распростертой на снегу, другие смотрели на него равнодушным взглядом. Николлсу пришла в голову абсурдная мысль: ему вдруг показалось, что люди эти будут стоять целую вечность — до тех пор, пока не застынет мозг, кровь не свернется в жилах, а сами они не превратятся в ледяные глыбы.
Внезапно нарушив гробовую тишину, раздался пронзительный сигнал боевой тревоги, разрезавший сгущающиеся сумерки…
Чтобы добраться до мостика, Вэллери понадобилось целых три минуты. Он часто отдыхал, останавливаясь на каждой третьей или четвертой ступеньке четырех трапов, ведущих наверх, и все равно восхождение это отняло у него последние силы. Бруксу пришлось тащить его на мостик чуть ли не на руках.
Вэллери схватился за нактоуз; обтирая покрытые пеной губы, он тяжело дышал; но глаза его смотрели зорко и внимательно, привычно вглядываясь в снежную круговерть.
— Обнаружена цель. Цель приближается. Курс постоянный, идет на сближение, скорость без изменения. — Голос в динамике звучал приглушенно, бесстрастно, но четкая, спокойная интонация выдавала лейтенанта Боудена.
— Хорошо, отлично! Давайте его поводим за нос! — Тиндалл повернулся к командиру. Его усталое, словно измятое лицо сияло от радости. Перспектива боя всегда воодушевляла Тиндалла. — Какая-то посудина движется сюда с юго-запада, командир. Господи Боже, что это с вами? — воскликнул он, пораженный видом Вэллери. — Брукс! В чем дело, черт побери?
— Попробуйте сами с ним поговорить, — свирепо прорычал Брукс и, хлопнув дверью, стал неуклюже спускаться с мостика.
— Что с ним такое? — спросил Тиндалл, ни к кому не обращаясь. — Неужели я опять в чем-нибудь виноват, будь я проклят?
— Да нет же, сэр, — успокоил его Вэллери. — Это не вы, я виноват. Не послушался доктора, и вот результат. Вы что-то сказали?
— Ах, да. Боюсь, начинается заваруха, командир. Радарной установкой обнаружен надводный корабль. Крупнотоннажный, быстроходный, похоже, идет на сближение.
Вэллери улыбнулся про себя, увидев, как краска удовлетворения, радостного предвкушения битвы прихлынула к щекам адмирала.
— Разумеется, это не наш корабль? — проговорил вполголоса Вэллери. Потом он неожиданно вскинул голову. — Неужели же это…
— «Тирпиц»? — закончил за него Тиндалл. Потом, решительно мотнув головой, прибавил:
— Я тоже сначала так подумал. Но этого не может быть. Точно наседка со своих цыплят, адмиралтейство и командование ВВС глаз с него не спускают. Пошевельнись он, нас бы давно известили… Возможно, это какой-то тяжелый крейсер.
— Цель приближается. Курс прежний. — Голос Боудена звучал четко и уверенно, казалось, что это говорит спортивный комментатор. — Скорость около двадцати четырех узлов. Повторяю, скорость двадцать четыре узла.
Едва умолк Боуден, как ожил динамик радиорубки.
— На
