Джон Kappe - Достопочтенный школяр
Привет, ребята», – буркнул он, и оба они вежливо откликнулись: Добрый день, сэр».
В конце коридора на окнах и дверях крепились металлические решетки. На потолке – синяя лампочка. По всей вероятности, она имеет какое-то отношение к системе обеспечения безопасности, но он не знал, какое именно: может, пожарная, может, охранная сигнализация. «Наставники» об этом не упоминали, а он никогда не был силен в технике. Первая комната била кабинетом. Он был пуст, если не считать нескольких пыльных спортивных кубков на подоконнике да вышитого герба спортивного клуба банка на вешалке на одной из стен. Он прошел мимо груды коробок из-под яблок, на которых было написано: «Отдел доверительных операций». Казалось, что они битком набиты завещаниями и прочими юридическими документами. Судя по всему, традиции скопидомства до сих пор еще существуют и не желают сдаваться в старых торговых компаниях. На стене висели таблички: «Посторонним вход воспрещен» и «Прием посетителей только по предварительной договоренности».
Вторая дверь вела через узкий коридор в небольшую комнату архива, где тоже никого не было. Третья – в туалет, на ней значилось: «Только для директоров». Рядом с четвертой располагалась доска объявлений для сотрудников банка, а на косяке над дверью была укреплена красная лампочка, а на самой двери – табличка с именем хозяина кабинета, выглядевшая очень внушительно: Дж. Фрост, заместитель начальника Отдела доверительных операций. Прием посетителей только по предварительной договоренности. Не входить, когда горит лампочка». Сейчас лампочка не горела, и в глазок был виден человек, сидевший в полном одиночестве за письменным столом. На столе – груда папок и свернутых трубочкой юридических документов на гербовой бумаге, перевязанных зеленой шелковой ленточкой (как всегда делают в юридических конторах Англии) и два телевизора внутренней телесети, обычно показывающие информацию о ценах на фондовой бирже. Из окна открывался вид на гавань, полагавшийся всем, кто занимал видное положение в компании. Этот пейзаж был расчерчен, словно простым карандашом, горизонтальными серыми линиями, потому что на окнах были столь же обязательные для преуспевающих бизнесменов венецианские жалюзи. Один из этих бизнесменов, обливающийся потом низенький толстячок в зеленом льняном костюме спортивного покроя, трудился сейчас за своим письменным столом не за страх, а за совесть – даже слишком прилежно для субботнего дня. На лбу у него блестел пот, под мышками на рубашке расползлись темные полукружья, и, как сразу подумал всезнающий Джерри, работник наверняка чувствовал свинцовую тяжесть во всем теле, как человек, который постепенно, очень медленно, приходит в себя после бурно проведенной ночи.
«Комната – угловая, – прикинул Джерри. – Дверь – только одна, вот эта самая. Толкнуть ее – и ты уже вне пределов досягаемости». Он в последний раз окинул взглядом пустой коридор. «Джерри Уэстерби выходит на сцену, – подумал он. – Если не можешь говорить, – танцуй». Он толкнул дверь, она легко открылась. Бодро шагнув вперед, он не забыл изобразить на лице свою самую обаятельную и невинную улыбку.
– Смотри-ка, да это Фрости! Привет, потрясающе, здорова Я не слишком рано? Или наоборот, опоздал? Послушай, приятель, я там наткнулся в коридоре на что-то непонятное – просто глазам не поверил: чуть не свалился, споткнувшись о них – целая куча коробок из-под яблок, набитых разными бумажками. «Интересно, что же это за клиент у Фрости? – спросил я себя. – Компания Кокса по продаже яблок „оранжевый пепин“? Или „красавица Бата“? Зная тебя, скорее „красавица Бата“. Я решил, что это здорово забавно, особенно после того, как мы вчера хорошенько повеселились во всех этих питейных и прочих заведениях.
Вся эта болтовня, хотя, возможно, она прозвучала не слишком убедительно для остолбеневшего от удивления Фроста, дала Джерри возможность войти в комнату и быстро закрыть за собой дверь. Его широкая спина закрывала единственный глазок, через который их могли увидеть; в душе он искренне благодарил людей из Саррата за то, что они подготовили для него эту мягкую посадку, и возносил молитву Всевышнему, прося о помощи и спасении.
После того как Джерри вошел, последовала несколько театральная сцена Фрост медленно поднял голову, глаза его оставались полузакрытыми, как будто ему больно било смотреть на свет (но, возможно, именно так оно и было). Увидев Джерри, он заморгал и отвел взгляд, затем снова посмотрел, чтобы убедиться, что это действительно он, собственной персоной. Потом вытер потный лоб носовым платком.
– Господи, Иисусе Христе, – сказал он. – Это действительно твоя рожа. Что, черт побери, ты здесь делаешь, мерзкий аристократишка?
На что Джерри, все еще стоя у двери, ответил еще одной широкой улыбкой и поднял руку в индейском приветствии, одновременно мысленно отмечая, что именно здесь, в комнате, может представлять опасность или требует особенно пристального внимания: два телефона, серая панель переговорного устройства внутренней связи и огромный сейф с отверстием для ключа, но секретного наборного замка нет.
– Как это тебя впустили? А-а, наверное, ты ошеломил и потряс их своим аристократическим титулом. А чего, собственно, ты добиваешься, вот так врываясь сюда? – Фрост, который и наполовину не был так недоволен этим вторжением, как можно было заключить из его слов, вышел из-за письменного стола и начал вразвалочку расхаживать по кабинету. – Это тебе вовсе не дом с красными фонарями, где живут хорошенькие сговорчивые кошечки, мой дорогой. Это – респектабельный банк. В некотором роде. – Подойдя к массивной фигуре Джерри, он сложил руки на груди и некоторое время внимательно созерцал его, в изумлении качая головой, потом похлопал по руке, потом ткнул кулаком в живот, при этом все время покачивая головой. – Ах ты, пьяница, распутник, похотливый развратник…
– Жалкий репортеришка, – подсказал Джерри. Фросту было не больше сорока, но природа уже наложила на него безжалостный отпечаток, который с возрастом проявляется у людей маленького роста, – постоянно снедающее их внутреннее беспокойство: Фрост беспрестанно потирал руки, разминал пальцы, проводил языком по губам, тут же их поджимая.
Сразу же бросавшееся в глаза чувство юмора и умение во всем найти хорошую сторону несколько мирило с этими неприятными привычками: вы переставали замечать, как его лицо лоснится от пота.
– Как насчет сигареты? – спросил Джерри, предлагая ему закурить. – Не хочешь еще немного отравить свой организм?
– Господи, – снова сказал Фрост и одним из ключей, висевших на связке, открыл старинный буфет орехового дерева со множеством зеркал, в которых отражалось огромное количество палочек для коктейлей с искуственными вишенками на конце и пивные кружки, на которых были изображены красотки и розовые слоны. – Тебя устроит «Кровавая Мэри»?
– Это как раз то, что мне сейчас нужно, дружище, – с благодарностью откликнулся Джерри.
В связке ключей он разглядел один желтый ключ от замка «Чабб». У сейфа тоже был замок «Чабб» – очень хороший, с желтым медальоном вокруг отверстия для ключа, довольно сильно поцарапанным и помятым и немного измазанным облезшей старой зеленой краской, которой был выкрашен сейф.
– По крайней мере в одном вам – прожигателям жизни с голубой кровью – надо отдать должное, – сказал Фрост, наливая и смешивая ингредиенты коктейля, как аптекарь. – Уж вы-то знаете, куда можно пойти. Тебя можно поставить в центре Солсбери Плейн с завязанными глазами и, бьюсь обзаклад, ты найдешь «веселый дом» с хорошенькими девочками максимум за полминуты. Я, как человек чистый и неиспорченный, вчера был просто потрясен. Потрясен до глубины души. Скажи, когда хватит! Как-нибудь, когда я приду в себя и поправлюсь, я возьму у тебя пару адресочков. Если, конечно, я приду в себя, в чем я сейчас оч-чень сильно сомневаюсь.
Неторопливо переместившись к письменному столу Фроста, Джерри как бы безразлично бесцельно переложил с места на место несколько бумаг, а потом начал играть с выключателями внутренней связи, щелкая ими вверх-вниз поочередно, один за другим. Никто не откликнулся. Около одной из кнопок была надпись: Занят. Не беспокоить». Нажав ее, Джерри увидел сквозь глазок двери красноватый свет снаружи: это зажглась лампочка над дверью, предупреждая, что входить нельзя.
– Что касается девочек, – говорил в это время Фрост, все еще стоя спиной к Джерри и встряхивая бутылку с соком, – они большие шалунишки. При одном воспоминании мурашки по коже бегут. – Все еще восторженно смеясь своим мыслям, Фрост сделал несколько шагов по комнате, держа стаканы в широко расставленных руках. Да, а как их звали? Девочки были что надо!
– Номер семь и номер двадцать четыре, – сообщил Джерри с отсутствующим видом.
Говоря все это, он глянул под стол, разыскивая кнопку, включавшую сигнал тревоги, которая, как он знал, должна быть где-то на столе.
