Юрий Кунов - Искатель, 2014 № 07
— Молодец. Подскажи-ка номер телефона Стасова.
— Я не знаю! Правда не знаю. Нет, мобильник у него есть, но номера я не знаю. Он мне не говорил. И не звонил никогда. Падлой буду, Сергей Владимирович!
— Будешь, Василий Ильич, если что-нибудь от меня скроешь.
Глава 30
— Извините, как вас зовут?
— Павел Петрович.
— Не возражаете, если я к вам буду обращаться по имени? Вы мне по-человечески очень симпатичны, и не хочется, чтобы между нами пролегал четкий административный барьер.
Одна из ближайших соседок Оксаны Лебедевой, Регина Альбертовна Гаспарян, эдакая Шахерезада средних лет, которую Посохин навестил сразу после бабы Любы, не мигая, уставилась на майора. Ее подернутые влагой карие глаза и темный пушок над верхней губой говорили о страстной натуре, для которой оргазм, вероятно, являлся наивысшей из общечеловеческих ценностей.
— Пожалуйста, можете звать по имени, — ответил Посохин. — Ничего страшного я в этом не вижу.
— Спасибо, — с чопорностью королевской особы кивнула Регина Альбертовна. — Мне так будет гораздо проще излагать свои наблюдения. С чего бы начать?
— С чего вам будет угодно.
— Замечательно! Говоря откровенно, Павел, мне, как порядочной, хотя и современной женщине, что юным кажется несовместимым, Оксана Лебедева не очень импонирует. Нет, конфликтов с нею у меня никогда не было. Зачем нам, собственно, конфликтовать? Мы же не хабалки с базара и можем любой вопрос решить, так сказать, в процессе мирного диалога. Мы даже друг к другу иногда в гости заходим, поскольку обе одиноки и у нас много общего в эмоциональной сфере. Но ее отношения с мужчинами, я вам скажу, меня просто шокируют! — Лицо Регины Альбертовны приобрело суровое выражение. От этого она стала казаться старше. — То один ее провожает, то другой. То вообще абсолютно неизвестный мне мужчина! Там и одним глазом взглянуть не на что, честно говоря, а мужчины ходят за нею буквально как голливудские зомби. А знаете, почему такое происходит? Нет?
— Понятия не имею, — с подчеркнутым простодушием ответил Посохин. — И почему?
— Уже давным-давно было замечено, Павел, чем женщине легче всего привлечь к себе мужчину, — с таинственным видом произнесла Регина Альбертовна.
— Чем же?
— Доступностью, — лицо собеседницы приобрело торжествующее и одновременно игривое выражение. — Вот, я, например, и младше ее, и имею четвертый размер бюста, и, обратите внимание, при всей моей округлости на попе и бедрах никакого целлюлита, но морально я человек стойкий и, честно скажу, уже пятый год без мужчины. Да, Павел, пятый год. И еще не умерла! А вокруг нее, при всей ее невзрачности, мужской пол так и вьется. Правда, контингент убогий, но у нас в городе джентльменов не густо, сами знаете.
— Вы хотите сказать, что Оксана Григорьевна морально неустойчива?
— Именно! Хотя кого сейчас это волнует? Вы посмотрите, кто у нас в стране в первых рядах развратников? Кто это все пропагандирует? Наша элита! Что ни режиссер, то педераст. Что ни писатель, то педофил. А, содержанок, извините меня, Павел, стали светскими львицами называть. И телевидение навязывает их молоденьким девочкам в качестве примера для подражания. Куда это годится? Во что превратили русских женщин за последнюю четверть века? Вы не смотрите на мою армянскую фамилию — я человек русской культуры. Европа с Америкой через кино и телевидение навязывают нам, русским женщинам, какой-то, извините, сексуальный большевизм! Только и слышишь везде: быть девственницей в шестнадцать лет несовременно. Что самое поразительное, об этом же твердили определенные круги и в прошлом веке, и в позапрошлом! И то же самое мы слышим в двадцать первом. Удивительно! Я как-то спросила у одной барышни, считает ли она обжорство пороком. Она сказала, что да. Задаю ей следующий вопрос: считает ли она пороком сексуальное обжорство? В ответ — молчание. А барышне всего пятнадцать лет. Вот для меня муж был первым моим мужчиной, хотя у меня в жилах и течет горячая армянская кровь. И моя дочь к алтарю пошла девушкой, не смотря на то что жила в общежитии. А эти принцессы общего пользования еще смеют надевать на свадьбу белое платье — символ невинности! Нет, мужчины тоже хороши. Как можно брать в жены особу, на которой ерзали четверть ее одноклассников, половина ее сокурсников и несть числа бизнесменов и их отпрысков! Хотя, какие это мужчины? Так, кролики из очереди.
Посохин понял: если он не направит сейчас течение мысли Регины Альбертовны в нужное ему русло, то дальше, с повышением эмоционального накала монолога, сделать это будет гораздо сложнее.
— Регина Альбертовна, я с вами полностью солидарен. Ответьте, если не секрет, а кто из мужчин у вашей соседки чаще всего бывает?
— Так сразу и не скажешь. Многие.
— Можно конкретнее?
— Разумеется. Стогов Андрей Николаевич, например. О, как этот сластолюбец маскируется! То забор подправит, то огород вспашет, то ворота покрасит. Но кто же сейчас что-то даром делает? Согласитесь, Павел. А, у Оксаночки денег-то ведь нет! И теперь соображайте, чем она может расплачиваться с мужчинами за помощь по хозяйству.
— А кто еще регулярно к ней заходит?
— С нашей улицы к ней еще Сашка Кожин время от времени заглядывает. Этот делает вид, что Оксанка ему одежду стирает. Он два года как вдовец. Мог бы и ко мне обратиться, между прочим. Я не отказала бы. В смысле постирать. Вы меня, конечно, правильно поняли. У меня стиральная машина новая. И года нет, как купила.
— С других улиц или районов города кто-нибудь к ней приходил? Может, вы видели с ней широкоплечего среднего роста мужчину лет пятидесяти? Подумайте. Очень симпатичный такой мужчина, с благородной сединой. Вы его обязательно должны были приметить.
— Видела! — радостно воскликнула Регина Альбертовна. — Причем этот симпатяга к Оксане поздно вечером приходил пару раз. Уже совсем темно было, между прочим.
— Когда вы его видели? На прошлой неделе он приходил?
— На прошлой неделе? Кажется, приходил… Это было… Это было в понедельник!
— Время не вспомните?
— Уже темнело.
— Важны в этом вопросе даже минуты, Регина Альбертовна.
— Около десяти приходил. Не позже. Но не раньше половины десятого! Буду честной. А вам сколько нужно?
— Как он ушел, вы видели?
— Он быстро ушел. Минут через пять.
— Не помните, во что он был одет?
— Извините, Павел, сейчас подумаю… Светлая рубашка с коротким рукавом и темные джинсы. Конкретнее не вспомню. Мне плохо было видно.
— Он был пьян?
— Не знаю. Он не шумел, не шатался.
