Тори Халимендис - Великая шаисса (СИ)
— Благодарю вас, тетушка, но это мой второй брак, — осадила я ее ледяным тоном. — Как-нибудь я разберусь с тем, как доставить удовольствие своему супругу. Не желаете ли пахлавы? Или лукума?
Родственница поняла, что ей предлагают сладости, дабы занять ими ее рот, но возражать мне не посмела и, поблагодарив, щедро наполнила свою тарелку пастилой и лукумом. Остальные женщины ненадолго притихли, но вскоре шуточки и смешки возобновились. Я с нетерпением ожидала момента, когда солнце окончательно скроется за горизонтом и на землю опустится тьма, ведь тогда я смогу наконец покинуть сие почтенное собрание.
Наконец этот благословенный миг настал. Я передала Фирузе Салмее и поднялась на ноги.
— Ты уже уходишь? — спросила проснувшаяся девочка.
Я наклонилась к ней.
— Ухожу, но ты не расстраивайся. Сейчас будет фейерверк.
Фирузе захлопала в ладоши, а я удалилась в свои покои.
Быстро сбросив платье, прошла в купальню, где Фатима помогла мне совершить омовение. Потом служанки разобрали мою сложную прическу и расчесали мне волосы. И подали последний на свадебный день наряд — простое платье из тончайшего белого шелка, почти прозрачного и мало что скрывавшего. Когда я вошла в спальню, Эдвин был уже там. Он стоял у окна, ожидая меня, и выглядел несколько смущенным. Взмахом руки я отпустила служанок.
— Поскольку ты гость во дворце, то мы пока будем жить в моих покоях, — озвучила я очевидно.
Мой муж кивнул.
— Просто немного непривычно, — пояснил он, — жить на женской половине. Особенно если учесть, что у нас на Севере подобного разделения нет.
Я улыбнулась.
— Так вот что тебя заботит? Все равно ты будешь только приходить сюда ко мне, а те покои, что отвели тебе по приезду, никому не отдадут. Или мы можем переехать туда, если хочешь.
Эдвин на мгновение задумался, а потом покачал головой.
— Нет, не стоит. Тебе будет неловко в окружении мужчин, да и затевать переезд — не лучшая идея, если учесть, что нам все равно предстоит жить на Севере. Тебе будет удобнее здесь, а заниматься делами и общаться с друзьями и партнерами я действительно могу в тех комнатах, что и раньше. А сейчас… Ты не забыла, что сегодня наша брачная ночь?
— Как я могла забыть? Я ждала этого момента все то время, что мы не виделись.
— Я тоже, — прошептал Эдвин, привлекая меня к себе, — и чуть с ума не сошел от ожидания.
Одна его рука крепко сжала мою талию, а вторая легла на затылок, приподнимая мое лицо для поцелуя, жадного, властного, страстного. Я приоткрыла губы и тесно прильнула к нему, закрыв глаза и наслаждаясь. Его губы и язык ласкали мой рот, рука соскользнула с талии чуть ниже и принялась поглаживать и сжимать ягодицы. Мои руки приподняли его тунику и я провела ногтями по его пояснице.
— Хочу тебя, — выдохнул Эдвин, оторвавшись от моих губ. — Моя жена, любовь моя.
— Тогда раздевайся, — предложила я.
Муж бросил на меня недоуменный взгляд, однако же послушно скинул одежду. Я уперлась ладонью ему в грудь и легко толкнула на кровать.
— Помнишь, я обещала тебе отомстить?
На губах Эдвина расплылась предвкушающая улыбка. Я взяла со столика возле кровати предусмотрительно положенную туда ленту и обмотала его запястья.
— А ты не хочешь раздеться?
Я коварно улыбнулась.
— Пока нет. Посмотри, что у меня есть.
— Павлинье перо?
Недоумение мужа продлилось недолго. Когда я принялась водить пером по его телу, начав с ключиц, опустившись через грудь к животу, потом ниже, вскользь, затем перейдя к бедрам и вновь поднимаясь тем же путем к груди, он прикусил губу, но все равно не смог сдержать стон.
— Тебе нравится? — спросила я.
— Очень.
— А вот так? — я отложила перо в сторону и прошлась по его телу кончиками пальцев, кое-где невесомо поглаживая, а в некоторых местах, наоборот, усиливая нажим.
— Еще больше, — прохрипел Эдвин.
— Тогда ты готов.
— К чему?
— Вот к этому.
И я прижалась губами к его животу, пощекотала языком ямку пупка. Эдвин вздрогнул, а губы мои стали прокладывать поцелуями дорожку вниз, пока мой муж не ахнул и не застонал от наслаждения. Мои ладони гладили его бедра и бока, а мужчина подо мной стонал и метался.
— Надо же, — со смешком проговорила я, отрываясь от своего занятия, — такой большой сильный мужчина — и полностью в моей власти.
— Амина… — мучительный стон.
Я покачала головой и отстранилась. Подняла руки к застежкам на платье и позволила ему медленно стечь по моему телу на пол. Горящий взгляд Эдвина не отрывался от меня. Я взяла все то же перо и, запрокинув голову, провела им по своему телу, сверху вниз, слегка погладив губы, задержавшись на груди, затем на животе… Когда перо опустилось к бедрам, мой муж не выдержал.
— Амина, прошу тебя…
Я потянулась к ленте, связывавшей его запястья.
— Кое-кто сегодня заслужил награду.
А в следующее мгновение я уже лежала на спине, а Эдвин нависал надо мной. Его ладони лихорадочно ласкали, поглаживали, сжимали. Губы прижались к шее, спустились к груди, целуя сильно, страстно, оставляя метки. Мои ногти впились в плечи мужа, я выгнулась ему навстречу.
— Эдвин!
— Амина, жена моя, любовь моя…
И весь мир перестал для нас существовать…
В ту ночь мы впервые могли уснуть в объятиях друг друга. А утром меня разбудил нежный поцелуй.
— Доброе утро, муж мой, — потянулась я.
— Доброе утро, жена.
И Эдвин решительно отбросил в сторону покрывало.
— Как, разве ты не устал за ночь? — притворно удивилась я.
— Ты сомневаешься в моих способностях? — столь же фальшиво изумился он и прильнул губами к моему колену.
— Не то, чтобы я сомневалась — ах! — вздох вырвался сам собою, когда муж слегка прикусил кожу на внутренней стороне бедра. — Но я нуждаюсь в доказательствах. В долгих, упорных доказательствах.
— И ты их сейчас получишь, — пообещал Эдвин, продвигаясь поцелуями все выше.
…За завтраком с наших губ не сходили мечтательные улыбки. Я с удивлением обнаружила, что голодна, хотя, если подумать, ничего странного в этом не было, ведь, несмотря на то, что еще не наступил полдень, я уже успела немного устать. Эдвин смазал лепешку с сыром острым соусом и поднес к моим губам. Я откусила кусочек.
— Вкусно?
И, дождавшись моего кивка, отправил оставшуюся часть себе в рот.
— Это что же, я буду твоим дегустатором?
— Нет, — муж хитро прищурился, — вообще-то я планировал, что ты будешь моим десертом.
— Только не надо сервировать этот десерт на столе, — шепнула я ему. — Служанки у меня, конечно, молчаливые и понятливые, однако не стоит столь сильно их шокировать.
