Алистер Маклин - 48 часов
Меня очень занимала их реакция. На лице Скаураса я увидел удивление или беспокойство, смешанное с неудовольствием. Шарлотта ответила на мое приветствие с какой-то натянутой улыбкой. Кстати, я имел возможность убедиться, что дядюшка Артур не преувеличивал, говоря о ее синяке. Он действительно был весьма внушителен. Незнакомец не отреагировал вообще. Лаворски и Доллман как будто превратились в мрамор, а лорд Чарнли производил впечатление человека, которого внезапно тронули за плечо во время ночной прогулки по Сельскому кладбищу. Причем это впечатление отнюдь не было созданием моего воображения. Подтвердил его Сухой треск бокала, упавшего из рук лорда на ковер. В этой викторианского, стиля мелодраме наш аристократ маклер не был тем, у кого чиста совесть. Другие, конечно, тоже, но они умели это скрыть. Их лица выражали то, что их хозяева хотели выразить.
— Бог мой, Петерсен! — голос Скаураса выражал удивление, хотя и не такое, какое должен вызвать входящий в комнату покойник. — Я и не подозревал, что вы знакомы, господа.
— Знакомы. Мы много лет работаем вместе в ЮНЕСКО, Тони, — дядюшка Артур часто выдавал себя за британского сотрудника ЮНЕСКО. Это действительно было прекрасным прикрытием для его заграничных вояжей. — Морская биология, правда, не слишком связана с культурой, но все-таки это очень важная наука. Петерсен — один из лучших моих сотрудников, Он прекрасный лектор, умеющий захватить аудиторию. Я доверял ему много миссий в Европе, Азии, Африке, Южной Америке, — это был факт; правда, там речь шла не совсем о лекциях. — Я даже не знал, что он находится здесь, но мне сообщили об этом в гостинице… О, прошу прощения! Мы прибыли совсем не для того, чтобы рассказывать вам о себе, нам нужно было спросить вас о Ханслете, коллеге Петерсена и в какой-то мере моем тоже. Мы не можем нигде его найти. И в поселке его тоже никто не видел. А поскольку «Шангри-Ла» стоит на якоре ближе всех к нам, мы подумали…
— Боюсь, что ничем не могу вам помочь, — сказал Скаурас и скинул вопрошающим взглядом остальных. — А вы?
Он нажал кнопку звонка, появился стюард, которому было поручено опросить экипаж.
— Когда пропал ваш коллега, мистер Петерсен? — спросил наконец Скаурас.
— Понятия не имею. После полудня я покинул судно и отправился искать образцы фауны, которые мне сейчас нужны для экспериментов… Некая разновидность ядовитых медуз, впрочем, следы встречи с ними вы видите на моем лице, — я преувеличенно громко рассмеялся и потер свои шрамы. — Ханслет остался на судне работать в лаборатории. Когда я вернулся, его не было.
— Ваш коллега умел плавать? — спросил незнакомец, высокий брюнет лет сорока с быстрыми, глубоко посаженными глазами.
Лицо без выражения, казалось, было местной специализацией, так что и я пытался удержать свое в неподвижности. Не было это слишком легким делом.
— Боюсь, что нет, — не задумываясь ответил я. — И боюсь, что вы подозреваете то же, что и я. На «Файркрэсте» корма не снабжена перилами. Один неосторожный шаг и…
Я прервался, потому что в салон вошел стюард и доложил, что никто из экипажа не видел Ханслета.
— Я должен немедленно сообщить об этом сержанту Макдональду, — сказал дядюшка Артур.
Это намерение было поддержано всеми присутствующими, так что мы встали. Дождь опять превратился в ливень. Когда мы подошли к трапу, я сделал вид, что поскользнулся, отчаянно взмахнул руками и, потеряв равновесие, полетел в воду, ухватившись при этом за подмеченный ранее электропровод. В темноте, при проливном дожде и ураганном ветре, наступила суматоха, и прошло несколько минут, пока меня выловили и подняли на палубу. Скаурас разыграл самаритянина и предложил мне весь свой гардероб, но я отказался, и мы с дядюшкой Артуром отплыли в сторону «Файркрэста».
Всю обратную дорогу мы хранили молчание.
— Какую побасенку вы преподнесли им, чтобы объяснить свое присутствие, сэр? Я имею в виду ваше торжественное прибытие к ним на борту спасательного судна военно-морского флота его Королевского величества.
— О, это замечательная история! Я сообщил им, что в Женеве сорвалась очень важная конференция, потому что на нее не прибыл некий профессор Спенсер Фриман. Самое замечательное, что это правда. Все газеты об этом пишут. Фриман отложил поездку по нашей просьбе, но этого, конечно, никто не знает. Я рассказал Скаурасу, что его присутствие на конференции было совершенно необходимым и что был сигнал о его пребывании где-то в этих местах, где он собирает образцы морской фауны, а также о том, что мне поручено сопровождать профессора в Женеву.
— Тогда почему вы отослали свой катер? Это может показаться подозрительным.
— Отнюдь. Если бы Фриман на самом деле находился где-то здесь, я не мог бы его найти раньше завтрашнего утра. И я сказал им, что моего сигнала ожидает вертолет, который вывезет нас отсюда.
— Конечно, вы не обязаны были знать, что телефонная связь нарушена, и ваши объяснения могли бы быть приняты, если бы вы, сэр, перед визитом на «Шангри-Ла» не отправились бы на «Файркрэст». Люди, которые прятали в кормовой каюте Ханслета, конечно, заметили спасательное судно и дали знать о нем на «Шангри-Ла». Таким образом, Скаурас знает, что вы, сэр, лжете, как зубной врач, перед тем как вырвать зуб без наркоза. Короче говоря, вы раскрыты! Поздравляю вас, адмирал, вы имеете честь быть зачисленным в ту же категорию людей, что и я; ни одна страховая компания не захочет вас страховать, даже если вы в сто раз повысите ставку. Не так ли?
— Я вижу, что наш визит на «Шангри-Ла» лишил вас всяких сомнений относительно того, кем являются люди, находящиеся на этом судне.
— Да, сэр. Вы видели реакцию Чарнли, этого патентованного маклера.
— Но ведь это мелочь! А вы делаете из нее такие серьезные выводы, Калверт.
— Очень серьезные, сэр, — ответил я, направляясь в каюту, где лежал мой костюм для подводного плавания. — Кстати, адмирал, вспомните мое падение в воду. Оно было преднамеренным. Я не говорил вам, что, когда я сидел в воде, держась за руль катера моих убийц, я вырезал знак в форме буквы U. На деревянной части руля моторки с «Шангри-Ла» точно такой знак.
— Понимаю, — дядюшка Артур удобно расположился на диване, сверля меня суровым взглядом сквозь свой чертов монокль. — Вы, Калверт, забыли предупредить меня о своих намерениях, — заявил он наконец ледяным тоном.
— Не забыл, адмирал. Я просто не знал, что вы такой блестящий актер, — сказал я, снимая с себя промокшую одежду.
— Разумно. Оставим это. Итак, у вас не осталось никаких сомнений?
— Я бы выразился несколько иначе. Просто это явилось дополнительным подтверждением. Вы заметили, сэр, темноволосого человека, сидевшего рядом с Лаворски? Ну, тот, что интересовался, умеет ли Ханслет плавать. Я готов поставить сто фунтов против пенса, что он не присутствовал на ужине.
