Дарья Кузнецова - У удачи два лица
— Я догадался, — отмахнулся от меня отец, с усилившимся любопытством разглядывая плетущего. — Ванлар Таюр, отец Ёжика, — и он протянул Каю ладонь. Я хотела предупредить, но не успела — оборотень уже ответил на рукопожатие. Короткий рывок, и отец свободной рукой слегка прихватил оппонента за шею, притягивая поближе, и, закрыв глаза, принялся сосредоточенно обнюхивать его шею и плечо. Кай бросил на меня весьма ошарашенный взгляд, а я вымученно улыбнулась.
— Я запомнил тебя, — проговорил Таюр чужим бесстрастным голосом, и открытые в этот момент глаза напоминали две льдинки. Потом дракон моргнул, и взгляд стал нормальным. — Ладно, а теперь давайте знакомиться подробнее. Ёж, успокой парня, а то он, по-моему, уже готов сбежать. А мне он нравится, берём! — сообщил он и спокойно ушёл в ванную комнату.
— Что это? — только и сумел проговорить Кай, разглядывая меня с настороженностью.
— Это папа, — смутилась я. — К нему надо привыкнуть, а так вообще он хороший.
— Мне кажется, у него что-то с головой, — нервно хмыкнул плетущий, пытаясь взять себя в руки.
— Честно говоря, у него, по сравнению с остальными, всё совершенно нормально, — вздохнула я. И тут же, поймав очень задумчивый взгляд оборотня, поспешила пояснить. — Папа у меня не обычный дракон, он… Таюр. «Преследующий». В нашем роду в своё время здорово отметился сам Дракон, а он… Так, нет, опять получается не с начала. Давай присядем, и я начну с физиологии.
Мы рядком уселись на краю кровати, и я начала лекцию.
Драконы никогда не заводят детей во второй ипостаси, на это наложено продиктованное практическими соображениями табу; просто потому, что такие дети получаются умственно неполноценными, с отклонениями. И все стараются соблюдать этот закон — кто в здравом уме захочет породить на свет несчастное больное существо? А вот одной из женщин много лет назад «посчастливилось» наткнуться на Дракона собственной персоной. Того самого, который первозданный дух и покровитель мудрости, и у которого человеческого облика никогда не было. Вот в результате этой встречи и… появился Таюр. Ребёнок родился по-своему гениальным, но со странностями, и плюс к тому — с особым даром. Странным, мало подходящим сыну воплощения мудрости под лунами.
С тех пор раз в несколько поколений в роду Таюр рождается мальчик, дар и предназначение которого — не давать драконам свернуть с истинного пути. То есть, это только звучит так красиво, а фактически Таюр вмешивается только тогда, когда шансов на разрешение ситуациями другими путями просто нет, и решает проблему радикально, попросту вырезая всех виновных. Нюанс в том, что права на ошибку у него нет: после убийства непричастного, невиновного и неопасного, откат выжигает совершившему ошибку мозг, превращая того в пускающего слюни идиота. Судя по тому, что папа вполне в своём уме, — во всяком случае, не меньше, чем бывает обычно, — те, кто устранил Тура, серьёзно зарвались. Особых иллюзий по поводу их судьбы я не питала.
— И что, эти придурки рискнули попытаться убить тебя при таком папаше? — озадаченно хмыкнул Кай. Но, впрочем, особенно напуганным он не выглядел, что меня успокоило.
— Это очень скользкий момент. Вполне могло статься, что он не имел права вмешиваться, и эти типы решили рискнуть во благо всех драконов. Только, как оказалось, благо это состоит совсем не в том, о чём они думали. К таким, как отец, вообще довольно своеобразное отношение. Их опасаются, но как диких не вполне разумных животных. То есть, напрямую задевать не рискуют, но всерьёз в их могущество никто не верит. А между тем убийца, вставший на след, практически неуязвим.
— А в остальное время, свободное от вершения судеб, он чем занимается? — полюбопытствовал плетущий, кивнув на дверь ванной, из-за которой всё это время доносился шум воды и душераздирающие фальшивые завывания, которые папа зовёт пением. На мамины резонные возражения, что это не пение, а издевательство (это я ещё смягчаю, обычно она употребляет иные выражения), он советует всем заткнуть уши, потому что у него, мол, душа поёт. Как умеет, так и поёт; какой с неё, нематериальной, спрос! — Непонятно, как он это проклятье учуял. И зачем меня обнюхивал.
— В свободное от массовых убийств время он работает особым курьером при главе клана, — хихикнула я. — Ещё если надо что-то или кого-то найти, он тоже незаменим, потому что игнорирует любые защиты. Ну, и вообще у него какая-то собственная специфическая магия, я плохо понимаю, что он может, а что — нет. Мне кажется, может он почти всё, но не всё из этого ему разрешено. А обнюхивал… Ну, чтобы запомнить и в случае чего иметь возможность найти. Он всегда так делает с новыми в окружении драконами. Предваряя твой следующий вопрос, — его все рано или поздно задаюсь, — выглядит он так всегда. Сегодня ещё странно гармонично одет; видимо, мама помогала. Понимаешь, он страдает дальтонизмом, но не желает это признавать, — по секрету поделилась я. — Одежда ещё ладно, вот его причёски иногда здорово шокируют. Видимо, сейчас он просто устал от какого-то очередного экзотического облика, и решил всё это сбрить к Дракону под хвост.
Папа своей наружностью действительно впечатлял. Драконы, конечно, любят яркие цвета и смелые сочетания, но отцовское альтернативное цветовосприятие, талант подбирать самые жуткие сочетания и нежная любовь ко всевозможным узорам доводят всё это до абсурда.
Но цвет — это ещё не самое страшное, даже с учётом причёсок. Более того, безумные расцветки обычно несколько оттеняют всю остальную его наружность, и сглаживают впечатление. Сейчас «преследующих» всего двое, и на фоне второго, приходящегося мне троюродным братом, отец выглядит даже безобидно и мило.
Самое страшное в этих драконах — взгляд. Даже когда он совершенно спокоен и умиротворён, из выразительных ярко-голубых глаз истинного Таюра смотрит всезнающая безжалостная и лишённая всякого намёка на чувства Мудрость. Но понять это довольно сложно; большинству его взгляд кажется взглядом маньяка. Абсолютное знание лежит очень близко с сумасшествием, не зря же все гении кажутся окружающим безумцами.
Валендир, тот самый второй, выглядит куда страшнее отца; он питает странную любовь к чёрному цвету, и в сочетании со светлой кожей эта любовь делает его похожим на Стервятника во плоти: худощавый, немного сутулый, с промораживающим до костей взглядом… Нет, определённо, папа в сравнении с ним — воплощённое обаяние!
— Кай, а что папа говорил про мою смерть? — нахмурившись, уточнила я. — Только, прежде чем ответить, имей в виду: если мастера зеркал не врут потому, что не хотят, то он просто физически не способен солгать. Его устами говорит Дракон.
