Алексей Федосов - Лекарь
— Да. Знаешь, мы тогда очень расстроились, когда вдруг в один из дней, ты вдруг пропал. С вечера был, а утром не стало.
— Да что ты меня пытаешь, я обещал? Сделаю. Расскажи как твой старший? Сара сказала, что скоро дедом станешь.
— Да я уже один раз дед. Вот второго внука ждем. Повитуха говорила, мальчик будет.
— Как внука зовут?
— Внучка. Далила. Два года егозе, а уже норовит деду бороду вырвать с корнем. Я иногда думаю, что женщин этому с детства учат. Мелкая, а хватка такая, что и не отдерешь.
Недавно сказала первое слово, мы три дня гуляли.
— А работать когда?
— А что работа? Не шакал, в пустыню не убежит. А для тех, кто потерял счет дням, скажу, что сегодня суббота. Может Вы добропорядочные мусульмане, и работаете, а мы чтим этот день.
Я отпил из стакана, поставил его на стол. Потом взял кугол. Объеденье
— Исаак, глядя на эти пирожки, я понимаю, почему ты такой толстый
— Это Я, толстый?
— Ну, упитанный. Скажи мне упитанный и уважаемый, мастер Хаким, жив ещё?
Мне нужен инструмент, я свой, к сожалению, потерял, а без него не могу лечить. И поможешь мне с покупкой трав. Сам я и Ибрагим выходить не будем. Придется тебе или твоему среднему побегать по лавкам.
— Побегает ему полезно, а если ты ему динар дашь, он будет бегать в два раза быстрей.
— Исаак, за динар я феника по барханам загоняю.
— Что ты жадничаешь, тебе жалко дать медный динар, хорошему мальчику?
— Хорошему мальчику я дам два динара, если к вечеру у меня будет все то мне нужно.
— Три, и он будет помогать.
— Исаак, помогать мне это работа, евреи не работают по субботам.
— Помочь другу его отца, это не работа, это помощь, и за четыре динара….
Я рассмеялся, — Исаак, с тобой торговаться, голым остаться. Три динара, и он будет помогать, мне.
Что он хотел ответить, я не узнал, пришла Сара, стала накрывать стол.
Простые, плетеные из листьев пальмы подставки, на которые она поставила глиняные миски. Рядом положила ложку, только Исааку, а для меня тарелку с нарезанными лепёшками. Сходила, принесла большой глиняный горшок, когда сняла крышку, я чуть не умер на месте, оттого, что чуть не захлебнулся слюной. Пряный запах барашка, сдобренного чесночком и перцем, и над всем этим, чуть-чуть плавает аромат лимона от лежавшего на столе кугла. Глядя на меня снисходительно, Исаак взял ложку и демонстративно зачерпнул из своей миски. Я молча не говоря ни слова, открыл свою поясную сумку и достал оттуда серебряную ложку, общение с Ибрагимом всё таки дает свои плоды.
И был вознагражден, видеть глаза, этого «жадного» еврея, доставило удовольствие.
— Ух, ты, какая занятная вещица, продашь? — Наконец смог он, выговорить.
— Не — а, подарок друга. — Там на самом деле было, на что посмотреть и подержать, почти полфунта серебра.
— А тебе другую ложку подарю и денег дам.
— Сколько?
— А говоришь подарок друга.
— Так интересно, узнать цену, может и поторгуемся.
Он хитро улыбнулся, и стал, молча есть, отлично приготовленную баранину, не забывая отщипывать кусочки от моей лепешки. Мы уже почти заканчивали, когда прибежал сын Исаака.
— Папа, я выполнил твое поручение, я рассказал ему, где мы живем, и он сказал, что скоро будет.
— А с верблюдами чего? Ты был у Мехди, говорил с ним, что мы поставим к нему на пару дней…
Он повернулся ко мне, — Сколько он должен был купить?
— Троих.
— Трех верблюдов.
— Был. Но он опять завел разговор: что ты за прошлый раз не заплатил, и он не возьмет никого, пока ты не вернешь ему три динара.
— Рувэн. — Исаак в задумчивости смотрел на стоящего перед ним подростка.
— Да, папа.
— Иди-ка ты на кухню, к матери, пусть она тебя покормит.
— Вот Мухаммад, какие у меня соседи, никого уважения к старому еврею….
Я чуть не подавился. — Исаак!!! Ты МНЕ бы не говорил такое.
Он ничуть не смутился, и продолжил — У Ибрагима найдутся динары?
— Ну, ты и пройдоха Исаак.
Ответить он не успел, со стороны улицы донесся требовательный стук. И веселый голос Ибрагима требующий пустить усталого путника.
Услышав это, Исаак, как-то слегка напрягся, взгляд его стал, колючим что ли, потом безразлично пустым. Он крикнул — Рувэн! Открой гостю.
Протянув руку, он взял последний кусочек лепешки лежавший на глиняной тарелке и, склонившись над своей миской, стал собирать остатки подливы.
— Ну и где я могу тебя застать, только за столом, опять сидишь, опять ешь. Пока я там, в поте лица, воюю с верблюдами, с чайханщиками, и вообще со всем этим городом. Где справедливость, Мухаммад. Тебе всегда достаются самые вкусные куски. Познакомь меня со своим другом. — Последние слова договаривал, стоя рядом со столом и смотря на затылок склонившегося над миской, Исаака.
Что-то в поведении Исаака меня насторожило. Медленно подняв голову, Исаак посмотрел в лицо Ибрагиму. — Здравствуй…. Или тебя лучше называть твоим новым именем?
Мой друг медленно отступил от стола, — Меня зовут Ибрагим, старое имя умерло вместе с тем человеком, который его носил.
Я сидел и смотрел, на все что происходило предо мной.
«Это где? Они могли познакомиться да еще, так что этот иудей, знает старое имя. При этом не только имя, но и встречался и разговаривал. Исаак!»
— И что такого я про вас не знаю? Может мне выйти, а то зашибете ненароком.
— Исаак откуда ты его знаешь?
— От пустыни. Сам то где его нашел? Вы хотя бы знаете, что за твою голову, Ибрагим, объявлена награда в тысячу золотых динаров. Правитель Эфеса разослал гонцов.
Оглядел нас внимательным взглядом, покачал головой. — Вы, же из Химса идите?
Получив подтверждение, продолжил, — Эмир так же прислал гонца, и требует головы двух людей. Лекаря и старого воина, его слуги. Вы же так представились? Чем вы ему так жизнь испортили, что одного, что другого ищут, по всей стране. Вот что, я не хочу вмешиваться в дела эмиров. Я вам помогу, раз обещал, но вы должны будете уйти, сегодня.
Он встал и вышел.
— Ибрагим, и как же ты познакомился с Исааком?
— Он подобрал меня раненым в пустыне, выходил, и когда узнал мое имя, мы долго разговаривали с ним, он сказал: что я должен уйти. Я его не осуждаю, он храбрый и достойный человек. Он мог бросить меня там, и никто бы его не осудил, но он выходил, дал денег.
— Кто ты на самом деле, Ибрагим. Не тот беглец, который бежит, а истинный. Что тебе надо от меня? Кто тебе сказал, где меня искать. Как твое настоящее имя.
— Мухаммад. О чем ты? Меня на самом деле он подобрал в пустыне, у меня были раны, и он меня выхаживал.
— Ибрагим не лги мне.
— Я не лгу, а говорю правду, так всё и было.
— Ты лжешь, Исаак никогда, никому не давал денег, и не даст, он даже своим сородичам не дает. Так что же произошло на самом деле?
— Оговорился Я, он не давал мне денег. Я ограбил его и сбежал.
— Говори, я подожду, чего новенького придумаешь на этот раз?
Он взорвался громким криком, — Да пошел ты …. Чтоб вас обоих, два раза в гробу перевернуло. Я ВЗЯЛ его ДЕНЬГИ и УШЁЛ. Ты меня слышишь? Или тебе это надо проорать на ухо. Я говорю правду. Поэтому он на меня и злиться.
За спиной послышался голос Исаака, — Мухаммад, он правду говорит, он украл у меня деньги и увел верблюда. Если бы это не был твой друг. Здесь давно была бы стража и этого разбойника тащили на площадь.
— Ибрагим так оказывается ещё и разбойник? Ты не боялся ходить со мной? А скажи мне, кем был тот бедолага, которого зарезал Юсуф?
— А как прикажешь выжить, когда у тебя ничего нет? Когда твой конь сдох по середине пути. Вода кончилась, еды нет. Да ещё нашлись твари которые захотели забрать последнее, мою жизнь. Того дурачка, что кончил Юсуф, встретил вечером, он сбежал и пробирался домой, не судьба. Мухаммад, если сможешь, поверь мне. Я не разбойник, а жертва. Что мне сделать, чтоб ты поверил?
— Рассказать всю правду! Именно то, что произошло, Там, на самом деле. А не слухи, что ходят по пустыне. А для начала, сколько ты взял денег у Исаака?
— Там было всего двадцать динаров. Золотом.
— Сколько!! — Я посмотрел на Исаака, он отвел взгляд в сторону.
— Ибрагим ты, куда дел такие деньги? На них можно спокойно прожить год, ни в чем себе не отказывая.
— Что я и сделал. Вернее хотел, был вынужден бежать, меня нашли. Я жил в дороге, изредка заходя в города, покупал, что нужно и уходил. А потом они закончились, а потом встретил тебя, Юсуфа, напросился на работу.
— Исаак. Я прошу меня простить, и …. Я верну тебе эти деньги.
— Я тебя прощу, после того как ты вернёшь мне тридцать динаров.
Тут уже я не выдержал, — Исаак, побойся бога.
— Что Исаак! Я понес убытки. Этот сын шакала, взял не деньги, а моё сердце, и излечить его сможет только достойное вознаграждение, которое прольет бальзам.
