Джон Ле Карре - Команда Смайли
Смайли позвонил, загудел зуммер, стеклянная дверь поддалась, потасканная продавщица, не вполне проснувшаяся пепельная блондинка, настороженно оглядела его из-за белого столика.
– Я могу посмотреть? – спросил Смайли.
Она слегка подняла глаза на исламский рай.
– Маленькие красные точечки означают – продано, – протянула она и, подав Смайли напечатанный прейскурант, вздохнула и вернулась к оставленным сигарете и гороскопу.
Несколько минут Смайли с несчастным видом переходил от одной картины к другой, пока снова не очутился перед девицей.
– А нельзя ли мне поговорить с мистером Бенати? – поинтересовался он.
– О, боюсь, синьор Бенати сейчас абсолютно занят. Это беда всех международных дельцов.
– Если бы вы передали ему, что здесь мистер Ангел, – попросил Смайли все тем же уважительным тоном. – Если б вы могли только сказать ему это. Ангел, Ален Ангел – он меня знает.
Он уселся на диванчик в форме буквы «S». Целлофан, которым был накрыт диванчик ценою в две тысячи фунтов, сразу же затрещал. Однако Смайли услышал, как девица сняла трубку и вздохнула в нее.
– К вам тут пришел какой-то Ангел, – протянула она таким голосом, словно говорила в подушку. – Поняли: Ангел, как в раю.
И через минуту Смайли уже спускался по винтовой лестнице в темноту. Дойдя до конца лестницы, он остановился. Раздался щелчок, и на пустых стенах появилось с полдюжины цветных изображений. Открылась дверь, и в просвете появилась и застыла фигура маленького, щегольски одетого человека. Его густые седые волосы были лихо зачесаны назад. На нем был черный, в широкую полосу костюм и туфли с клоунскими пряжками. При его росте полосы были явно слишком широкие. Правую руку он держал в кармане пиджака, но при виде Смайли медленно вынул и протянул ее словно острый нож.
– Мистер Ангел, – объявил он с заметным среднеевропейским акцентом, быстро метнув взгляд вверх по лестнице, словно проверяя, не подслушивает ли их кто. – Какое истинное удовольствие, сэр. Слишком давно мы не виделись. Входите, пожалуйста.
Они обменялись рукопожатием, каждый сохраняя дистанцию.
– Здравствуйте, мистер Бенати, – поприветствовал его Смайли, прошел за ним во внутреннюю комнату и через нее – во вторую, а мистер Бенати закрыл дверь и прислонился к ней спиной, как бы защищаясь от вторжения.
Некоторое время оба не произносили ни слова – каждый изучал другого в молчании, рожденном взаимным уважением. Карие и живые глаза мистера Бенати подолгу ни на чем не останавливались и ни на что не смотрели без цели. Комната же походила на низкопробный будуар с кушеткой и розовой раковиной в углу.
– Так как идут дела, Тоби? – спросил Смайли.
Тоби Эстерхейзи ответил на этот вопрос особой улыбкой и особым поворотом маленькой руки.
– Нам повезло, Джордж. Мы хорошо открылись, и у нас выдалось фантастическое лето. А осень, Джордж, – снова тот же жест, – осенью, я бы сказал, дела пошли медленнее. Собственно, приходится жить взлетом. Кофе, Джордж? Моя девочка приготовит.
– Владимир умер, – выдавил Смайли после еще одной долгой паузы. – Застрелен насмерть на Хэмпстедской пустоши.
– Очень скверно. Тот старик, да? Очень скверно.
– Оливер Лейкон попросил меня собрать куски воедино. Поскольку вы были почтальоном группы, я подумал, что мне следует перекинуться с вами словечком.
– Безусловно, – любезно согласился Тоби.
– Вы, значит, знали? Об его смерти?
– Прочел в газетах.
Смайли обвел глазами комнату. Газет он нигде не заметил.
– Есть предположения насчет того, кто это сделал? – спросил Смайли.
– В его-то возрасте, Джордж? После, я бы сказал, жизни, полной разочарований? Ни семьи, ни перспектив, с Группой все кончено... я полагаю, он сам наложил на себя руки. Естественно.
Смайли осторожно присел на кушетку и под внимательным взглядом Тоби взял со столика бронзовую статуэтку.
– Не следовало ли ее пронумеровать, если это Дега, Тоби? – заинтересовался Смайли.
– Дега – это весьма расплывчато, Джордж. Надо знать точно, с чем имеешь дело.
– Но эта вещица настоящая? – настаивал Смайли с видом человека, который действительно хочет это знать.
– Абсолютно.
– Вы не продадите ее мне?
– Что это вдруг?
– Из академического интереса. Она продается? Или мое предложение ее купить не заслуживает внимания?
Тоби, несколько смутившись, передернул плечами.
– Послушайте, Джордж, речь ведь идет о тысячах, вы меня понимаете? О годовой пенсии или о чем-то в этом роде.
– Когда, собственно, вы в последний раз имели дело с Владиной сетью, Тоби? – Смайли возвратил танцовщицу на стол.
Тоби не спеша переварил этот вопрос.
– Сетью? – наконец недоверчиво повторил он. – Я правильно расслышал, Джордж, – сетью? – Смех играл обычно весьма маленькую роль в репертуаре Тоби, но сейчас он издал легкий взрыв напряженного смеха. – Вы называете эту идиотскую Группу сетью? Двадцать рехнувшихся прибалтов, ничего не умеющих удержать про себя, как дырявое сито, и они уже образуют сеть?
– Ну, должны же мы как-то их называть, – ровным тоном возразил Смайли.
– Как-то – безусловно. Но уж не сетью, о'кей?
– Так каков же ответ?
– Каков ответ?
– Когда вы в последний раз имели дело с Группой?
– Вечность назад. До того, как меня выставили. Вечность назад.
– То есть сколько же лет?
– Не знаю.
– Три года?
– Возможно.
– Два?
– Пытаетесь прижать меня, Джордж?
– Наверное, пытаюсь. Да.
Тоби кивнул с самым серьезным видом, словно все время так и думал.
– А вы не забыли, Джордж, как нам приходилось крутиться, будучи в осведомителях? Как мы перерабатывали? Как я со своими ребятами выполнял роль почтальонов для половины сетей Цирка? Помните? За одну неделю сколько встреч, сколько выемок из тайников. Двадцать, тридцать? А однажды в разгар сезона – сорок? Отправляйтесь в канцелярию, Джордж. Если за вами стоит Лейкон, отправляйтесь в канцелярию, возьмите досье, проверьте листы встреч. Тогда вы в точности все узнаете. Нечего приходить сюда и пытаться меня подловить – вы понимаете, о чем я? Дега, Владимир – мне такие вопросы не нравятся. Друг, бывший начальник, в моем собственном доме... меня это выбивает из колеи, о'кей?
Его речь оказалась более длинной, чем оба они, видимо, ожидали, и Тоби умолк, словно рассчитывая, что Смайли объяснит его велеречивость. Затем он шагнул к Смайли и умоляюще вывернул перед ним ладони.
– Джордж, – с укоризной произнес он. – Джордж, меня зовут Бенати, о'кей?
А Джордж, казалось, погрузился в уныние. Он мрачно уставился на кипы замусоленных каталогов по искусству, громоздившиеся на ковре.
– Я не Гектор и уж решительно не Эстерхейзи, – стоял на своем Тоби. – У меня есть алиби на каждый день в году, я бегаю от управляющего моего банка. Вы думаете, мне нужны неприятности? Со стороны эмигрантов, да и полиции? Это что – допрос, Джордж?
– Вы же знаете меня, Тоби.
– Безусловно. Я знаю вас, Джордж. Вам нужны спички, чтобы поджечь мне пятки?
Смайли по-прежнему не отрывал взгляда от каталогов.
– Владимир до того, как умереть – за несколько часов до того, – позвонил в Цирк, – пояснил Смайли. – Он сказал, что хочет передать нам информацию.
– Но ведь Владимир же был старик, Джордж! – настаивал Тоби, возражая, по крайней мере для слуха Смайли, немного уж слишком. – Послушайте, таких, как он, уйма. Солидное прошлое, слишком долго находились на содержании, состарились, голова стала плохо работать, начали писать идиотские мемуары, и померещились всюду международные заговоры – вы понимаете, о чем я?
А Смайли, подперев круглую голову кулаками, все смотрел и смотрел на каталоги.
– Почему, собственно, вы все это объясняете мне, Тоби? – с порицанием спросил он. – Я что-то не пойму, куда вы гнете.
– Что значит – почему я это говорю? Старые перебежчики, старые шпионы – все они становятся немного чокнутыми. Они слышат голоса, разговаривают с птахами. Это нормально.
– А Владимир слышал голоса?
– Откуда мне знать?
– Об этом-то я вас и спрашивал, Тоби, – рассудительно обронил Смайли, обращаясь к каталогам. – Я сказал вам, что Владимир заявил, будто у него есть для нас информация, а вы мне говорите, что он чокнутый. Интересно, откуда вы это знаете. Насчет того, что Владимир стал чокнутым. Интересно, как давно вы получили информацию о состоянии его ума. И почему вы с таким презрением отметаете то, что он собирался нам сказать. Вот и все.
– Джордж, вы играете в очень старые игры. Не переиначивайте моих слов. О'кей? Хотите меня о чем-то спросить – спрашивайте. Пожалуйста. Но не переиначивайте моих слов.
– Это не было самоубийством, Тоби, – произнес Смайли, по-прежнему не глядя на него. – Безусловно, не было. Я видел труп, так что поверьте мне. И это отнюдь не ревнивый муж – если только он не вооружился орудием убийства, каким пользуется Московский Центр. Как мы их называли, эти пистолеты? «Бесчеловечные убийцы», верно? Ведь именно этим оружием пользовалась Москва. «Бесчеловечными убийцами».
