Люциан Воляновский - Бесшумный фронт
Перед самой полуночью радисты ПАП (Польского агентства печати), помещающегося в этом здании, как раз начали передавать очередные телеграммы. Спустя минуту из аппаратов разных систем, работающих на приемных станциях в разных городах мира, начали выползать длинные полосы бумаги с текстом сообщения. Над ним склонились сотрудники московского ТАССа, пекинского Синьхуа, его принимали англичане из агентства Рейтер, что находится на Флитстрит в Лондоне, и в европейской дирекции американского агентства Юнайтед Пресс во Франкфурте-на-Майне... Одни аппараты были приспособлены к приему сообщений на русском языке, другие — на английском, третьи... Но все тексты звучали идентично:
«Двадцать восьмого января в районном суде в Ополе начался процесс по делу группы агентов геленовской разведки...»
Таково было начало этой депеши, переданной по телетайпам одновременно и во все польские газеты. Корреспондент ПАП передавал из Ополя, что «...зал судебного заседания переполнен публикой. Процесс слушают многочисленные представители населения Опольщизны, которое в долгие годы террора и зверства гитлеровского режима выстояло в борьбе за польскую независимость до самого Дня освобождения».
Нам пришлось бы долго искать начало этого дела и совершить дальний экскурс в историю. Пожалуй, лучше всего начать с...
Глава тридцатая «Посланцы»
1953 год. Мы с вами находимся в Новой Соли, старинном поселке солеваров, расположенном на тракте Зелена Гура — Глогув. Перед нами маленькая квартирка номер 7 в доме номер 21 по Школьной улице. Траута Будзинская, двадцатилетняя продавщица местного продовольственного кооператива, в этот июльский день вернулась домой немного раньше, чтобы отоспаться после развлечений, которые у нее были в прошлую ночь. Она собралась было лечь в кровать, когда кто-то неожиданно постучал в дверь. Траута набросила халатик и подбежала к двери.
— Кто там?
— Это я, отворяй!
При звуке знакомого голоса девушка быстро повертывает ключ. Да, это он! Значит, вернулся все-таки, сдержал данное им слово! Вот обрадуется Рита!..
Девушка впускает в комнату двух мужчин, небритые и усталые лица которых свидетельствуют о тяжелом ночном пути. Один из них здоровается и бормочет какое-то имя, представляя своего спутника.
— А где же Рита?
— Вероятно, скоро придет... Она все время твердила, что ты вернешься, и, наверное, поблагодарит за ту хорошую посылку, которую получила от тебя на Новый год... Ой, да входите же, входите в комнату! Я вижу, вы с дороги, устали, конечно, и голодны? Сейчас я подам воды, а потом что-нибудь перекусим...
Через минуту на кухне уже грелся большой котел воды, чтобы прибывшие могли заняться своим туалетом. Сами они тем временем сидели в комнате. Знакомый Трауты, которого она все время называла Генриком, коротко рассказывал девушке о своей жизни за последние несколько месяцев.
— ...и вот, когда я выехал из Польши в Берлин, то получил там работу в одной монтажной фирме. Специалист я, как ты знаешь, неплохой, и мне жилось там довольно хорошо. Теперь послали меня сюда, чтобы я организовал поставки для Польши. Побуду тут некоторое время, а потом вернусь в Берлин...
— Эх, Генрик, Генрик! Всегда ты любил привирать! Ну что ты рассказываешь мне такие глупости? Ведь мы с Ритой были в Ловковицах у твоей матери, и она нам сказала, что ты попросту удрал отсюда! Зачем же ты говоришь, что приехал сюда как монтер?
Генрик стал уверять девушку, впрочем, довольно слабо, что все так и есть, как он говорит. Но когда пришла сестра Трауты — Рита Будзинская, начал рассказывать уже иную историю. У девушек даже глаза заблестели, когда их старый знакомый Генрик Кой поведал о своих делах. В эту маленькую квартирку вдруг ворвался ветер сложной, опасной жизни. Им просто не хотелось верить, что перед ними тот самый Генрик Кой, с которым Траута познакомилась еще в те времена, когда работала официанткой в столовой.
Кой начал свой рассказ о бегстве из Польши. Говорил об этом слегка пренебрежительно, словно о фильме, который он видел вчера, а не о собственных переживаниях. Девушки узнали, что вместе со своим приятелем (тут Траута с любопытством посмотрела на молчаливого пришельца и кокетливым движением поправила волосы) , Генрик Кой в районе Згожельца переправился на германскую сторону. В Финстервальде к ним подошел одинокий народный полицейский ГДР. Пользуясь тем, что поблизости никого не было, беглецы повалили полицейского на землю и... Тут Кой сделал многозначительный жест.
— Ну, ну, дальше? — пискнула заинтригованная Рита.
— А ничего... Одним чертом меньше!
Этот рассказ был прерван приходом матери обеих девушек, Эльфриды Будзинской. Она вошла в комнату, чтобы сказать гостям, что вода готова и они могут умыться.
Продолжение рассказа слушали уже во время ужина. Кой сказал, что в Берлине он вместе с приятелем вступил в шайку контрабандистов и теперь ведет «золотую жизнь», перевозя в Польшу разные товары. Рита и Траута недоверчиво качали головами. Тогда Кой прервал ужин и чуть скучаюшим голосом попросил приятеля подать ему сумку. Ни слова не говоря, он высыпал на стол ее содержимое. Девушки перестали смеяться. Это уже была не шутка: перед ними на столе лежало несколько десятков отличных часов. Траута робко протянула руку и взяла из сверкающей золотом, сталью и стеклом кучи богатства маленькие дамские часики. С благоговением прочитала на них название известной швейцарской фирмы и уже хотела положить часики обратно, но Кой небрежным движением отвел ее руку.
— Возьми их себе, Траута! Они теперь твои. И ты, Рита, выбери то, что тебе нравится. А еще двое часов возьми и продай. Польских злотых у меня немного, а деньги мне очень нужны...
Остальные часы отправились обратно в сумку, но Кой не сразу вернулся к прерванному ужину. Он достал какой-то сверток и быстрыми движениями стал развертывать его прямо на полу. Обе девушки встали с мест, чтобы получше видеть в чем дело. Они смотрели внимательно, но все еще не могли понять назначения таинственного свертка. Наконец Кой показал им вентиль в прорезиненной материи и сказал, что перед ними надувная лодка, на которой он с приятелем переправился через Одер. На этой же лодке они снова переплывут реку, как только закончат свою торговлю в Польше.
После ужина продолжалась демонстрация «достижений» Коя. Он вытащил из бумажника документы на имя Яна Линека. Однако на всех этих бумажках были фото Генрика.
— Это я получил от «контрабандистской братии» в Берлине! — не без гордости заявил Кой.
