Иван Петров - Красные финны
Мне выбор не понравился, и я ответил:
— Лучше бы, наверно, в Парголово, туда хорошая лесная дорога, и по ночам по ней никто не ездит. А в Песочную я боюсь. Близко очень. Там всегда по утрам местных жителей много. Разговоры пойдут…
— Ну что ж, давайте в Парголово, — согласился Мессинг. — А теперь слушайте внимательно. Этого господина от самой границы и до вагона никто не должен видеть. Охрана там будет снята на всю глубину. Милицию тоже снимем. Дорога станет свободной. Остальное полностью ложится на вас. Напоминаю еще раз: никакие случайности не могут иметь места! Никакие! Если этот господин будет в пути кем бы то ни было убит или если он сбежит — вас постигнет самая суровая кара, Как крайнюю меру самообороны, разрешаем вам нанести ему лишь ножевые раны, только не смертельные Но и это лишь в том случае, если никакого иного выхода не останется. Вы все хорошо поняли?
— Понял.
— Не исключено, что этот господин поедет еще и обратно. Поэтому очень важно, чтобы он не понял вашей настоящей роли. Покажите ему настороженность, элементы угрожающей вам опасности. Только не переиграйте! Он очень опытен и коварен.
Потом показали мне двух чекистов в штатской одежде:
— Посмотрите внимательно, чтобы после узнать. Этим товарищам, и больше никому, передадите того господина в тамбуре четвертого вагона первого утреннего поезда. Все ли ясно?
— Да, все.
— Не забудьте: сегодня «Граф» туда и через сутки обратно. Он покажет место перехода к нам того важного господина. Предложите место сами, и он там согласует с финнами.
Переброска Якушева, хорошо знакомого нашего человека, в Финляндию и обратно не требовала особых усилий. Нужны были только опять две бессонные ночи.
Чтобы избежать каких-либо случайностей, я сделал все, что мог. Пограничников, всех, кроме одного и дежурного по заставе, а также вечно сонного своего помощника, рассовал по флангам. И всех — в засаду. С точки зрения пограничной службы это было глупо, но имело для меня решающее значение. Что бы ни случилось, засада не снимается, и никто мешать операции не может. Помощнику своему я дал особое, хотя и вовсе ненужное, задание: «Никуда не отлучайтесь! Сидите у телефона. Обстановка не совсем ясная. Буду у коменданта. Если что понадобится изменить — позвоню. Если на границе что случится, сами мер не принимайте. Позвоните в Белоостров. Поищут меня и там найдут. В крайнем случае, звоните Кольцову».
Знал я, что у телефона он сидеть не будет. Поужинает, один раз сон преодолеет, а потом уснет, работяга.
Еще раз я проверил повозку и упряжь и с наступлением темноты, около 11 часов вечера, подал лошадь почти к самой реке. Вскоре на финском берегу увидел силуэты людей Человека четыре или пять их было. Появились со стороны развалин бывшей таможни. Возможно, они там, пока было видно, ожидали и следили за тем, что происходит на нашей территории.
После обычного ознакомления — те ли они, и тот ли я? — отвечаю на несколько вопросов, заданных мне на финском языке:
— Все ли готово?
— Все.
— Как охрана?
— По флангам рассовал. Никого нет.
— Лошадь есть?
— Тут, на берегу. Хорошая. Давайте скорее!
На какое-то время все умолкло. Возможно, тот господин раздевался. Потом уже слышу на русском языке: «Иду!»
Улавливаю осторожные шаги к воде. Да, не Радкевич, совсем не Радкевич.
Накануне шли обильные дожди, вода поднялась почти до плеч и была уже холодная. Опасаясь, как бы этот господин не струсил и не повернул обратно (может и упасть на скользких камнях, еще утонет!), я бросился ему навстречу. В одежде, только шинель скинул. Взвалил себе на плечи этого гостя и перетащил на наш берег. Голенький, он был, в одних трусиках, одежду завернул в пальто и держал над головой. Рослый и довольно тяжелый дядя. Но ничего, осилил. «Мой ты теперь, мой!» Тут возникло неожиданное осложнение. Финны настойчиво требовали, чтобы я подошел к их берегу. «На несколько слов», как они оказали. Разумных и убедительных причин для отказа у меня не было. Но, с другой стороны, я не мог и рисковать: если моя игра разгадана, то меня там прикончат или задержат на несколько минут, а тем временем этот господин поедет на моей лошади с другим ездовым, перешедшим границу где-то рядом. Нет, переходить к ним я сейчас не имел права и отказывался: «Мокрый я и холодно». Финны продолжали настаивать, и угроза серьезных осложнений нависала все больше. Выручил гость. Узнав от меня, в чем дело, он что-то сказал финнам на непонятном мне языке, и они умолкли.
Садясь в повозку, я вынул из кобуры маузер и положил на колени. Так я всегда делал, чтобы продемонстрировать напряженность обстановки и мою настороженность. Гость тоже стал вытаскивать пистолет из внутреннего кармана. Сердитым шипением я остановил его:
— Не смейте! Вам сидеть — я действую!
Послушался. Я был вооружен отлично. Взведенный маузер на коленях, «вальтер» под гимнастеркой, а в голенище сапога — нож. Оружие не потребовалось. К нам никто не подходил, и гость враждебных намерений ко мне не проявлял. Он остро и зло издевался над нашими дорогами. И я его поддерживал в этом, слегка только. В моей роли меня интересовали только деньги. Переигрывать не следовало.
Он острил и обещал кому-то, как будто Мак-Манусу в Лондоне, рассказать, какие в России дороги. «В Лондоне? А будешь ли ты еще в Лондоне?»
Перед мостом через Черную речку я решил показать мою настороженность. Остановил коня в кустах и вышел вперед, якобы для проверки, нет ли у моста засады пограничников. Гостю сказал, чтобы никуда не отлучался. Знал я, что на мосту никого нет, но этот мост я точно таким же образом всегда проверял, когда вез врагов. Шульц наверняка виделась с этим человеком в Финляндии и, рассказывая о пути, конечно, не упускала такой немаловажной детали. Значит, надо делать все так, как ему рассказывали, как он себе это представляет. Все до мельчайших подробностей. Иначе вызовешь излишнюю настороженность, и может быть провал.
Устал я очень. Вначале переправлял в Финляндию Шульц, после — Якушева туда и обратно. Теперь еще и этот господин. И все по ночам. К тому же еще и обязанности начальника заставы надо было выполнять. На сон времени не оставалось. Вот я и решил не загружать себя лишней работой, а только постоять в кустах, вернуться и сказать: «Проверил, все в порядке!» Но тут вспомнился урок, полученный мною в лыжном отряде, и я упрекнул себя: «Что, повторения тебе захотелось? Пойдешь, все сделаешь». И пошел, и сделал. Все основательно обследовал, под мост слазил, и это спасло от беды, может быть, непоправимой. Когда вернулся к подводе, то не нашел в ней моего пассажира. Он исчез! Я был и потрясен и напуган: «Разиня, из собственных рук выпустил!» Но тут, и тоже со стороны моста, появился этот господин. Оказывается, он шел по моим следам и проверял, что я делаю на мосту. Да шел так, что я не заметил его. Хорош же я пограничник, да еще с претензиями на звание чекиста!
