Майн Рид - Перст судьбы
Заперев Гвардиоли и солдат в надежное место, они решили заняться Корвино и его сообщниками. Томимые ужасными предчувствиями, Луиджи Торреани и молодой англичанин желали немедленно начать преследование. Командир республиканцев, по имени Росси, повинуясь голосу рассудка, понял, что несвоевременная поспешность могла испортить все дело.
Росси, бывший офицер неаполитанской армии, имел большой навык в преследовании сицилийских и калабрийских бандитов и знал, что открытым нападением на разбойников ничего не добьешься и только подвергнешься насмешкам самих же разбойников, спрятавшихся за скалы.
Правда, на этот раз условия были другие. Логовище разбойников было известно. Их бывший пленник мог указать его.
По мнению большинства, все складывалось как нельзя лучше для немедленного преследования, но опытный охотник на неаполитанских бандитов думал иначе.
— Это преимущество, — говорил Росси, — было бы сведено к нулю, если бы мы вздумали нападать на бандитов днем. Часовые немедленно бы заметили нападающих и вовремя бы предупредили товарищей. Идти надо ночью, и так как дорога известна, то можно надеяться на какой-то успех.
«Какой-то успех»! Эти слова зловеще отозвались в ушах Луиджи Торреани, его отца и друга. Они дрожали при мысли, что должны ждать до вечера, когда по меньшей мере миль двадцать отделяли их от самого дорогого существа, которому их преданность и присутствие были необходимы теперь более, чем когда-либо.
Для трех этих людей, так глубоко заинтересованных в успехе экспедиции, всякая отсрочка была невыносима, и, правду говоря, это чувство разделяли большинство из присутствующих: граждане и волонтеры. Нельзя ли было немедленно принять какие-нибудь меры? Всякий понимал, что преследовать пятерых разбойников, похитивших дочь синдика, было бесполезно.
Прошло уже несколько часов, и, благодаря отличному знанию местности, похитители были уже давно в безопасном месте. Оставалась только одна надежда: захватить их в притоне, указанном беглым пленником.
Не было никакой возможности приблизиться к этому логовищу днем. Ночь настанет раньше, чем они достигнут его, так как им нужно было пройти миль двадцать.
Сумерки, конечно, должны были благоприятствовать нападению, но все эти двадцать миль надо было идти с большой осторожностью, иначе застать врасплох разбойников невозможно, так как весь путь охраняется если не часовыми, то наемными крестьянами, пастухами и т.п.
Так говорил Росси, и он был прав.
Кто мог предложить такой план, посредством которого можно бы было захватить в плен в эту же ночь всех разбойников и предупредить преступление, мысль о котором наполняла ужасом не только родственников и друзей несчастной Лючетты, но и всех волонтеров?
— Я, — сказал один человек, выступая вперед, — если вы захотите следовать моим советам и взять меня в проводники. Я вам помогу не только освободить дочь вашего почтенного синдика, но и изловить всю шайку Корвино, с которой я принужден был прожить три года.
— Томассо! — воскликнул синдик.
Это был действительно его старый фермер.
— Томассо! — повторил начальник революционеров, узнав в говорившем человека, пострадавшего за идею, который предпочел жить с разбойниками, чем гнить в римской тюрьме.
— Синьор Томассо, это вы?
— Да, синьор Росси, это я, счастливый тем, что не должен больше скрываться в горах, избегать присутствия друзей и жить среди отбросов общества. Благодарение Богу и Джузеппе Мадзини! Да здравствует республика!
Последовали дружеские приветствия между Томассо и волонтерами, старыми заговорщиками.
Не менее дружески приветствовал его и молодой англичанин, убедившийся теперь, что его спасителем был не кто иной, как Томассо.
Но туча, омрачившая все умы, не дала развиться радостным чувствам. Время летело, а Томассо был не такой человек, чтобы терять его в пустых разговорах.
— Следуйте за мной, — сказал он, обращаясь к Росси, синдику и Луиджи. — Я знаю дорогу, по которой мы доберемся до их логовища, не замеченные никем… даже до захода солнца, если это необходимо. Но Корвино не будет там раньше полуночи, и мы захватим всю шайку, как в мышеловку. Только идем немедленно, ибо путь, по которому я поведу вас, труден и длинен.
Это предложение было тотчас же принято без всяких дальнейших обсуждений. Десять минут спустя волонтеры, оставив в деревне отряд для охраны папских солдат, уходили из Валь д'Орно и направлялись к неаполитанской границе под предводительством проводника в костюме калабрийского бандита.
Глава LI. ОПАСНЫЙ НАПИТОК
За час до полуночи разбойник, стоявший на часах у подножия гор, услышал троекратное завывание волка.
«Вероятно, начальник», — подумал он, отвечая на сигнал.
Хорошо скрытый в чаще деревьев, часовой мог отлично видеть, кто были вновь пришедшие. Особым знаком он известил часового, стоявшего на вершине горы, тот в свою очередь другого и, таким образом, крик докатился до самого логовища банды.
Часовой скоро заметил, что предположение его было правильно. Прибыл начальник и, задав несколько вопросов, прошел мимо.
За ним следовала женщина в кисейном платье, видневшимся из-под грубой овечьей шкуры, наброшенной на плечи. Ее унылый вид и медленная принужденная поступь ясно указывали, что эта женщина явилась сюда не по своей воле. Капюшон, наброшенный на голову, скрывал ее черты, но нежные руки, поддерживающие плащ, указывали на благородное происхождение.
За ней шли четыре бандита, одетые пастухами.
Во время их прохождения угрюмое завывание волка передавалось, как эхо, от одного часового к другому. Затем снова наступила мертвая тишина, прерываемая треском сучьев под ногами бандитов.
«Вот, очевидно, новая жена начальника, — сказал себе часовой. — Я бы очень желал видеть ее лицо. Вероятно, молодая девушка, иначе бы Корвино не старался так ею завладеть… У него рука на перевязи… птичка-то взята с бою… Не дочь ли это синдика, о которой столько говорили?.. Весьма возможно… Однако, начальник отхватил себе царский кусочек! Впрочем, что может быть приятнее положения жены бандита! Ожерелья, кольца, серьги, браслеты, лакомства… поцелуи, а также и колотушки! Хе, хе, хе!»
Развеселившийся часовой плотнее завернулся в плащ и впал в прежнюю неподвижность.
Час спустя он снова был выведен из своего оцепенения хорошо знакомым завыванием волка.
Как и в первый раз сигнал несся из долины со стороны римской границы.
— Опять! — воскликнул он. — Кто еще отправлялся в экспедицию в эту ночь? Я думал, что только капитан и его люди. Ах, помню, Томассо выходил сегодня утром. Какие-нибудь штуки, разумеется. Удивляюсь, что начальник доверяет этому человеку после приключения с Карой Попеттой. Бедняжка, если бы она видела, что здесь творится… Опять… Подождешь, синьор Томассо. Уаа, уаа, уаа! — завыл он по волчьи… Ну, теперь иди!
