Елена Филон - Лимб
— Ну-ка, повтори, — сузив глазёнки, со скрытой угрозой в голосе, пропел Райт.
Сглотнула ещё раз, твёрдо посмотрела на него, затем также на Тайлера.
— Я благодарна вам всем за то, что помогли… за то… что вернулись за мной, но я не пойду с вами в мирный сектор. Потому что хочу выбраться из Лимба. Неважно куда… просто я не хочу здесь оставаться и вести подобие жизни, которое ведут здесь заблудшие вроде вас. Это не жизнь. Это притворство. — Решительно вздохнула и посмотрела на Чарли. — Я хочу найти этот сектор воспоминаний и узнать, в конце концов, почему здесь оказалась.
Чарли печально улыбнулась, но кивнула уверенно.
Час спустя мы все сходили с ума от жары. Заморозки отменяются, да здравствуют тропики! Дышать было сложно… воздуха не хватало. Все обливались потом с ног до головы. Эллисон и Чарли разделись до нижнего белья, Райт остался в трусах, Тайлера решили не трогать, тому сейчас приходилось сложнее всего.
Меня тоже пытались убедить раздеться, и дело не в том, что это может как-то помочь справиться с жарой — особой разницы не будет. Дело в том, что вещи намокнут, если я их не сниму — пропитаются потом, а вещи «почти нудистов» к утру будут сухими и комфортными.
Сняла свитер. Майку и джинсы оставила на себе. Я не на пляже, и в Лимбе всего двое суток, так что стесняться малознакомых людей — явление нормальное.
Тему про мой уход вместе с Чарли больше никто не поднимал, решили оставить свои нравоучения до утра… а может, всем было слишком хреново, чтобы ещё и обсуждать ту, по чьей вине они все оказались запертыми в этом секторе и сейчас страдают от удушья. Спасали-то меня!
Предпочтя общество Чарли, заняла место рядом с ней за одной из палаток и ещё долго обсуждала её походы по секторам Лимба. У Чарли даже была карта, которую она, не задумываясь мне продемонстрировала. Рисунок был сделан от руки и казался очень старым. Чернила кое-где потекли, бумага пожелтела, но в целом… В целом, Лимб на этом рисунке неизвестного автора был представлен чем-то вроде большого шестиугольника, с множеством маленьких и соприкасающихся между собой шестиугольничков. Как улей и его соты. Очень подходящее сравнение.
Маленькие шестиугольники это сектора и, исходя из этой карты, в одном секторе обычно появляется до шести окон. Не факт, что в одно время, но ведут они всегда в одни и те же сектора.
Это как мёртвый механизм, со слов Чарли. Как часы, шестерёнки которых замерли навсегда. Сектора не двигаются, Лимб не меняется, меняются сами «соты», в зависимости от того, какую материализацию к ним применяют. Соответственно у каждого из секторов есть шесть линий соприкосновения и каждая стабильна. Каждая всегда ведёт в одно и тоже место.
— Но как узнать, что это тоже самое место, если сектора стираются, их вид меняется? — спросила я, разглядывая карту.
— Нужно помечать, где находишь окно и просто принимать, как факт. Сектора не двигаются. Это не кубик Рубика. Всё стоит на месте.
Я скептически взглянула Чарли в лицо:
— Где ты взяла эту карту?
— Ты не это хочешь спросить, — фыркнула Чарли. — Так что я отвечу на твой не заданный вопрос: да, я уверена, что примерно так Лимб и выглядит. Это, — Чарли обвела пальцем большой шестиугольник, — лишь фрагмент Лимба. Один из тысяч, может быть даже миллионов одинаковых участков. Никто не знает, насколько он огромен. Но этот фрагмент, этот участок, — ещё раз обвела большой шестиугольник, — всё время повторяется. Лимб состоит из множества идентичных фрагментов, каждый из которых, в свою очередь, состоит из трёхсот пятидесяти двух секторов, или около того. Понимаешь, о чём я?
— Не совсем.
— Я начала с центра, — Чарли указала пальцем в самый центр фрагмента. — С этого сектора. Это один из мирных секторов, он самый большой. В это окно и в это, — указала на две боковые линии маленького шестиугольника, — попасть не смогла, это закрытые сектора. Это окно не смогла почувствовать, скорее всего, там сектор фантомов. А этот… ну… — качнула головой, — через него я и пошла дальше. Это как большая мозаика с одинаковыми пазлами. А каждый пазл состоит из маленьких кусочков. Мы сейчас где-то здесь… с самого края.
Я забрала у неё карту и поднесла к глазам. Разглядывая крестообразные отметины, на линиях секторов, в которых побывала Чарли.
— С ума сойти… Ты была во всех этих секторах?.. Сколько их?..
— Даже трети не будет, — Чарли забрала карту, сложила вчетверо и спрятала в карман куртки лежащей рядом с ней. — Что толку с этих похождений, если я не чувствую нужных окон?
— Значит, нам нужен хороший проводник, — я подняла руки ладонями вперёд, — без обид.
— Да… о чём ты, — фыркнула Чарли, манерно оттопырив верхнюю губу и отведя взгляд. — Думаешь, я над этим не думала? Только в том-то и дело, что всем проводникам со стажем, это нафиг не надо. А тем кому было надо, уже давно выбрались… наверное выбрались, этого ведь тоже никто не знает. Ловишь смысл? Бредятиной попахивает. — Чарли усмехнулась, провела ладонью по мокрому лбу и стряхнула капельки пота на землю. — Поиски выхода — путь для одиночек. А у этих засранцев со стажем… У них другая работа. И она их устраивает, — дёрнула бровями в сторону внедорожника. — Как и твоего красавчика.
Не сразу поняла, о ком это Чарли. Опомнилась лишь спустя секунд пятнадцать.
С абсурдом усмехнулась:
— Ты про Тайлера что ли? Ну уж нет, спасибо! Слишком уж у него ярко выраженное чувство собственного достоинства. К тому же…
Замолчала. Чарли с пониманием вздохнула и мягко похлопала меня по спине:
— Понимаю. Воспоминания всё ещё слишком настоящие. Ты скучаешь по своему парню, верно? У тебя ведь был парень?
Я подняла затуманенный взгляд на Чарли, но вместо девушки разум отчаянно борясь, выдавал картинку улыбающегося Алека. Сильно поморгала, и хмурое лицо Чарли вернулось на место.
— Вряд ли скучаю…
— Мика…
— Мой парень, — перебила я Чарли, борясь со жжением в глазах. — Он… Алек был тем, кто убил меня.
Ночь тянулась невыносимо долго. От «ртутной» поверхности валил пар, так что вполне реально, что очень скоро мы будем напоминать курятину на гриле. Кожу больно обжигало от соприкосновения с любым предметом, до внедорожника лучше вообще было не дотрагиваться… Передвигались все исключительно по расстеленным спальным мешкам, и хоть от жара в ступнях это не сильно избавляло — обувная подошва хотя бы не плавилась, что не скажешь о шинах автомобиля.
Райт был первым, кто наплевал на страдания, рухнул животом на расстеленный спальный мешок, отчитал каждого парочкой отборных словечек, и сказал что, если кто-нибудь его разбудит, он пустит этому счастливчику пулю в лоб.
