Моя Калифорния - Лея Сван
Я бездумно кивнула на эту тираду, уяснив одно — Марка не убили.
И даже не покалечили — как выяснилось через несколько минут, когда застонав, он медленно перевернулся на спину и попытался сесть. Со второго раза у него это получилось. Ещё не вполне осознанный взгляд чёрных глаз остановился на моём лице и замер, тщательно изучая.
— Всё хорошо, — старательно натянув улыбку, дернулась было подняться, но осела на место на внезапно отказавших ногах. — Всё хорошо. Маркус обработал и перевязал рану, и мне уже совсем не больно. Правда, правда! — в горле пересохло и звук сорвался в противный хлип.
— На, попей!
Кто-то из мужчин пихнул в пальцы бутылку, но удержать её у меня не вышло. Хрустнув, бутыль выскользнула и, с шумом упав на землю, принялась извергать воду бурным потоком.
— Твою ж… — быстро нагнувшись, Ленни подхватил бутылку и, обтерев обшлагом куртки горлышко, сунул мне в рот. — Пей!
— Дай сюда! — выдернул у него бутылку Марк, неожиданно оказавшись рядом. В голосе его ещё звучали отголоски бешенства, но держался он спокойно, словно ничего не произошло. Точно не было этой безобразной драки и его яростного рычания. Не было потери сознания и долгих минут лицом вниз на влажной земле…
Проследив за моими губами, сделавшими пару глотков, Марк жадно приложился к бутылке и, сразу осушив её наполовину, обернулся к Маркусу.
— Где мы с сестрой можем переночевать?
— Там, в моей палатке, — широким жестом гостеприимного хозяина Маркус указал на палатку на противоположной стороне поляны, у самых кустов. — Справа, сразу у входа найдешь подушки и пару одеял. Устрой сестрёнку поудобнее, ей надо хорошенько отдохнуть.
— А телефон? — услышав вызов в вопросе Марка, я сжалась, предвидя очередную беду, но главарь лишь согласно кивнул в ответ.
— Устроишь девочку в палатке и получишь телефон. Сразу. О кей?
— Хорошо.
Не знаю, как Марку удалось поднять меня на руки… Мысль об этом мелькнула как-то мимолётно, тут же растворившись в поглотившем удовольствии безопасности его объятия. «Ты в прядке?» — шепот тёплых губ пощекотал висок. «Да» — шепнула в ответ, пряча нос под колючий упрямый подбородок, где пахло домом. Там было так хорошо, что пристроив голову ему на грудь, я закрыла глаза и облегчённо выдохнула, провалившись в ласковое блаженство умиротворенного беспамятства, незаметно скатившегося в сон.
Если бы впоследствии меня спросили, как всё случилось, я вряд ли смогла бы вспомнить детали. Наверняка не смогла бы. Та ночь осталась в памяти захлестнувшим нескончаемым кошмаром, из лап которого невозможно вырваться.
Уже в тот момент, когда выскользнув из беспокойного сна, мои глаза распахнулись в ночь заполнившую тесное пространство палатки плотной, непроглядной темнотой, я уже определенно знала — что-то случится. Беда оседала на коже липким потом предчувствия, отголоски которого разбегались голодными мурашкам, приподнимая волоски на руках. Густая, вязкая субстанция, в которую превратился мой мозг под действием лошадиной дозы лекарств смешанных с алкоголем, отказывалась адекватно воспринимать действительность, требуя продолжения беспамятства. Соблазн подчиниться и снова закрыть глаза был огромен, но этому что-то мешало.
Запах. Первым был запах. Чужой, навязчивый, резкий… он бил в ноздри, вызывая омерзение явственным привкусом грубого мужского пота и ещё чего-то сладковатого-терпкого, приторного до тошноты.
— Кто здесь? — мой шепот, оставшись безответным, раздвинул границы страха до мелкой дрожи в коленях. — Кто здесь? — собственный голос, разбивая молчащую темноту, хоть немного ободрял.
Я бы точно закричала, внезапно почувствовав тяжёлую руку у себя на плече, если бы большая мужская ладонь торопливо не перекрыла вопль, прижавшись к губам,
— Тссс, не кричи, малышка. Дядюшка Маркус просто проверит, как ты…
Облегчение вырвалось с коротким вздохом. Благословение Богине — это просто Маркус, хороший человек, беспокоится о моём самочувствии. Бояться нечего… Мысль не успела до конца сформироваться, вслед за поспешно сорвавшимся вопросом,
— Маркус? Зачем вы…?
Вопрос заткнули вонючим кляпом, неожиданно оказавшимся у меня во рту и напрочь перекрывшим любой звук. И вот тут я по-настоящему испугалась…
Беспомощность. Она оказалась самым страшным. Жалкие попытки оттолкнуть левой, здоровой рукой навалившееся сверху тяжелое мужское тело были безнадежно перекрыты безапелляционным захватом. Придавившая стокилограммовая туша не позволяла пошевелиться, убивая малейшую надежду на спасение. В его намерениях не осталось сомнений, когда вороватое прикосновение шершавых ладоней жадно прошлось по моим коленям, а потом двинулось выше…
— Тссс, тсс… Моя сладкая… Дядюшка Маркус не обидит тебя. Всего лишь маленькая услуга за услугу. Я подлатал тебя, а теперь ты сделаешь мне немножко приятно. Такая хорошая девочка…
В шипящем невнятном бормотании разобрать слова было сложно, но я вслушивалась. Не знаю зачем… Может, чтоб хоть как-то отвлечься от того, что он делал… Слюнявые губы обмусолили основание шеи и принялись за ухо.
Меня ощутимо мутило, но я держалась. Один рвотный порыв и умру здесь, захлебнувшись собственной рвотой, в темноте, прямо под этим чудовищем. Липкий пот холодил спину, мелкой дрожью озноба разбегаясь по коже. «Нет! Нет! Нет…!» — ударило в груди сорвавшимся пульсом, когда воровские пальцы скользнули в трусы и вторглись внутрь меня.
— О, я так и думал — ты не девочка… Тем лучше — никакого урона. Всё к обоюдному удовольствию. Вот увидишь — тебе понравиться, — я дёрнулась, влажный горячий язык пробежался по моей щеке, жадно слизывая слёзы. — Тебе понравится…
Сжать покрепче ноги, брыкаться — всё это стало жалкой пародией на сопротивление. То, что раньше было моим телом, обернулось вялой, непослушной массой. Бессмысленно, всё бессмысленно… Если существовал ад, то я погружалась в его пучины. Неотвратимо, навсегда. С усилием разжав сведённые колени, дьявол легко ворвался в меня и я закричала. Крик вырвался в мир придушенным мычанием, лишая остатков кислорода в лёгких. В глазах дрожали кровавые мухи, пока он пыхтел во мраке, жадно насилуя, причмокивая брызгающей на лицо слюной. Душно, мерзко, бесконечно… Только я не закрывала глаз в жутком убеждении, что потеряв нечёткие контуры полога палатки перед глазами ухну в безумие, потеряю себя навсегда заблудившись в вечном, непроходящем кошмаре без пробуждения.
Сколько это длилось? Секунды, минуты, часы…? Он кончил мне на бедро. Не в меня. Осознала это, когда пытка внезапно прекратилась и горячая жидкость оросила правую ногу.
— Вот видишь, я не мерзавец какой-то, — опять зашептали мне в ухо. — Никаких неприятных последствий для тебя, крошка. Ты очень славная девочка. Сейчас… — Почувствав, как грубая ткань обтёрла бедро, я судорожно свела колени вместе. — Как ничего и не было — мы в расчёте. От твоего красавчика не убыло. Братец, ха-ха! Хорошая шутка. Ох, видела бы ты, какой стояк был
