Евгений Габрилович - Искатель. 1982. Выпуск №2
Сразу приободрившись, хозяйка стала рассказывать о квартирантах.
— Валентина с Костей у меня года полтора живут, — вспоминала она, — да и девочка сначала тоже. Сил-то, правда, у меня не было с ней сидеть, ну и отдали они ее вскоре своим родителям. Сначала квартиранты жили неплохо, но прошло месяца три-четыре, и Константин стал частенько с работы приходить пьяным. Как придет такой — все ему не нравится, а Валюта в слезу, уж больно она его любила. Он над ней и так и эдак, а она молчит. Руку поднимал не нее иной раз.
Старушка вытерла платочком глаза.
— Потом не ночевал как-то. Она глаз не сомкнула, все в окошко смотрела, думала — не случилось ли чего. А он на другой день к вечеру появился, пьяный, сказал, что у друга остался. Потом и объяснять перестал. Дня два не появляется, придет злой, все швыряет, ударить ее норовит. Понимала она, конечно, другая у него есть, а вот сил разойтись с ним не хватало. Так последние месяцы и жила. Не то замужняя, не то разведенная. Как появится Константин, все ему о дочке говорит, уехать куда-то предлагает. Бывало, правда, и он себя виноватым чувствовал. Наверно, с другой нелады в это время случались. Я-то знаю, с кем он жил. Она на колхозном рынке в кооперативной палатке торгует. Колода какая-то против Валюши.
Марфа Тимофеевна разволновалась и побледнела. Воспоминания давались ей нелегко. Накапав в стакан несколько капель остро пахнущего лекарства, она некоторое время молчала, собираясь с силами.
Выждав, пока нормальный цвет лица вновь вернулся к ней, Максимов поинтересовался, когда она в последний раз видела Константина Горбачева,
— Постой-ка, дай вспомнить, — старушка потерла лоб. — Ну да, Валюша с воскресенья не появляется, а Костя в пятницу приходил веселый вроде, шептались они между собой тихонько. Просветленная Валя после встречи была. В субботу я в церкви, почитай, весь день, пробыла. Вернулась — никого, может, к родственникам каким уехали и заночевали, а через несколько дней заволновалась. Вещей ее многих в комнате нет, подружка с работы спрашивала. Я к родителям Валентины узнать побежала, оказывается, и там давно ее не видели. Боюсь, худа бы не случилось.
Марфа Тимофеевна опять смахнула слезу.
Максимов с понятыми осмотрел комнату, где жила Валентина. Там царило запустение. Старушка ничего не трогала, рассчитывая на возвращение квартирантов.
Даже на первый взгляд было заметно, что в комнате остались лишь вещи, не представляющие ценности. Большинство одежды, по словам хозяйки, исчезло. Коричневого вельветового платья в шкафу также не оказалось. По всему было видно, что в скором времени жильцы сюда возвращаться не собирались. Это еще больше насторожило Максимова.
Теперь предстояло побывать в мастерской, изготовляющей похоронные принадлежности, где Горбачева работала бухгалтером-кассиром.
В помещении пахло воском и свежей краской. Вдоль стен стояли венки, на столе у окошка навалом лежали широкие черные ленты. Около них примостился какой-то субъект в запачканной одежде. Он периодически обмакивал кисть в серебряную краску и крупными буквами выводил на лентах грустные слова, мурлыкая себе под нос веселый мотивчик.
У столика, вплотную придвинутого к натертому до блеска барьеру, сидела женщина лет пятидесяти. По правую сторону от нее лежали старые громоздкие счеты, по левую — книжка с квитанциями. Она делала какие-то расчеты, разговаривая с единственным посетителем. Все получалось у нее медленно и не совсем профессионально. Максимову подумалось, что именно за этим столом и работала Валентина Горбачева.
— Что будете заказывать? — спросила женщина, приняв Максимова за очередного посетителя.
— Мне нужно поговорить с заведующим.
— Александр Эрнестович! — крикнула приемщица кому-то за тонкой фанерной перегородкой.
Оттуда неопределенно хмыкнули.
— К вам гражданин по личному вопросу.
Максимов, не дожидаясь ответа, поднял деревянный барьер и вошел в кабинет с небольшой табличкой на двери: «Валигурский А.Э.».
За столом сидел пожилой человек с безукоризненным пробором, тонкой полоской разделявшим редкие белесые волосы. На переносице блестело пенсне в золоченой оправе.
— Чем могу служить-с? — важно спросил он.
Дмитрий Петрович достал свое удостоверение и молча притянул Валигурскому. Осторожно взяв его в руки, заведующий внимательно просмотрел, затем вернул документ, вопросительно посмотрел на следователя. В глазах его метнулось беспокойство.
Максимов без обиняков спросил:
— Что вам известно об обстоятельствах исчезновения бухгалтера-кассира Горбачевой Валентины Ивановны?
Валигурский, не снимая пенсне, стал протирать стекла носовым платком. Какое-то время он молчал, собираясь с мыслями.
— Мне известно только, что она неделю отсутствует без уважительной причины, — тихо ответил заведующий. — Другие наши сотрудники тоже ничего не знают о ней, даже ее подруга Шура Козлова. Два дня назад я посылал Шуру на квартиру к Горбачевой, но хозяйка сказала, что Валентина отсутствует несколько дней.
— Раньше она никогда не исчезала без предупреждения?
— Что вы? Работает она у нас почти два года. Только хорошее о ней можно сказать. Не верится даже, что так поступила. Другой кто, Козлова, например, я бы не удивился, но Горбачева…
— По штатному расписанию она у вас числится материально-ответственным лицом?
— Конечно, — нехотя отозвался Валигурский, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. — Она же бухгалтер, она же и кассир. Получает деньги, выписывает квитанции клиентам.
— Какой у вас дневной оборот?
— Как когда. У нас его не запланируешь. В иные дни до нескольких тысяч бывает.
— Кто сдает выручку в госбанк?
— Как кто? Она, конечно, Горбачева. Инкассаторы к нам не ездят, сумму, наверно, небольшой считают. Вот Валя и сдает деньги в наше районное отделение.
— Разрешите посмотреть ваши финансовые отчеты за предыдущую неделю.
Просьба пришлась Валигурскому не по душе, однако, правильно расценив ее скорее как требование, он велел кассиру принести денежные документы.
Перелистывая их, Максимов в полной мере оценил педантичность Горбачевой. Каждая запись сделана четким почерком: квитанции заказа, точный расчет, документы об оплате. Все тщательно распределено по дням и в конце — квитанция госбанка на полученную сумму.
Но что это? От неожиданности он замер. Квитанций за четверг и пятницу не было. Максимов еще раз пересмотрел бумаги, надеясь найти их, но не нашел и поднял глаза на Валигурского. Тот в это время вытирал платком мелкие капельки пота на лбу. Словно не замечая взгляда собеседника, тем же платком он вновь протер пенсне, отчего на стеклах появились влажные расплывчатые полосы.
