Михаил Бондарев - ЗОНА НЕДОСТУПНОСТИ
И когда главный старшина Буняков Петр Степанович, расцеловавшись со всеми водолазами, сказал торжественно: «Никуда не пойду, буду проситься на сверхсрочную!..» — это никого не удивило. Ибо тот, кто пережил, перечувствовал все то, что произошло за последние несколько суток, не мог поступить иначе...
Американское океанографическое судно «Кассиопея» взяло курс на восток.
По его палубе прохаживался Чарльз Тэккер и, попыхивая глиняной трубкой, сплевывал коричневую слюну на сверкающий линолеум.
Вот он подошел к ассистенту Кестеру, который морщился от боли и поправлял повязку на плече, и сказал:
— Мне даже не пришлось воспользоваться гидросамолетом. После вашего вторичного провала, Боб, нам нечего здесь больше делать. Слишком бойкое место. Создавать здесь подводную базу бессмысленно. Русские обследовали на дне каждую расщелину, каждую скалу... А я так надеялся на вас, Боб... Мы, кажется, проиграли сражение. А в письмо инженера Румянцева можете завернуть селедку.
— А как теперь поступят со мной? — спросил Кестер, и в голосе его прозвучала тревога.
Тэккер криво усмехнулся, ответил с едва приметным сарказмом:
— Вы пока еще нужны мне, мой мальчик! Нужны. Бывают провалы, бывают неудачи, но подводная стратегия Чарльза Тэккера продолжает действовать... А для осуществления больших планов нужны преданные люди, такие, как вы, Боб. Ведь у нас с вами один бог — доллар!
ЗАГАДКА ТИНД-ФЬЕЛЬДА
1. Хромая Гульда
Туман, густой, липкий туман, как слои слежавшейся ваты, обволакивал воду и берег. Ничего нельзя было разглядеть даже на расстоянии нескольких шагов. Берега Пасвик-фьорда были высоки и обрывисты. И лишь в одном месте к отвесному склону горы примыкала узкая, сильно расчлененная низменная полоса страннфлата — поднявшегося морского дна. Это место было защищено от бурь, и здесь-то находился небольшой рыболовный порт Вест-фискевер. В период главного лова трески и сельди в фискевере собиралось много рыбаков. Для них имелись специальные временные жилища-рурбодары. Но сейчас была война и рурбодары пустовали. Только несколько землянок было занято рыбаками-переселенцами с южного и западного побережий Норвегии.
«Бедный, унылый край...» — подумал лейтенант Дружков. Он остановился у двери приземистой рыбацкой хижины, прислушался, а потом решительно вошел в хижину. Смуглое с небольшими скулами лицо лейтенанта было приветливо, и только в глубине его необычайно синих, слегка прищуренных глаз иногда вспыхивали хитроватые огоньки. Лейтенант был молод и красив. В каждом его движении чувствовалась уверенность, решительность, сознание своей силы и превосходства.
В хижине было тепло и уютно. У жарко пылающей плиты стояла высокая белокурая девушка в зеленом свитере и лыжных шароварах. Дружков знал, что девушка слегка прихрамывает и за это рыбаки прозвали ее Хромой Гульдой. Несложная история Гульды также была хорошо известна лейтенанту. Незадолго до войны бедняк крестьянин Кнудсен вместе со своей дочерью Гульдой переселился из Южной Норвегии в эти места. Гульда довольно сносно говорила по-немецки, и Дружков, немного владевший этим языком, мог иногда с ней беседовать.
— О, на юге нам было не так уж плохо! — говорила Гульда. — Не понимаю, что потянуло отца сюда. У нас там была даже своя корова. Только наши телемаркские коровы отличаются очень маленьким ростом — мне по пояс...
Рыбаки, да и советские моряки, пришедшие в Вест-фискевер, жалели хромоножку и оказывали ей всяческие знаки внимания.
— Симпатичная, добрая девушка, — говорили они. — Вот только хромает бедняжка...
Сергею Дружкову Гульда тоже нравилась. Он на несколько секунд задержался у порога, любуясь миловидным лицом девушки, а потом сказал:
— Рад приветствовать вас, фрекен Гульда. Погода отвратительная. Отец еще не вернулся?
На полных губах Гульды появилась улыбка:
— Нет, еще не вернулся. Они с соседом Петерсеном будут в городе до четверга: нужно купить по сходной цене новую сеть и кое-какие припасы. А вы тоже задержались...
Дружков снял флотскую шинель, фуражку, пригладил волнистые волосы.
— Дела, фрекен Гульда, дела... Война! Отдыхать некогда. Вот и сейчас я заглянул к вам, чтобы взять свои вещи и проститься с вами.
— Проститься?
— Да.
Лицо Гульды сделалось грустным, тонкие брови сошлись на переносице.
— Пока вы со своим приятелем стояли у нас на квартире, мы так привыкли к вам,— сказала она тихо.
— Не нужно огорчаться. Разлука временная. Уходим с Николаем на катерах в море. Вы уже знаете, что наши высадились на острове Раума. Так вот, нужно подбросить друзьям продовольствие и боезапас.
— Я простая рыбачка и мало разбираюсь в ваших военных делах, но хочу пожелать вам удачи.
— Спасибо, фрекен. Через полтора часа мы будем уже в море.
Лейтенант был весел, возбужден. Разговаривая с Гульдой, он укладывал в маленький чемодан свои скромные пожитки. Наконец все было готово. Дружков торопливо оделся, взглянул на часы, взял чемодан и подошел к девушке.
— Ну что ж, до свиданья...
Щеки Гульды порозовели, она как-то болезненно сощурилась, а в уголках ее рта появилось незнакомое лейтенанту горькое выражение.
— Я не думала, что вы так быстро оставите нас...— проговорила она едва слышно.— За эти четыре дня, что вы были у нас, мы так сроднились с вами... Вы такой простой и добрый... И Николая мы тоже полюбили. Особенно отец...
Дружков усмехнулся:
— Николай — рыбак. А, как у нас говорят, рыбак рыбака видит издалека.
— Мы никогда вас не забудем...— с неожиданной горячностью проговорила девушка.— С вами в нашу бедную хижину пришло что-то светлое, радостное... Мне хочется так много сказать вам...
И когда лейтенант притронулся к ее руке, глаза Гульды наполнились слезами. На ее лице была написана тревога.
— Берегите себя... В поселке рассказывают, будто немцы уже потопили несколько ваших кораблей.
