Марк Фурман - Прерванный полет
«Аэрофлот» — организация престижная. Виктор ожидал увидеть современное здание, приблизительно такое, в каких он уже бывал. Однако поликлиника размещалась в двухэтажном старинном особняке, построенном, вероятно, еще до революции.
Привычным жестом он предъявил в регистратуре свое прокурорское удостоверение и попросил найти карточку гражданки Вересун Л. Н.
— Адрес, пожалуйста.
— Увы… Был бы адрес, мы бы вас не потревожили.
— Только ради вас, — смилостивилась медсестра, высокая худощавая брюнетка. — С чем обращалась Вересун?
— Закрытый перелом левой малоберцовой кости. Посмотрите, пожалуйста, в прошлогодних документах.
— Людмила, — брюнетка развернулась на каблуках к девушке, стоящей рядом: — Поищи Вересун Л. Н. по прошлогоднему журналу хирургического кабинета, а я в своих карточках пороюсь.
Пока девушки копались в бумагах, Виктор Сергеевич Тропников, старший следователь прокуратуры города Москвы, раскрыл только что купленный «Советский спорт». Он делал вид, что читает, а на самом деле внимательно изучал достоинства и недостатки симпатичных регистраторш. Ноги Людмилы, тронутые легким, не южным загаром, Виктору определенно понравились. В меру стройные, не худые. Черная толстая коса поверх белоснежного халата («Какая редкость в наше время!» — подумал он) тоже свидетельствовала в ее пользу. Тропников начал мысленно сравнивать девушку с криминалистом Мариной из МУРа, и тут Людмила подошла к нему с раскрытым журналом в руках.
— Вот адрес. — Она показала Виктору запись: «Улица Агротехников, 16, квартира 19».
— Светик, поищи Вересун в Краснопресненском районе, — обратилась она к подруге.
Через несколько минут в руках у Тропникова оказалась тоненькая амбулаторная карта. Три листка бумаги с подклеенными анализами.
Из карточки следовало, что бортпроводница гражданской авиации Вересун Любовь Николаевна обращалась в поликлинику дважды — в сентябре прошлого года для снятия гипса после перелома левой малоберцовой кости, потом в середине ноября с целью контрольной рентгенографии. Больше записей в карточке не было. Виктор хотел спросить о рентгенограммах, как сообразительная Людмила опередила его:
— Вам лучше пройти к нашему рентгенологу Герману Павловичу, прошлогодние снимки хранятся у него в архиве.
Медсестра повела Тропникова на второй этаж и, следуя за девушкой, он утвердился в первоначальном впечатлении от ног Людмилы.
Через несколько минут врач отыскал две рентгенограммы левой голени Вересун. В темном кабинете он укрепил их на светящемся экране негатоскопа, на соседнем появились снимки, сделанные при эксгумации неизвестной. Виктор заметил, что рентгенограммы схожи, но не торопил врача.
— От категорического вывода пока воздержусь, — осторожно произнес рентгенолог. — Однако можно с большой долей вероятности предположить, что эти снимки одного лица. Совпадает уровень переломов — на границе средней и нижней трети, их сторона — левая, локализация — малоберцовая кость. Общее строение костей, рядом диафиз большеберцовой, тут и там весьма схожи. Единственное отличие: на ваших снимках видна сформировавшаяся костная мозоль, на наших она еще не совсем окрепшая. Кстати, а когда сделаны ваши рентгенограммы?
— Снимки недельной давности. Но не с живого лица, с трупа неизвестной, сделаны при эксгумации.
— Ах, вот оно в чем дело! — произнес рентгенолог. — Теперь мне понятно, почему контур мягких тканей на ваших снимках рельефнее. Как давно пропала особа, которую вы ищете?
— В конце декабря прошлого года.
— Что ж, если сравнить снимки, сдвинув ваш по времени к декабрю, то на нем реакция кости на заживление перелома выражена отчетливее. Но разница незначительная, где-то в пределах трех месяцев.
— И последний вопрос. Как вы полагаете, Вересун могла хромать?
— Пожалуй, возможно, не очень сильно. Все-таки женщина была молода, по амбулаторной карте ей 29 лет.
Удовлетворенный Тропников, не скрывая радости, сложил рентгенограммы, вместе с амбулаторной картой поместил их в папку. По его просьбе врач написал заключение по снимкам, после чего Виктор от души поблагодарил его за помощь. Спустившись в регистратуру, он написал расписку об изъятии из поликлиники всей медицинской документации на стюардессу Любовь Николаевну Вересун,
48
Начальника республиканского геологического управления Котельникова дома не оказалось. По словам жены, он вчера уехал на дачу, домой вернется к вечеру, часам к пяти. В планы Корначева выезд за город не входил. Но иного выхода не было: информацию о геологических партиях, а также поездку Юрия в тайгу мог организовать только Котельников. Бережной не подал виду, однако, похоже, обрадовался поездке. По дороге они заглянули в магазин, где купили кое-какую провизию и пару бутылок сухого молдавского «Каберне».
Погода в Сибири стояла отличная. Тут не чувствовалось такой жары, как в Москве, день выдался в меру теплым, сухим и безветренным. Быстро промелькнули окраины города. Прошло около часа, как машина остановилась у ворот садового кооператива «Геологический». Метров пятьсот ехали по узкой, вымощенной булыжником тряской тропе, пока не показался домик с красной черепичной крышей под номером 104.
Котельников в майке и трусах расположился на веранде. Под звуки марша, рвущегося из транзистора, он точил топор, зажав его между ног, водил по лезвию серым гладким бруском. Это был среднего роста плотный мужчина с густой, начинающей седеть шевелюрой. Главный геолог, как старый знакомый, поздоровался с Бережным, протянул мускулистую руку Корначеву и повел гостей знакомиться со своим садовым участком.
В самом деле, тут было на что посмотреть. Котельников оказался заядлым садоводом. На двух грядках зрели внушительные, пока еще розоватые помидоры, кочаны капусты, один к одному, торжественно стояли, как близнецы, в одинаковых светло-зеленых рубашках, рядом высилась зелень — лук, укроп, петрушка. Ветви яблонь гнулись под тяжестью плодов, но самое удивительное ждало их впереди. В конце участка над землей возвышался небольшой стеклянный домик. Когда Котельников открыл дверцу теплицы, они увидели несколько виноградных кустов, с которых свисали гроздья винограда.
— Ты что же, Иван Афанасьевич, его на полезных ископаемых выращиваешь? — изумленно спросил Бережной, когда они вернулись к веранде. — Ведь у нас земля не всяким летом и оттаивать не успевает.
— Я сам с Украины, Георгий Владимирович. — Котельников уже вымыл сорванный виноград, поставил тарелку на стол: — В роду у нас потомственные садоводы, так что опыт имеется.
