Луи Буссенар - Мексиканская невеста
— Да, браток, понимаю! Я сам, как и ты, взволнован до глубины души. Как бы то ни было, самое важное, — мы недалеко от огромных сокровищ.
— Да! Монограмма — решающий, если не главный след. Кстати, я взволнован вовсе не от жадности… я представил, как мой отец здесь боролся, мучился и надеялся… А что касается сокровищ, то они мне нужны для того, чтобы отомстить и защитить честь моего отца!
ГЛАВА 7
После разграбления. — Вперед, только вперед. — Упряжка. — Прииск. — В деревянном доме. — Тот, кого не ожидали увидеть. — Андрее! — Чего хочет главарь десперадос. — Гордый ответ. — Мечты и планы разбойников. — Опять сокровища ацтекских королей. — Смертельная опасность. — Пленники.
Несмотря на двойную тяжесть, лошади, несущие Хуану и индианку, неутомимо мчались вперед.
Они обогнули крайнюю точку лагуны, прошли недалеко от мыса с крокодилами, затем всадники решительно направили своих питомцев в сторону Биржи Мапими.
Вопреки ожиданиям, местность вовсе не была пустынной, лишенной воды и зелени. В этом странном краю имелось всего понемногу. Сюда еще не пришла цивилизация, хотя рано или поздно это должно было случиться.
Пески и непроходимые заросли, скалы и прерии, небольшие ручейки и горные вершины… Кто сказал, что здесь — никого? А дикие звери? А люди, привлеченные сюда изобилием драгоценных металлов? Главным образом — отъявленные негодяи, наполовину старатели, наполовину грабители, бездомные, лишенные стыда и совести. Они жили тут в относительной безопасности и добывали золото, потому что разбой не обеспечивал постоянного дохода.
Эти люди с удовольствием готовы были сослужить службу любому, пожелавшему их нанять. Кровь смущала их не более, чем вода.
Они сами называли себя беженцами или отчаявшимися. Очаровательный эвфемизм[114] для обозначения мерзавцев, сбежавших от виселицы, кандалов, мексиканских и американских тюрем.
А какую они испытывали радость, убивая, грабя и насилуя!
Таковы были эти негодяи, чьими услугами воспользовался загадочный и жестокий тип, которого никто не видел, но который тем не менее казался вездесущим. Речь шла об Андресе Ромеро, заклятом враге дона Бласа Герреро.
Около трех часов продолжалась бешеная скачка. Адские страдания, переносимые Хуаной, не дали ей потерять сознание.
Продолжая сохранять ясность ума, девушка подумала, что шестеро бандитов пришли с той стороны, где находились родители.
Ею овладел смертельный страх. Что же произошло там после бури и наводнения? Неужели отец, мать, Гарри, его люди были атакованы во время этих ужасных событий?
Совсем скоро она все узнает. Но никто при этом не проявит и тени жалости.
Лошади остановились у подножия невысокого, поросшего лесом холма. Рядом дымилось и потрескивало несколько костров. Здесь же, развалившись на траве, ели и пили какие-то молодчики. Их было не меньше тридцати, и все они при виде всадников издали громкий, приветственный клич. Затем послышались ругань, приглашение разделить трапезу.
Хуану и Флор сняли с лошадей. Несчастная девушка с ужасом посмотрела на лежавшие повсюду груды тряпья. Конечно же все это добро было награблено! Рядом стояли мулы, груженные тюками с провизией, одеждой, бельем, оружием. Последний мул стоял, запряженный в маленький, двухместный экипаж, принадлежавший Гарри.
Хуана не осмеливалась ни о чем спросить этих разбойников, внушавших ей панический ужас. Бросив растерянный взгляд на индианку, она пролепетала:
— Флор!.. Моя маленькая, любимая Флор… О! Я, кажется, умираю…
— Смелее! — ответила бесстрашная девочка. — Смелее! В жизни надо быть готовой ко всему! Смотри смерти в лицо и презирай ее!
— Да!.. Я пытаюсь… так надо… хотя сердце разрывается при мысли о моей маме… моем отце…
— Родители закаляют наши души, равно как и тело… Они учат нас улыбаться… даже если шакал грызет сердце!
Коляска, запряженная симпатичным мулом, была доверху заполнена ценными вещами. Увидев знакомые предметы, Хуана вздрогнула. Неужели полная катастрофа? Что случилось с родителями? С до сих пор непобедимыми храбрецами Гарри? Неужели их захватили врасплох?.. Разогнали?.. Может быть, уничтожили? Она безуспешно пыталась отогнать от себя эти страшные вопросы.
Передышка оказалась короткой. Бандиты торопились побыстрей оставить эту местность. Главарь, взявший на себя командование разношерстной толпой разбойников, был тот самый нарочито-вежливый тип с мрачным взором, который ранее и схватил Хуану с индианкой.
Он подошел к девушке и в своей ироничной манере одновременно фатоватого[115] и жестокого хвастуна произнес:
— Сеньорита, признаю, мы обошлись с вами жестоковато, что недостойно вашего положения и красоты.
Собрав всю свою волю, Хуана резко ответила:
— Ваши комплименты для меня оскорбительны! Избавьте меня от них! Что вы хотите?
— Всего лишь, — со спокойным бесстыдством продолжил негодяй, — предложить вам эту коляску. В ней вы не так устанете, пока мы доберемся до места.
Не возразив ни слова, девушка поднялась в упряжку, взяла в руки вожжи и повернулась к индианке:
— Садись рядом со мной, дорогая.
Флор проворно запрыгнула на сиденье. Мрачный тип усмехнулся:
— Позвольте, сеньорита, дать вам один неглупый совет: не пытайтесь бежать! Ибо в таком случае мы будем вынуждены связать вас и засунуть в рот кляп[116]… Вы знаете, у этих кабальеро довольно тяжелая рука. А теперь поехали!
Несмотря на непомерный груз, лошади и мулы бойко двинулись вперед. Повозки скрипели, тяжело переваливались на камнях дороги, беспорядочно стучали копыта, звенел и лязгал металлический хлам. Колонна направилась на север. Бандиты, кажется, держали путь в сторону хребта, едва заметные вершины которого выглядели на таком расстоянии словно голубоватая дымка.
Разбойники, судя по всему, спешили. Они постоянно подгоняли животных, отчего движение становилось еще более беспорядочным и хаотичным.
Время от времени на дорогу падал обессилевший и задыхающийся мул. Один из бандитов начинал яростно браниться и осыпать проклятиями бедное животное, затем, вынужденный оставить вожделенную добычу, догонял ушедшую вперед колонну.
Иногда под седоком падала лошадь. Бандит, выбравшись из-под рухнувшего коня, злобно ругался. А его товарищи в это время равнодушно проходили мимо и исчезали в клубах пыли.
Ехали не останавливаясь. Только ночью разбойники устроили небольшой двухчасовой привал.
С разбитым телом и исстрадавшейся душой, Хуана не переставая думала о том, что все дальше и дальше уходит от разграбленного лагеря, бывшего для нее последним пристанищем.
