Франк Хеллер - Финансы Великого герцога
— Вы кого-нибудь видели?
— Да, но не думаю, что они меня узнали. Где наши места?
— Здесь, — сказал он, сверившись с билетом, и подтолкнул ее в купе. — Взгляните еще раз, только осторожно; так, чтобы свет не падал на ваше лицо; если кого-то заметите — скажите мне.
Повинуясь его указаниям, она выглянула в окно. В ту же минуту в вагоне закрылись последние двери; поезд дернулся и медленно двинулся с места. Не отрывая взгляда от одной точки, от выхода на перрон, она прошептала:
— Слава Богу, опасность миновала. Тот, кто меня преследовал, уходит; он явно разочарован.
Филипп, украдкой проследив направление ее взгляда, увидел высокого худощавого человека, который покидал перрон, бросив последний, удрученный взгляд на уходящий поезд. Филипп заметно вздрогнул. Где ему доводилось видеть это лицо? Он готов был поклясться чем угодно, что он уже видел его, это лицо было ему знакомо — а может быть, не только лицо, но и его владелец? Но откуда? Откуда? Он решил подумать об этом, когда останется один, и повернулся к своей спутнице, которая уже опустилась на сиденье в углу купе.
— Ну что ж, мадам, — сказал он. — Пока все идет хорошо. Будем надеяться, что удача будет сопутствовать нам и дальше. Остается еще один пункт, к которому я совсем забыл вас подготовить.
— Какой еще пункт?
Она улыбнулась ему с благодарностью.
— Ваше имя. Я не имел чести узнать ваше настоящее имя, но я знаю, как вы будете называться в ближайшие двенадцать часов.
— И как же?
— Мадам Пелотард.
Вскочив, она уставилась на него с удивлением и гневом. Он пожал плечами и в ответ саркастически улыбнулся.
— Ведь вы путешествуете по моему билету, н-да… — проговорил он. — Слава богу, я всегда бронирую два отделения. Не беспокойтесь, мадам, между ними есть перегородка, и дверь в отделение запирается!
Глава четвертая,
в коей доказывается, что если верно то, что глас народа есть глас Божий, то в некоторых случаях то же можно сказать и о гласе газетчика
Воздух, который через входную дверь проникал в холл отеля, был прохладен и чист. На сквозняке светло-зеленая листва бамбуковых деревьев слегка шелестела, а розы в хрустальных вазах распространяли по всему холлу волны аромата. Сквозь занавеси на больших окнах в залу проникал солнечный свет, а за окнами над большим шумным городом круглилось высокое синее небо.
Дело было в марсельском отеле «Д'Англетер» нежным весенним утром третьего месяца года.
Часы пробили восемь, и гостиничный омнибус только что отъехал от станции. В нем сидело четверо пассажиров: двое пожилых англичан, господин лет тридцати пяти с черными усиками и дама приблизительно на десять лет старше его. Если по прибытии англичане поспешили записать свои имена в регистрационную книгу, то вторая пара кивнула швейцару, чтобы тот подождал, и расположилась в общей зале так, чтобы никто не мог их услышать. Молодой господин, похоже, был в превосходном расположении духа; однако его спутница казалась подавленной и поминутно бросала печальные взгляды на собственное отражение в зеркалах. Первым заговорил он:
— Ну что ж, мадам, мы добрались до Марселя в целости и сохранности. Если у вас есть особые пожелания, пожалуйста, сообщите их мне, потому что в поезде у нас не было времени поговорить об этом.
— Нет-нет, только бы Жак нашелся.
— All right, на это потребуется по меньшей мере день, если ему удалось уйти от ваших преследователей. А сейчас хорошо бы дать ему знать, что вы тут. Полагаю, мсье Жак достаточно сообразителен?
— Да, очень. Если бы не он и не вы…
— Вы бы не были сейчас в Марселе. Совершенно верно. Итак, первым делом я отправлюсь в редакцию газеты.
— В редакцию?
— Разумеется. Чтобы дать объявление для мсье Жака. Обычно вы называете его Жаком?
— Да. — Она чуть смутилась. — Ведь он только мой шофер.
— Да-да, разумеется. Значит, я дам объявление для Жака. Но я должен подписать его так, чтобы Жак понял, чье это объявление. Что вы можете предложить?
— «О». Этого будет достаточно.
— «О»?
— Да, это мой инициал.
— Ваш инициал? Так мсье Жак тоже называл вас просто по имени?
— Как вы смеете? Что вы хотите этим сказать? Звать меня просто по имени! Шоферу!
— Простите — я сказал глупость. Мсье Жак знал, что вы остались без денег?
— Возможно.
— Надеюсь, что это не так. Тогда бы он вряд ли стал искать вас в Марселе. Но возможно, он прочитал в газетах о том, что вам удалось скрыться.
— В газетах? Но как? Вы действительно полагаете, что это могло попасть в газеты?
— Что вы исчезли из гостиницы? Разумеется. Парижские газетчики хватаются за все, о чем судачит народ, и начинают судачить об этом еще больше.
— О, можете не беспокоиться! Обо мне газеты никогда ничего не напишут.
— Вы все больше меня удивляете. Никогда бы не подумал, что меня способна озадачить юная леди, но вам это удалось. «Можете не беспокоиться»! Я любопытен, что вполне простительно, — но я обещал не задавать вам вопросов, а свое слово я всегда держу. Нам предстоит решить еще один вопрос, не менее важный, чем поиски Жака.
— Какой же?
— Под каким именем вы будете жить здесь. Что вы сами об этом думаете?
— Под каким именем… — Она снова смутилась. — Думаю… я думаю…
— Да-да?
— Если вы не имеете ничего против, я думаю, лучше оставить то, которое было.
— Мадам Пелотард?
— Да… Мадам Пелотард.
— All right, это, безусловно, разумней всего. Под этим именем вас точно искать не будут. Но если вы собираетесь воспользоваться моим именем, мадам, вам придется выполнить одно условие.
Он загадочно улыбался, хотя его тон был очень серьезен. Она удивленно переспросила:
— Условие?
— Да. Я должен буду ассистировать при вашем туалете.
— Как… что? При моем туалете? — Она вскочила со стула, сверкая взглядом. — Если я не ошибаюсь, вы называли себя джентльменом! Вы, кажется…
Она остановилась. Филипп Колин заразительно рассмеялся.
— Мадам, вы превратно меня поняли. Я должен ассистировать при вашем туалете, потому что иначе вы утратите свой пожилой вид. Нельзя, чтобы вы помолодели за такое короткое время. Покончив с туалетом, вы будете звать меня, и я позабочусь о том, чтобы вы сохранили все достоинства женщины в возрасте.
— Мне придется и впредь ходить в гриме и с этой ужасной сединой в волосах? — Она была готова расплакаться. — Я похожа на огородное пугало.
— Вовсе нет, уверяю вас. Вы похожи на женщину, которой сорок, но которая хочет выглядеть на тридцать пять. До появления мсье Жака лучше оставить все как есть. Можете не сомневаться, никто не ожидает его с большим нетерпением, чем я!
