Джеймс Кервуд - Северный цветок
Полдень прошёл, и они успели сделать тридцать миль до ночного привала. Так же равномерно и нормально они работали еще два дня подряд, а к вечеру четвертого дня приблизились к Большому Громовому водопаду, который находился в устье Малого Черчилла на расстоянии шестидесяти миль от Божьего Форта.
От того места, где они высадились, протоптанная дорога вела вверх по крутому склону горы, которая почти вплотную подходила к порогам. Кругом них, куда бы ни падал взор, высились скалы. Дорожка, змеившаяся вдоль ближайшей горы, была протоптана бесчисленными ногами животных и людей, которые уже несколько веков подряд поднимались по ней. Это был Главный Путь, которым в равной мере пользовались двуногие и четвероногие.
Филипп, взвалив на плечи первый тюк, решительно двинулся вперед, и Жанна немедленно последовала за ним. Грохот нарастал с каждым шагом, и через несколько минут они уже не слышали собственных голосов. Как раз над водопадом дорожка суживалась до восьми футов, причем с одной стороны она была окаймлена отвесной скалой, а с другой — пропастью. Филипп заглянул вниз, а Жанна в это время, вся дрожа, прижалась к скале. Она побледнела, и в ее широко раскрытых глазах застыл неподдельный ужас. Он что-то сказал ей, но она видела лишь движение его губ, но ничего не слышала. Тогда он бросил тюк на землю и подошел к самому краю пропасти.
На глубине шестидесяти футов грохотал Первый Громовой водопад, — хаос из белоснежной пены и совершенно гладких белоголовых камней.
Чудилось, что в этом хаосе есть живая душа, — душа угрюмая, страшная, поистине громогласная и никогда не умирающая. В продолжение двух-трех минут Филипп стоял зачарованный тем, что он видел под своими ногами. Вдруг он почувствовал прикосновение, оглянулся и увидел Жанну. Она стояла позади него смертельно бледная, дрожащая, как былинка, но решительная и готовая сделать все, что он прикажет. Он схватил одной рукой ее руки и вместе с ней отошел к скале.
В общем проход был совсем небольшой и вряд ли превышал двести ярдов. На противоположном конце его находилась зеленая лужайка, на которой обычно высаживались проезжающие. Близились вечерние сумерки, когда Филипп перенес сюда последний тюк.
— Мы не устроимся здесь! — сказал он, указывая на многочисленные следы выгоревших костров и вспомнив предостережение Пьера. — Как вы сами видите, это слишком открытое место, где нас в любую минуту могут увидеть. К тому же меня в буквальном смысле слова оглушает водопад: я абсолютно ничего не слышу.
Жанна вздрогнула.
— Уйдем отсюда поскорее! — сказала она, — по правде сказать, меня все это пугает.
Не дожидаясь повторения просьбы, Филипп перенес лодку несколько пониже по берегу, а Жанна последовала за ним с медвежьими шкурками. Здесь поток несся менее стремительно. Филипп спустил лодку носом в воду, и Жанна осталась стеречь ее, пока он отправился— назад за тюками. Поднявшись на небольшой пригорок, он оглянулся назад и увидел девушку низко склонившейся над лодкой, после чего, спокойно посвистывая, направился дальше, к лужку, где находились вещи. Но едва только он подошел к этим вещам, как до его слуха донесся слабый, но тревожный крик. Он выпрямился и начал прислушиваться.
— Филипп! Филипп!
Этот крик повторился дважды, и на этот раз он покрыл грохот водопада. Филипп уже не прислушивался больше, а стремительно бросился вниз с вершины холма, на который поднялся для того, чтобы лучше слышать. Подбежав к тому же месту, где несколько минут назад он оглянулся на Жанну, он снова склонился и посмотрел вниз, но девушки уже не было на месте, где он оставил ее. Она исчезла. Исчезла и лодка. Невыразимый ужас овладел молодым человеком, который на несколько секунд совершенно потерял способность разобраться в том, что произошло.
Вдруг к нему снова донесся отчаянный крик Жанны.
— Филипп!
Как безумный, рванулся он со скалы, все время крича, призывая Жанну и подбодряя ее. Он подбежал к краю пропасти и заглянул вниз. Под ним находилась Жанна и лодка. Девушка пустила в ход все силы для борьбы с потоком, с которым не могли бы совладать и люди, гораздо сильнее ее. Филипп увидел, как весла выпали из ее ослабевших рук, и как лодка с невероятной скоростью понеслась на огромные камни, высившиеся посреди течения. Жанна неустанно призывала его. Стараясь преодолеть громовой голое вод, Филипп кричал ей в ответ и, наконец, добился того, что девушка услышала его и повернула к нему свое смертельно бледное лицо.
На расстоянии пятидесяти ярдов находился первый камень, и через две-три минуты — если не раньше! — Жанна должна была неминуемо разбиться насмерть.
Жанна ни на мгновение не переставала призывать его. Она молитвенно протягивала к нему руки, всем своим существом выражая надежду на то, что он спасет её, и что только к нему она может обратиться за помощью.
— Филипп! Филипп!
Теперь она уже не называла его «мсье» и только жалобно, с рыданьем молила: «Филипп!».
— Я иду к вам, Жанна! — крикнул он. — Я иду! Старайтесь как можно сильнее держаться за лодку.
Скинув куртку, он бросился вперед. Немного пониже порога хилая сосна торчала из какой-то расщелины в скале, причем часть ее ветвей купалась в воздухе на высоте нескольких футов над водой. Филипп с ловкостью белки прыгнул на неустойчивое дерево, повис на нем и опустил вниз обе руки, готовый в любую минуту схватить лодку, если только какой-нибудь счастливый случай пронесет ее мимо него. Он прекрасно понимал, что в данном случае у него есть один шанс против, тысячи, против десяти тысяч спасти Жанну. Если он подастся вперед, в нужную минуту схватит лодку за нос, сделает могучее, почти нечеловеческое усилие и отбросит легкую посудину на прибрежные скалы, — то, может быть, ему удастся отстоять жизнь любимой девушки. Но эта жалкая надежда погибла чуть ли не раньше того, как она созрела в его сердце.
Он не успел еще должным образом укрепиться на дереве, как лодка ударилась о первый порог, над которым поднялся могучий водяной смерч, совершенно скрывшийся с глаз и лодку и девушку. Но совершенно неожиданно Жанна снова появилась, чуть ли не на расстоянии протянутой руки. Филипп, насколько было возможно, потянулся вперед, и исключительно благоприятный случай помог ему схватить Жанну левой рукой. Таким образом, его правая рука оставалась совершенно свободной.
Впереди него находился кипящий, молочно-белый океан, еще более страшный, чем в ту минуту, когда они глядели на него с края пропасти. Прибрежные камни и скалы были скрыты туманом и водяной завесой. Грохот вод превосходил все то, что когда-либо слышал Филипп, но он успел все же обратить внимание на то, что между ним и водоворотом смерти находится небольшое пространство более спокойных и черных, как смоль, волн. Он взглянул на Жанну, которая почти вплотную прижалась к его груди. Ее глаза встретились с его горящим взором, и в этот момент наибольшей близости к смерти любовь преодолела все страхи. Он понимал, что им не избежать смерти, но хотел, чтобы Жанна умерла в его объятиях. Она снова принадлежала ему и никогда не была так близка к нему, как в эту страшную и вместе сладостную минуту. Он еще теснее прежнего прижал ее к себе, и щеки их почти соприкоснулись. Он хотел закричать и в предсмертные минуты поведать о том, о чем собирался говорить в Божьем Форте, но его голос был как легкий шепот во время урагана. Поймет ли его Жанна? Грандиозный Столб пены залил их с головы до ног, и вдруг, совершенно не отдавая себе отчета в своем поступке, он наклонился над девушкой и покрыл ее мокрое лицо поцелуями. И немедленно вслед за тем могучая волна сорвала их обоих в поток.
