Ульмас Умарбеков - Приключения 1972—1973
Внезапно стрельба снаружи прекратилась.
— Сдавайтесь! — загремел металлический голос, усиленный мегафоном. — Народный суд учтет ваше раскаяние. Сдавайтесь, пока не поздно.
Лежащие у стен зашевелились.
— Ну что же вы, идите! — насмешливо крикнул им бельгиец. — Идите прямо на виселицу. А те, кто хочет жить, — за мной!
Он вскочил и прыжками ринулся к воротам из этой проклятой западни, на ходу посылая очереди в темноту впереди себя. Наемники вырвались из огненного кольца и рассыпались по темным, узким и кривым улочкам города.
Третий батальон капитана Блейка, целью которого был захват военного лагеря «Миринда», наступал. Десантники вовремя обнаружили засаду. У кого-то из младших командиров республиканской армии не выдержали нервы — солдаты засады открыли огонь раньше времени, не дав десантникам спокойно втянуться в лагерь, как было намечено.
Блейк бросил батальон в атаку. Наемники, отчаянные, подготовленные лучше, чем не имевшая никакого опыта армия республики, ворвались в лагерь и устремились к военной тюрьме, где содержались под арестом схваченные накануне члены «пятой колонны». Но в тот самый момент с тыла и во фланги им ударили отряды подоспевшей народной милиции. И хотя эти рабочие и служащие, только что получившие со своих складов оружие, имели о военном искусстве весьма отдаленное представление, их натиск был столь яростен, что наемники вынуждены были перейти к обороне той части территории лагеря, которую им удалось захватить.
Капитан Питер Блейк, южноафриканец по рождению, слыл среди офицеров «интеллигентом». Во-первых, он носил очки, во-вторых, его хобби было коллекционирование африканских масок и ритуальной утвари. Каждый его набег на какую-нибудь деревню, будь то в Конго или Судане, Нигерии или Анголе, сопровождался разграблением местных святилищ: как ни. скрывали их туземцы, у Блейка был на это особый нюх, и священные ритуальные маски, заботливо вырезанные из пальмы изображения духов предков, фетиши и амулеты черного и красного дерева отправлялись за океан. Там, на одной из бойких улочек Лондона, миссис Блейк, элегантная дама, член нескольких благотворительных комитетов, держала маленький магазин с большими ценами для знатоков: Европа сходила с ума по африканским «примитивам». Обычно экспедиции капитана проходили без особых осложнений, и сейчас Блейк пришел в ярость от того, что кто-то может помешать ему пополнить его «коллекцию» изделиями известных своим мастерством племен Боганы.
Он не скрывал это, приказывая радисту немедленно просить Сарыча открыть огонь из судовых орудий по лагерю.
Лейтенант О'Нил, рыжий зеленоглазый ирландец, лежавший рядом с Блейком в неглубокой придорожной канаве, устланной мягкой травой, где расположился командир третьего батальона, с сомнением покачал головой:
— Но ведь там уже почти вся наша первая рота, Питер. А отойти ей невозможно. Огонь слишком плотен!
— Чем меньше негров останется в Африке, тем лучше, — яростно отрезал Блейк. — Черных на этом свете больше, чем надо.
И тяжелые орудия «Монтанте» и «Бомбарды» заговорили. Координаты цели были заранее известны португальским канонирам. И первый же термитный снаряд угодил в здание тюрьмы, похоронив под ее бетонными обломками сразу всех арестованных по делу «пятой колонны».
И начался ад. Снаряды разносили в пыль глинобитные казармы, они разметали каменную стену вокруг лагеря, оранжевым пламенем пылали пакгаузы с боеприпасами, и защитники лагеря, новобранцы и милиционеры, никогда не бывавшие под огнем тяжелых орудий, стали отступать. Напрасно молодые офицеры пытались удержать их. Они отходили, смешавшись с остатками первой роты батальона Блейка, с десантниками, охваченными паникой, не понимавшими, что происходит. Обстрел продолжался ровно двадцать минут. А затем Блейк хладнокровно кинул своих людей в атаку.
«Пленных не брать, раненых добивать», — был его приказ, и наемники, озлобленные потерями, ворвались в пустой лагерь, в хаос пылающих зданий, трупов, дымящихся воронок и обломков стен.
Ливень разразился как раз в этот момент. Тяжелая лавина воды рухнула на землю, превратив ее в вязкое болото. Удары грома сотрясали все вокруг, молнии рвались над лагерем, словно разъяренная «мамми Уота», толстая Катарвири, дух воды, посылала их на головы врагов своего народа.
— Катарвири гневается, — пролепетал перепуганный радист.
Штаб во главе с Блейком укрылся от ливня в полуразрушенной офицерской столовой.
— Катарвири? — Блейк усмехнулся. — Посмотрим, что она скажет, когда мы отправим ее вещички в Лондон! А ты… (он смерил радиста презрительным взглядом) передай Сарычу, что лагерь взят.
В отличие от Хора Блейк не считал нужным утруждать себя личными переговорами с португальскими офицерами.
У групп, штурмующих аэропорт, где стояли пять истребителей и два транспортных самолета республиканской армии, дела шли хуже. Артиллерия кораблей не могла достать эту цель, да и взлетные полосы десантникам было приказано не портить. Неприятности начались уже на подходах к аэродрому. Два взвода десантников вдруг ударили по основной группе: все их солдаты во главе с сержантами перешли на сторону республиканцев. Остальные наемники вынуждены были залечь под перекрестным огнем прямо в саванне, окружавшей аэропорт.
Если бы Хор знал это, он возблагодарил бы бога, спасшего его опять. Но Хор ничего не знал. Он гнал машину к вилле Мангакиса, и душа его была полна злобы: впервые в жизни он был вынужден подчиниться черному!
ГЛАВА 8
Женя сидел в кресле, опустив глаза. Сколько же времени прошло с того момента, когда он услышал, как со двора виллы выехали машины и стало тихо?
— Ничего, — через силу улыбнулся он тогда Елене. — Все будет в порядке. Мы еще выберемся отсюда!
— Да, — сказала девушка.
И в этот момент вошел Майк, вошел и стал к ним спиной у окна, всматриваясь в темноту сада.
Ровно гудел «кондишн», нагнетая в комнату приятную прохладу. Все было мирно, как много лет назад. Они так же вот бывали в этой комнате, втроем, но тогда им было весело и хорошо, у них были общие дела, общие заботы, даже мысли их были схожи. А теперь…
Женя смотрел на широкую спину Майка, вглядывавшегося в темноту за окном. Интересно, о чем он сейчас думает?
Майк стоял, широко расставив ноги, автомат висел у него за спиной дулом вниз. Тяжелые солдатские бутсы казались особенно неуклюжими и нелепыми здесь, в комнате Елены.
«А ведь он влюблен в нее! — вспыхнуло вдруг в мозгу у Жени. — И всегда был в нее влюблен! А я-то, дурак, не замечал!»
