Сергей Наумов - Искатель. 1979. Выпуск №3
Нахватавшись новых манер у нового хозяина, Розенкранц смотрел горделиво и неприступно. Когда флагман замолчал, он вызывающе заметил:
— Шаутбейнахт его величества шведского короля продолжает вас слушать, господин генерал!
— Скажите господину шаутбейнахту, что я отдаю должное его воинской доблести, и спросите его — могу ли я задать приватный вопрос лично вам?
Посеревшие щеки Розенкранца передернуло судорогой, но просьбу перевел точно: кое-кто из команды фрегата немного знал русский — могла выйти неприятность… Эреншильд великодушно кивнул.
— Лаэрт Розенкранц! Ты давно стал слугой двух господ?!
Предатель ответил с жалкой бодростью:
— Я… вы что-то путаете, господин парламентер! Я верноподданный и морской офицер его величества шведского короля Карла Двенадцатого!
— Верноподданный, пока какой-нибудь Георг Тринадцатый не предложит больше!
Генерал-адъютант щелкнул каблуками и резко направился к трапу…
Доклад Ягужинского Петр слушать не стал — все понял по его лицу. Заметно бледнея, глянул с суровой жалостью и махнул Апраксину. На флагманской галере полетел вверх синий флаг — сигнал к атаке. Нетерпеливо подбежав к пушке, царь выхватил у канонира тлеющий фитиль и выстрелил по фрегату.
Под скалами торжественно прокатился серебристо-чистый гул. У форштевня «Элефанта» взметнулся высокий пенно-гривастый столб.
И разом заговорили орудия обеих эскадр. Скрежет и стонущий звон ядер выросли до предела и слились в единый гул. Русский галерный арьергард, стреляя на ходу, ринулся вперед в гудящую круговерть смерти.
Петр взлетел на капитанский мостик. Его глаза залучились безумным блеском, лицо сияло трепетной радостью.
Пропустив галеры поближе, по сигнальному выстрелу с флагмана шведы встретили атакующих плотным перекрестным огнем.
Протяжный залп белыми дымами лизнул громаду воды и со страшным грохотом расколол небо. В бурлящем гуле жалко повисли частые мушкетные хлопки. Тяжелый пороховой дым сразу заволок узкий фиорд. Среди непроглядной зависи бледными взблесками замигали отдельные пушечные выстрелы.
Злее закричали матросы, мушкеты затрещали чаще. Галеры, оставляя за собой кривые пенные следы, одна за одной исчезали в грохочущем дыму.
Ядра густо накатывались одно за другим, крутились на палубах, взрывались. Разлетались в ощепья надстройки, трещала парусина, лопались пеньковые канаты. Тихо вскрикивали люди.
Когда дым немного поредел и рванул оглушительный залп с «Элефанта», Петр, холодея, понял — что-то случилось. Пушкари забухали реже, мушкетная трескотня поубавилась. В тающем дыму галеры повернули назад.
Царь потемнел. Кровь бросилась в голову, затмила все перед глазами, и он ватными руками схватился за перила мостика…
На расходившихся красноватых волнах с криками барахтались люди. Несколько галер виднелись над водой лишь задранной кормой или форштевнем. Одно судно уже полностью погрузилось, в воду косо уходил с мачтой андреевский флаг. Петр яростно закричал в рупор:
— Вперед! За отечество! Вперед!
Заслышав в паузах пушечного грохота знакомый голос, уцелевшие гребцы зло налегли на весла. Огибая тонущие суда и покачиваясь от оседающих взметов воды, в атаку пошли другие галеры. Вслед за ними Апраксин бросил вперед плотный строй кордебаталии.
Вода закипела от весел. Над фиордом покатился негодующий гул. Шведы всполошились, закричали; бомбы, настильно снижаясь синими дугами, понеслись гуще и гуще.
Шальная бомба со свистом ударила в бухты канатов. Петр кинулся, оттолкнул неуклюжего офицера — бомба вместе с бухтой каната полетела за борт. Рванул взрыв. Обдало жаром, дымом, холодными брызгами.
Многие галеры кордебаталии от тесноты бились бортами, мешали друг другу и замедляли атаку. Трещали весла, ухали мушкетные залпы. Вспыхивая красной копотью, прыгали носовые пушки.
Но вскоре напряженный гул боя снова начал спадать и перемежаться паузами. Поняв, что и вторая атака будет отбита, Петр на малой скампавее отбыл в глубь эскадры.
В наступившем затишье выстроились поредевшие ряды галер и скампавей. На носах лихо стояли офицеры — руки на отведенных в сторону шпагах, левый ботфорт вперед. Петр оглядывал багрово-масленые изможденные лица.
— У кого жалобы, ребята? — Глаза Петра, разбитого усталостью, казалось, были со слезой.
Капитаны и прапорщики яростно повернулись к рядам.
— Нет жалоб! — пошло нестройно.
— То добро! Работы будет много, ребята. Надо одолеть Эреншильда. Сейчас пойдем в третий раз. Не одолеть никак нельзя. Сия баталия — почитай, Полтавская — только на воде! Понятно?
— Как не понять? — солдаты приободрились. — Дадим Эреншильке огоньку! Возьмем на абордаж!
Петр загляделся, блеснул улыбкой, сужая глаза.
— Господа капитаны! Извольте выдать людям по тройной чарке водки! Хвалю за службу, ребята!
— Рады стараться, господин первый бом-бар-дир! — гаркнули бодро, все разом.
Заводя руки за спину, Петр поднял лицо, смотрел немигающе, тепло и строго.
На галерах долго стояли не шелохнувшись, устали не дышать. Сбоку подошла лодка, на носу Апраксин. Петр повернулся, взглянул пустыми, словно незрячими глазами. Спросил не то сердито, не то участливо:
— Пошто флот бросил?
Генерал-адмирал щурил на царя слезящиеся от солнца и старости глаза.
— Знаю! В лоб не возьмем! — Петр повернулся к солнцу сверкнувшими яростью глазами.
— Петр Алексеич, надобно приналечь на фланги… Они теперь сильно выдались вперед. Перекрестный огонь неприятеля собьем вдвое — по своим стрелять не станет. Да и откладывать дело не следует — швед вымотан до предела.
…Третья атака началась люто. Начальники отрядов и отделений обнажили шпаги и стояли на носах кораблей под градом ружейного огня. У пушек грозно изготовились усатые гренадеры — терпеливо поджидали дистанцию. Чадно дымили фитили. Сплошная масса галер медленно раскололась надвое и яростно пошла на фланги шведской эскадры.
Передние суда неслись все быстрей и быстрей, Петр это видел по тому, как чаще и чаще вскидывались весла; по тому, как резко стала истаивать зеркальная полоска воды между фронтом кордебаталии и нестройным полумесяцем шведских кораблей.
На «Элефанте» стали отводить стволы пушек с первых галер: ядра могли поразить свои фланги, которые еще теснее сомкнулись вокруг фрегата. Царь посветлел. На миг оторвал глаз от подзорной трубы, словно смакуя увиденное, — и снова вжал медный окуляр в глазницу.
В это время пушки прорвавшихся галер сначала справа, а потом слева полыхнули плотными синеватыми клубами. Неслышно блеснули мушкетные залпы — пули рванули вокруг шхерботов серебряную чешую воды.
