Александр Путятин - Обаламус
«Если он и дальше будет продолжать в том же духе, через пару минут придется всерьёз бороться со сном» — подумал я.
Но на этом книжная заумь, слава Богу, кончилась, и майор перешел на нормальный человеческий язык.
— Знал бы ты, Саша, как часто для победы над противником успешно использовалась именно та особенность, которую до сражения большинство специалистов считало его бесспорным преимуществом!
— Сильные стороны, как уязвимые места? — желая, чтобы он развил именно эту мысль, уточнил я. — Можешь привести примеры? Такие, чтобы до любого «чайника» дошло?!
— Легко! — воодушевился моим явным интересом Слава. — Классический случай: бой крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с превосходящими силами японцев у Чемульпо. Ты, наверное, не в курсе, что задачу прорываться успешнее выполнял именно «Кореец», но потом, уже проскочив в открытое море, он вынужден был вернуться, чтобы вызвать огонь на себя и отвлечь самураев от подбитого «Варяга». А знаешь, почему канонерке удалось в течение часа прикрывать израненный крейсер от огня всей японской эскадры, да ещё и не получить при этом ни единого повреждения?
«И нафига мне, дураку, было над книгами корпеть! — застучало в голове запоздалое раскаяние. — Вот же он, источник нужных сведений: черпай — не хочу… Хотя, пока ещё — не всё тут понятно…»
— Слушай, а ты ничего не путаешь?! — уточнил я на всякий случай. — Канонерка раза в три слабее крейсера, да и бронирована — не в пример легче! Мне кажется, японцы её одним точным залпом в дуршлаг могли превратить! Как же тут — без повреждений-то?
— Гм… Сыны Ямато имели прекрасный флот современной английской постройки. И натаскивали их британские офицеры. Но времени было в обрез, а потому обучали только самому современному способу прицеливания — по вертикальному силуэту. Английская разведка загодя снабдила японцев данными по всем русским кораблям… А дальше — элементарно. Смотришь справочник силуэтов. Находишь идентичный. Ага! «Кореец», а под ним буковки и циферки нужные в табличке: высота от ватерлинии до кончика стеньги или гафеля в метрах и футах. Затем подходишь к дальномеру, определяешь расстояние до цели по видимой высоте силуэта и выставляешь прицел орудия… — Слава так вжился в образ, что в это момент даже прищурился. — Вот только кавторанг Беляев, капитан «Корейца», перед выходом из порта приказал обрубить стеньги и гафели. В результате все японские снаряды ложились с перелетом. Грамотно скорректировать огонь канониры не могли. Визуальный-то глазомер у них отсутствовал — это воспитывается десятилетиями…
— И кем потом стал этот Беляев?
— Да… Никем он не стал! — махнул рукой Слава. — Николаю Второму такие были без надобности! При дворе процветали Рожественские и Куропаткины… Наш последний царь, вообще, обладал редкостным «даром»: игнорировать талантливых людей и продвигать дуболомов. Уж если он отстранил от командования армией человека, который, по мнению Черчилля, в первом же сражении выиграл для Антанты Мировую войну, то о чем тут вообще можно говорить?
— Это ты о ком: кто войну выиграл? — Слава летел вперёд так быстро, что я начал терять нить рассуждений.
— О генерале Ренненкампфе, разумеется! — удивился майор. — Может ты и о сражении при Гумбинене не слышал?
— Это где-то в Восточной Пруссии? — неуверенно попытался угадать я. — Но нас же там, кажется, разбили…
— Разбили? — Слава криво усмехнулся и посмотрел на часы.
Я тоже скосил на них взгляд: времени до начала второй смены — вагон и маленькая тележка. А сейчас у нас «дипломатическая гроза». Для тех, кто не служил в учебной авиации, объясняю: все, кому нужно было слетать для поддержания формы и подтверждения минимумов, давно приземлились. А дальше, по договоренности с начальством, я записал в фактической погоде грозу, которая еле слышно «гуркала» сейчас в полусотне вёрст от аэродрома и летать совершенно не мешала, а РП после этого закрыл полеты. Оно и правильно: зачем зря народное горючее жечь?! Но формально смена продолжается, а потому я вынужден безотлучно сидеть на рабочем месте. Вся группа обеспечения полётов, в том числе и РСП, тоже торчит в здании, в пределах телефонной досягаемости Васильченко. И мы со Славой коротаем время за беседой.
— Сражение это проходило в Восточной Пруссии на третий день войны, — воткнув в розетку вилку электрочайника, продолжил рассказ Слава. — Похоже, ты о нём не слышал, если с танненбергским разгромом путаешь! Да, и откуда? Школьные учебники об этом деле помалкивают: что у нас, что «за бугром»… Оно и понятно! Союзникам уже тогда не было резона прославлять Россию, которую они после войны собирались оставить с носом. Для наших красных историков: Ренненкампф — главный душитель революции 1905 года, гад, жандармская морда. Для белых, в большинстве своём — тупых националистов: остзейский немец, а, следовательно — война-то с Германией шла — предатель. Так и получилось, что всем было выгодно замалчивать его тактические находки в этом сражении. А ведь Павел Карлович Ренненкампф смог добиться блестящей победы в ситуации, которая, согласно учебникам по тактике, считалась в то время совершенно безнадёжной. Кстати, эти его новые приёмы позже стали основой теории общевойскового боя в современной ядерной войне.
— Ну, а ты откуда всё это узнал?
— В военных училищах иной раз попадаются хорошие преподаватели, — пожал плечами майор. — Нам повезло с тактикой.
— И что интересного показал Ренненкампф в этом сражении? — я решил, что пора вернуть разговор в прежнее русло. — В чём и насколько сильнее был противник?
— Если по головам считать, разница не кажется катастрофической… — ответил Слава. — Семьдесят четыре тысячи немцев против шестидесяти четырёх тысяч русских. Но у противника сплошь кадровая пехота, а у нас почти половина кавалерии, в основном иррегулярной. Если не в курсе: по тем временам её уже считали непригодной к бою с врагом, вооруженым большим количеством пулемётов. А по этому показателю немцы были впереди планеты всей! Кроме того, у них имелось ещё и подавляющее превосходство в качественном составе артиллерии…
— Извини, Слава! — не понял я его. — Что ты здесь под качеством подразумеваешь? Точность, дальность или скорострельность?
— Принципиально новое на тот момент поколение артсистем! — пояснил майор. — Нашим трехдюймовкам, бьющим прямой наводкой, противостояли тяжёлые немецкие орудия в два-три раза большего калибра. И стреляли они с закрытых позиций, недоступных для ответного русского огня. По числу стволов их было больше всего-то процентов на пятьдесят, но суммарный вес германского залпа превосходил наш в десять с лишним раз. Так вот, Ренненкампф умудрился сделать так, что многие преимушества немцев сыграли в этом бою против них самих! А всё потому, что взаимодействие родов войск на поле боя было у них тогда ещё слабо отработано. Связь часто запаздывала, а командование немцев не всегда учитывало этот фактор.
