Александр Бруссуев - In vinas veritas
— Ты слышал что-нибудь? — спросил я у Саши.
— Не берусь утверждать, что это было на самом деле, но мне показалось, что кто-то мяукнул.
— Перед тем, как попал под каток, — дополнил я.
— Пес его знает, что за звуки мерещатся.
В это время словно из ниоткуда в дверях оказалась маленькая хрупкая девушка. Она была одета во все черное: свитер, джинсы, копыта. Впрочем, ужасной новомодной формы обувь нисколько не доказывала, что эта девушка была парнокопытной. Черные волосы до пояса отливали чернотой малайской ночи, черные раскосые глаза безмятежно разглядывали нас, черные ногти на смуглых пальцах барабанили стакатто по узкому бедру.
— Ну и кто это у нас прячется за спинами? — игривым тоном начал старпом. — Подходите, не стесняйтесь, мы Вас не съедим. А вот перекусить бы не отказались.
Девушка с шелестом направилась к нам. Походка у нее была престранной, ноги в штанинах терлись друг о друга, создавая шум, или, скорее, шуршание ползущей змеи. Она остановилась перед нашим столиком и вопросительно улыбнулась: при этом лицо приобрело совершенно глуповатое выражение. Так иногда случается у восточных бабцов: китаянок, вьетнамок, малаек.
— У нас сегодня стейки с картофелем, — без лишних слов, наподобие «здравствуйте», «что Вы желаете на обед?», «извините за ожидание», начала она. — Вам какие?
— Мне вкусные, — сказал Саша.
— А мне — с кровью, — подключился к разговору я.
— Из кого они сделаны, позвольте узнать? Надеюсь, из животного, которое не мяучет? — добавил старпом и невинно улыбнулся.
Девушка выглядела несколько растерянной, открыла, было, рот, силясь что-нибудь произнести, но резко развернулась и, шурша штанами, исчезла за дверью.
— Ты чего это официантку пугаешь? — укоризненно сказал я.
— Шутки тем прекрасны, что некоторые их неправильно понимают, — ответил Саша. — По-моему, она родом из Малайзии.
— Да. На чистокровную англичанку не тянет. Те все чернокожие и с красными глазами.
— Здравствуйте, господа! — раздалось из двери. — Все в порядке?
Подпирая косяк, на нас дружелюбно смотрел Джефф, вытирая окровавленные руки о салфетку.
— Да, все хорошо, — ответил за двоих я и добавил, — Порезались? Травма?
— Где? — Джефф сделал круглые глаза.
Я кивнул на его руки. Тот в ответ протянул их вперед, разглядывая: покрытые отдельностоящими черными волосками кисти и пальцы с ухоженными ногтями выглядели по-хирургически чистыми. Лоскуток материи, вероятно, носовой платок, тоже отдавал крахмальной чистотой.
— Нет — нет, все в порядке. Сидим тут. В окно смотрим, ждем еды, — поспешно проговорил старпом.
— Хорошо. Если я Вам понадоблюсь — зовите, — сказал Джефф и ушел.
— И откуда они только берутся, бесшумные, как призраки? — удивился я. — Тебе не показалось, что у Тараторкина руки были по локоть в крови?
— Ну, не по локоть, конечно, но алый свет присутствовал. Фокусник! Или игра света и тени.
Пришла наша официантка. Шуршать штанами она начала только в обеденном зале. На подносе в тарелках аппетитно возлежали мясные блюда. Она их расположила перед нами, придерживая рукой ниспадающие волосы. Я сразу начал активно изучать свой стейк, пытаясь вовремя разглядеть диверсию в виде одиноко лежащего несъедобного волосяного компонента.
— Что желаете на десерт? — спросила девушка.
— А Вас как зовут? — вопросом на вопрос ответил старпом.
— Кэтрин, — ответила та.
— Вы из Малайзии, Кэтрин?
— А в чем дело?
— Да просто так. Я, к примеру, с Волги. Есть река такая в России. А он, — кивнул в мою сторону, — из Карелии. Есть такая страна на севере. Севере России.
Кэтрин посмотрела на нас едва ли не с испугом.
— Да, мои родители выходцы из Малайзии. Итак, что Вам на десерт?
У себя в номере я нечаянно обратил внимание на то, что зеркало присутствует только лишь в ванной комнате. Попытался вспомнить, как обстояло дело с этим в других гостиницах, но не смог. Окна мои выходили во двор, обрамленный со всех сторон, как забором, густыми кустами. На травке валялись перевернутые футбольные ворота, правда, совсем небольшого размера, какие-то пластмассовые кольца, птицы с задранными к небу ногами. Я, было, отошел от окна, но поспешно вернулся: у нас во дворах дохлые вороны лежат нечасто. Присмотрелся — действительно, три тушки, вероятнее всего, дроздов нашли свою последнюю гавань во дворе у дяди Джеффа.
Сам номер был достаточно просторным, стояла даже вторая кровать, не убранная, правда, постельным бельем. А вот телевизор был маленьким — маленьким, зато при включении оказался громким — громким: звук был выведен на максимум, поэтому, щелкнув пультом, я тут же подпрыгнул до потолка от неожиданности — как только стены не развалились от безумного крика одной из толстых девиц программы «Big brother». Лихорадочно убрав громкость до предела, я позвонил Саше:
— Ну, как у тебя апартаменты?
— Да бывало и лучше. С окна вид на море. Телевизор очень маленький.
— Ты его не включай, вернее, можешь включить, но сразу убавляй громкость, — просто так сказал я.
Последовала некоторая пауза, потом знакомый рев неуемной бабищи взметнулся до порога слухового барьера, постепенно стихая.
— Круто, — проговорила трубка голосом старпома, — если бы не знал — мог бы и инфаркт получить. Откуда ты про этот прикол догадался?
— Да, не догадался я, просто чуть раньше тебя включил свой телевизор.
— У меня под окном еще пара дохлых птиц валяется.
— Наверно, дроздов, — предположил я.
— Да уж не пеликанов, это точно. Слушай, заходи ко мне — странность эту нужно обсудить. Не по телефону же разговаривать! — предложил Саша.
— Жаль, стратегических запасов у нас с собой нет. Не в магазин же бежать!
— Да, это было бы лишним. Я имею в виду бежать в лавку. Ну, так ты едешь?
— Иду, иду, блин!
Номер Саши располагался в аккурат над столовой, поэтому вид из окна был мне знаком. Птицы обозначали свое смертное ложе задранными ногами за кустами, поэтому их не было видно с нашего обеденного стола.
— А, может быть, есть смысл спуститься в бар? Моряк загранплавания не обеднеет, если позволит себе выпить кружечку пива за границей, — с интонацией давно канувших в лету помполитов проговорил старпом.
Платить по полтора фунта за четырехсотграммовую кружку «Стеллы Артуа» мне было жаль — не любил я этот сорт, но отказываться не стал, постеснявшись. Поэтому мы быстренько спустились по лестнице и завернули в полутемный бар, располагавшийся как раз напротив столовой. За мощной стойкой, сделанной из темного дерева, не наблюдалось никого. Высокомерно обозначали свое присутствие разнообразными наклейками ряды бутылок всех сортов и мастей. Два пивных крана отливали латунью, намекая о бодрящем содержимом. С кресла, отложив книгу в мягкой обложке, поднялась наша давешняя официантка, изобразила на лице вопрос, но не двинулась с места.
