В. Михайлов - Искатель. 1968. Выпуск №4
— Моя любовь сильнее расстояний, — сказал я.
— Сильнее времени, — добавила звездная женщина.
Я был согласен с ней.
Потом они говорили между собой на непостижимо низком регистре звуков, недоступных нам.
Впоследствии я узнал: они пришли к выводу, что, беря, меня с собой в полет, не вмешиваются в дела нашей планеты, поскольку мне и здесь ничего не грозило. Они видели в моем путешествии на Землю символ дружбы двух цивилизаций. И они брали меня с собой на освободившееся место.
Но я в глубине сознания был убежден, что рейс землян неизбежно повторится.
Я простился с обитателями своей планеты, и с живыми и с живущими в машинах. Из ракеты они казались маленькими и жалкими.
С того самого момента, когда, войдя в ракету, пришельцы освободились от своих костюмов и стали отдаленно походить на этанян, я надел их костюм для того, чтобы уже не снимать его больше… Никогда? Кто знает!.. Нет! Я верил, что без скафандра еще ступлю на остров Юных, чтобы позвать их за собой.
Я смотрел сквозь прозрачную часть шлема на унылую равнину ледяного материка. Я словно находился на вершине одинокого дерева. И вот оно качнулось, как от налетевшего урагана, и, вырванное с корнем, взлетело вверх.
И словно могучий хар вцепился в меня, чтобы удержать на Этане. Но сила, превосходившая все, что можно было себе представить, разорвала объятия хара, и я почувствовал необычайную легкость во всем теле, без усилия, словно во сне, взмыв над пультом.
Внизу виднелось ромбическое море, с берега которого мы взлетели.
Прощай, Этана! Я называю тебя именем пришельцев. Я еще вернусь, чтобы доказать живым, что они могут носить в себе память прежних поколений, чтобы доказать неизбежность победы живого в грядущем.
ЧЕЛОВЕК ОСТАЕТСЯ ЧЕЛОВЕКОМ
На земном языке, которым я овладел, меня следовало бы назвать человекоманом. Действительно, многое привлекает меня в людях, хотя их недостатки отнюдь не скрыты от меня.
Правы оказались те из наших протостарцев, которые утверждали, что развитие жизни на любой планете, идя от гнусных харов или подобных им зверей, в конце концов приводит к появлению существ, организм которых более всего способствует пробуждению разума. Вертикальное положение корпуса, центральное мозговое образование в высшей точке тела, стереоскопические органы зрения, свободные от ходьбы конечности, высокая энергетика, основанная на вдыхании такого активного газа, как кислород, — все это лежит в основе нас, «живых», и одновременно в основе людей.
Однако наши протостарцы ошиблись, утверждая, что поскольку тип разумных существ на любой планете схож, то и пути их развития предопределены общим стремлением к бессмертию каждой личности. Потому нельзя якобы ожидать такого безумного риска, как посещение иных звездных систем ради контакта между разумными мирами вселенной.
Как ошиблись протостарцы!.. И как права моя несравненная Ана! Ограниченно понимаемая жажда бессмертия завела нашу цивилизацию в тупик. А вот люди прилетели к нам, являя собой пример другой культуры, которую я обязан изучить.
Конечно, между нами и людьми немало различий. Взять хотя бы передние, свободные от ходьбы конечности. Как поразило меня поначалу то, что руки у них кончаются пятью, а не тремя пальцами. Вероятно, в этом заложен огромный стимул развития, большая ловкость в труде. Любопытно, что в систему счета у людей положено количество пальцев на руке. На двух руках десять. И несмотря на то, что десять — число неудобное, делится только на два и на пять, эта странная система легла в основу всего их исчисления. Насколько совершеннее наш счет! По три пальца на четырех конечностях — дюжина. Она делится и на два, и на три, и на четыре, и на шесть… Мне было очень приятно узнать, что и у людей сохранились остатки древнего счета, основанного, как и у нас, на дюжине. И поныне они измеряют время двенадцатью часами в половине суток. И в году у них двенадцать месяцев. Я готов был заподозрить в этом влияние нашей цивилизации, если бы не был уверен, что никогда разумные существа нашей планеты не посещали другие космические тела.
Моим читателям интересно будет узнать, чем же еще люди отличаются от нас.
Прежде всего слуховыми органами. Люди и мы словно разделили между собой звуковой диапазон, пользуясь отдельными его частями.
Я не буду останавливаться на различиях чисто физиологических, обусловленных своеобразностью сред развития. Взять хотя бы необычайную приспособленность людей к вдыханию смертоносного окислителя. Естественно, что они лишены тех ферментов, которые позволяют нам обходиться для энергетических реакций организма меньшим количеством кислорода. Не обладают они, естественно, и органами, вырабатывающими эти ферменты.
Но кровь и сердце есть и у нас и у них. Любопытно, что они применяют наш художественный образ, говоря о любви. Они тоже трогательно связывают ее с сердцем.
С людьми я познакомился еще во время полета к их планете, тогда, же я узнал, что им свойственно проявление схожих с нами чувств. Дружба связала меня с «женщиной звезд», а ее любовь, ради которой она полетела в звездный рейс, могла бы украсить любую из женщин острова Юных.
Но самые большие впечатления и самые тяжелые испытания меня ждали на самой Земле.
В течение всего звездного перелета я пытался и не мог привыкнуть к большой тяжести, которая благодаря разгону, торможению и центробежному ускорению во время полета с достигнутой скоростью искусственно воспроизводилась на звездолете. Одно дело ходить по коридорам корабля, держась за перила, другое — сойти на поверхность планеты. Я вынужден был ухватиться за старшего звездолетчика Виева, чтобы устоять на своих слишком тонких, по сравнению с людскими, ногах. Меня пригибало к земле, как перегруженный колосом стебель. Я хотел походить на своих спутников, да простят мне мои соотечественники это желание, и, собрав всю свою волю, выпрямился.
Я не ждал родных и близких среди встречающих, как мои спутники, но я был свидетелем проявленных при встрече чувств. Я охотно посвятил бы анализу этих чувств часть своего исследования, если бы не ставил перед собой иных задач.
Я был единственный из всех, кто не снял космический костюм на Земле. Как тяжело было оставаться в нем!..
В первое время я еще не ощущал тех страданий, которые потом стали постоянным моим состоянием.
Виев взял меня с собой в город, место жизни многих людей.
Ничто из известного мне на нашем острове Юных или на ледяном материке, где расположены гаражи протостарцев, не может сравниться с величественностью города людей.
