Смерть старателя - Александр Николаевич Цуканов
— Терентьев, говоришь?.. Нет, не потянет, слабохарактерный. Бригадир взрывников Трехов толковый мужик, но у него начальное образование.
Подписал заявление, морщась, словно от зубной боли: ладно, езжай с богом, разберемся.
Через приоткрытую дверь увидел Маркелова. Вышел навстречу, отодвигая плечом завгара: все-всё, мужики, после обеда.
— Опять запарка, горит план по металлу, будь она проклята, эта гонка! Алексей Васильевич, — представился он ответно, пожимая ладонь и въедливо вглядываясь в Цукана. — Посидите. Еще минут пять и двинем обедать.
В поселковой столовой у директора свой небольшой закуток, где расторопная заведующая пищеблоком тут же выставила салаты, рыбку под маринадом, оглядывая бегло незнакомых мужчин, как оглядывает каждая незамужняя, готовая легко откликнуться на бодрую шутку «в сорок пять — баба ягодка опять».
— Мария глазами так и забегала, холостых мужиков за версту чует. Посватать бы, да ты, Николай, что-то совсем поседел? Маша, ты за седого замуж пойдешь?
— Да хоть за плешивого, если он борозду не портит, — откликнулась женщина, намекая на Цукана, который аж спину выпрямил под ее озорным взглядом.
— Поздно жениться. Скоро дедом стану, старшая на сносях.
— А я уже дважды дед, Николай. Да только внуков в руках не держал. Оба там, на материке… Рассказывай, с чем приехал.
Николай Маркелов вспомнил про давнюю лагерную дружбу, что Цукан начинал здесь на Теньке водителем. Потом в старателях, потом горным мастером, а последние годы снабженцем в ГОКе.
Назаров полистал трудовую книжку.
— Артель «Звезда» — знакомое что-то?
— Председатель — Сергей Барабанов, мы с ним вместе на Хеникандже начинали. Потом на Алдане. Я у него вроде заместителя был, механиком, да еще по разведке на золото.
— Конечно, помню Барабанова. И до нас докатилось это блевотное дело, в газетах одно — на деле другое. Он здесь, на Теньке, первый стал аккордно работать в шахтных разрезах и приличные деньги зарабатывать.
Цукан голову вскинул и даже плечи расправил, откликаясь на это воспоминание: «Эх, было дело! Сначала получали зарплату по-царски. А потом порезали расценки. Вот Барабанов и сцепился с Хвощевым прямо у входа в его кабинет. Хвощев тут же телегу в нарсуд, пытался упрятать на пятнадцать суток за рукоприкладство».
— Хвощева, начальника управления, помню. В ту пору я главным инженером на Синеке работал. Ехал он к нам на прииск с секретарем райкома и по дороге увидел шурфовку вдоль ручья Голодный. Сразу: «Кто разрешил? Разбазаривание средств и прочее». Я не стал директора подставлять, взял инициативу на себя. Меня уволили. А потом эту долину отрабатывали четыре года, хорошее золото взяли. Ладно, чего старье вспоминать… Короче так, у меня начальник участка срочно отправился в отпуск. А там либо молодежь, либо бывшие сидельцы — мужики неплохие, но порой, как полудурки, то напьются, то перессорятся. Давай, Аркадий Федорович, принимай командование.
— Так я горняк без образования, семь классов и курсы горных мастеров.
— Да я тоже только в сорок лет заочно институт осилил. Образование — это хорошо, когда навык есть… Пару месяцев, выручай, ведь самый разгар сезона.
Молчание Цукана принял за согласие. Обрадовался и одновременно огорчился, что не может пригласить их в гости, потому что жена заболела и надо ее в Усть-Омчуг свозить на обследование. На том и расстались, привычно обещая оторваться по осени в мужской компании, как только схлынет сезонная чехарда.
— Если не помрем к тому времени… В санаторий на Талую меня вновь отправляют. Силикоз замучил, — пожалился Маркелов.
Назаров не стал говорить глупых слов, лишь приобнял друга, обхлопывая по спине с привычным: ничего, прорвемся.
На участок «Бодрый» Цукан приехал с главным инженером. Ручей Игуменский так же делил поселок на две части и так же на взгорке стояли бараки бывшего лагерного пункта 14 дробь двадцать пять и те же сопки… Но запустение и разруха проглядывали всюду. Некогда рудник Колово, а теперь участок прииска «Большевик» умирал. Десятка два семей старожилов остались в надежде, что вот-вот снова начнутся работы на месторождении «Пионер», куда уходила мимо них через перевал дорога. Много домов пустовало, особенно в заречной нижней части. Работала только начальная школа. Стадион рядом с ней завалили отработанной галей и эфилями[2].
Народ решили собрать в клубе перед началом второй смены. Переехали по броду ручей, который разливался по весне широко и привольно и гнал свои мутные воды в Теньку. Встали возле насосной станции — она снабжала весь поселок питьевой водой. Дежурная — женщина пожилая, безбоязненно накинулась на инженера.
— Вентиль сифонит, пускатель у насоса барахлит. Две недели прошу починить — и никого. Спецовку выдали огромного размера, хожу, как чучело. Жуть!
И понеслось, поехало, участок небольшой, но словно беспризорный ребенок, у каждого наболело по самый верх.
Главный инженер слушал, кивал, а когда гвалт стал невыносимым, выдал длинную тираду в пень и колоду, сказал: «Насильно никого не держим. План по золоту вы закрыли на две трети. Дешевле заморозить участок». И народ сразу притих.
— Аркадий Федорович Цукан — ваш новый начальник участка. Все вопросы к нему.
Цукан поднялся, прокашлялся, выдал первую свою директиву: специалистов прошу остаться, с остальными познакомимся по ходу работы.
Когда подъехали к первому прибору, он заметил, как плохо изготовлен приемный бункер, гидровашгердный лоток сверху не перекрыт козырьками для уменьшения потерь при разбрызгивании пульпы, поэтому тяжело работать за гидромонитором, песок улетает поверх щита, да и установлен прибор кособоко. Надеялся, что главный инженер тут же сделает замечание, а он отмолчался, и Цукан понял, что жизни легкой не будет, тут нельзя постромки рвать и особо не умничать. Придется самому впрягаться коренником. За свою жизнь насмотрелся на разных «руками водителей».
Кратко переговорил с мастерами, бригадирами и с привычным присловьем: утро вечера мудренее, отправился обживать чудом сохранившийся дом директора рудника.
На следующий день с утра Цукан в брезентовой робе вместе с бригадой взялся переустанавливать гидровашгерд. Провозились до вечера, прибор со стороны загрузки обшили листовым железом, бульдозером создали заново отвал из песков и гали, чтобы транспортировать к бункеру пески. Когда пришло время опробовать вашгерд и заняться смывом, обозначился мастер-механик по фамилии Степанцов, и сразу наехал на бригадира: че-е это вы тут затеяли?
— Ну, вот дождались главного специалиста…
Механик не сразу сообразил, что перед ним в грязной робе и сапогах — начальник участка, вскинулся с упреками: нашурудите тут, а мне потом отвечать.
— С завтрашнего дня, ты больше ни за что не отвечаешь! — сказал Цукан с улыбкой, не повышая голоса. — В насосной бардак, промприборы толком не оборудованы, бульдозер стоит без помпы и еще командира из
