Ямочка. Роман - Олег Павлович Белоусов
– Подожди меня минут десять, – сказал Валерий таксисту и прошёл в открытую просевшую калитку рядом с воротами. Во дворе Бурцев увидел два открытых длинных ящика на земле. Крышки с этих ящиков стояли прислонённые к забору, отделяющему двор от огорода. Двери в дом были широко распахнуты. Тяжёлый запах ударял в нос на подступах к этим дверям. Бурцев достал платок из кармана, приложил его к носу и вошёл внутрь. В большой комнате на полу лежал Николай Сарви и его подруга Катя. Возле них сидел на корточках молоденький милиционер с погонами младшего лейтенанта и осматривал руки умерших. Три мужика стояли чуть поодаль и ждали распоряжений от участкового милиционера.
– Здравствуйте! – сказал Бурцев, не отрывая взгляда от сильно исхудавшего тела друга, лежащего на полу. Николая почти невозможно было узнать, и только высокий рост и неправильный прикус его челюстей говорил Бурцеву, что этот тщедушный и бездыханный мужчина на полу – друг его детства. Нижняя челюсть Николая всегда выдавалась вперёд, и Валерий вспомнил как в детстве учил его правильно закрывать рот, чтобы нижняя челюсть не выходила вперёд верхней, а наоборот, чтобы верхние зубы закрывали нижние. Однако Николай через пять минут забывал о правильном прикусе, и подбородок его вновь привычно выдавался вперёд. Валерий вспомнил, что Николая Сарви учительница математики на контрольных работах самого первого отпускала в коридор, чтобы он никому не подсказывал. Он был очень способным по математике и кроме пятёрок не знал других оценок, что не относилось ко всем другим школьным предметам.
– Здравствуйте, – ответил милиционер и с недоверием посмотрел на Бурцева. – Вы родственник? – поинтересовался он.
– Нет. Я не родственник, но от родственников привёз ему продукты, – ответил Валерий, почему-то умалчивая, что Николай друг его детства.
– Продукты им живым-то не очень нужны были, а теперь и вовсе… Они оба, видно, позавчера одновременно умерли от передозировки наркотиков. По-моему, они добавили в свою «ширку» какую-то гадость из толчёных таблеток. Соседка пришла к ним вчера передать молодую картошку, они накануне у неё попросили, но ей никто не открыл. Соседка знала, что они наркоманы, поэтому с улицы открыла ставни и заглянула к ним в окно. Хозяин лежал на кровати неподвижно, а хозяйка, если можно так сказать, на полу… Бабушка Шура увидела, что у него рот весь в пене. Я вчера вечером приехал и сломал дверь, а они уже были оба холодные… Сегодня начальник районного отдела дал мне машину грузовую и трёх мужиков «суточников» для того, чтобы покойников свезти на сельское кладбище и похоронить. Если хотите, то присутствуйте. Прошу только моим мужичкам денег не давать, а то они быстро им применение найдут. Если захотите их покормить, то деньги передадите мне, а я им куплю продуктов в райцентре.
– Хорошо, – тихо ответил Бурцев, продолжая смотреть на жалкое и очень исхудавшее тело друга, оголённое по пояс. Мощная электрическая плитка, пожелтевшие алюминиевые чашки, ложки, бидоны, бутылки от ацетона и уксусного ангидрида, старые газеты – все лежало на облупившейся столешнице круглого стола. Из мебели в комнате стояли только железная панцирная кровать полуторка и стол. Остальное, что не умещалось на столе, было разбросано беспорядочно на немытом давно полу. Один небольшой грязный домотканый половик из обрезков ткани, казалось, вобрал в себя уличную землю и песок за несколько лет. Но главный раздражитель для постороннего человека был не в ужасной грязи и запущенности помещения, а в чудовищно отвратительной вони, состоящей из запахов варки грязных наркотиков, мочи, какой-то затхлой рыбы, пота и человеческого дерма.
– Эй, молодцы, можете уносить их во двор. Кладите сразу в ящики, а крышки прибейте гвоздями! – крикнул участковый невольным работникам.
– Лейтенант, а что, у покойника нет никакой одежды? – спросил очнувшийся Бурцев.
– Посмотрите! Здесь ничего нет, кроме принадлежностей для варки мака. Слава богу, что паспорта нашёл. Родители от них, видимо, отказались давно. К ним ни разу из родственников никто не приезжал. Есть здесь телогрейка, но, думаю, очень она вымазана. Он ведь здесь в селе ремонтником тракторов иногда подрабатывал. В этой телогрейке и ремонтировал технику. Соседи говорят, что у него был пиджак где-то, но мы ничего не нашли. На ней хоть платье есть… Как жили?! Непонятно… Ведь молодые оба, а так опустились… Наркоманов развелось, как собак нерезаных. В таком маленьком селе и то нашлась парочка. В огороде, кроме мака и конопли, ничего не сеяли. Они, когда приехали, то у соседки бабушки Шуры первым делом мака на рассаду выпросили. Говорили ей, что очень любят булочки с маком. Словом, она потом поняла, куда им нужен был мак.
– Как же без одежды в гроб? – удивился Бурцев и начал перекладывать из своего пиджака документы и бумажник в брюки, чтобы отдать его Николаю.
– Ребята, наденьте этот пиджак на него, – обратился Бурцев к помощникам участкового.
– Парень, тебе не жалко такую хорошую вещь? Давай я на него свой старенький надену, а твой хороший себе возьму? Какая разница ему, в чем лежать в земле?
– Нет! – хмуро, но твердо ответил Бурцев, вспоминая неприятную манеру молодых заключённых выпрашивать хорошую одежду у новеньких и неопытных заключённых.
– Надевайте! Вам говорят! – прикрикнул участковый на мужиков, и те быстро надели на голое тело Николая пиджак Бурцева. Покойников вынесли во двор и положили в ящики.
– Фу! В доме задохнуться от вони можно! – проговорил участковый на улице, снимая фуражку и вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Застучал молоток. Мужики прибили крышки к ящикам и понесли их к бортовой машине на дороге.
– Парень, надо съездить до кладбища и похоронить моего знакомого, – сказал Бурцев таксисту. – Я тебе ещё двадцатку добавлю.
– Хорошо! – ответил таксист.
– Поезжай за этой машиной. Участковый сказал, что кладбище здесь не очень далеко за селом, – произнёс Бурцев. Милиционер уселся в кабину грузовой машины, а три мужика помощника залезли в кузов и сели на ящики с покойниками.
«Теперь мне определённо ясно, что после Романа придёт и мой черёд преставиться… Пока Роман в лагере – я буду жить…» – почему-то подумал Бурцев. На кладбище две могилы были выкопаны ещё утром. Пятнадцатисуточники проголодались и поэтому быстро на верёвках спустили ящики с покойниками по ямам, и в течение часа над могилами уже образовались холмики.
– А крестов нет, чтобы поставить на могилах? – спросил Бурцев. Участковый пожал плечами и ничего не сказал. Бурцев подошёл к нему и отдал пятьдесят рублей на питание мужикам.
– Если хотите, то я сейчас в деревне закажу плотнику Тимофееву два креста? Приедете к нему на Молодогвардейцев, 34 и заберёте через час. Придётся только оплатить ему работу и материал.
– Хорошо. Закажите… – сказал Валерий, как будто просил тем самым господа в будущем позаботиться и о нем при похоронах.
– Ну, всего доброго вам, – сказал участковый Бурцеву и пошёл к машине проследить, чтобы его люди не забыли лопаты, молоток, верёвки и уселись в кузов грузовика.
– Может, ты меня потом прямо до областного центра довезёшь? – спросил Бурцев таксиста.
– Дорого будет, – ответил водитель, прикидывая в уме, сколько можно запросить.
– Сколько?
– Рублей двести надо, – ответил неуверенно с угрями в ухе таксист.
«Слава богу, что три сотни не запросил…» – подумал Бурцев.
– Значит, за все – двести?!
– Да, – согласился таксист, понимая с запозданием, что лишился двадцати рублей за поездку в село и ещё двадцати рублей за поездку на кладбище. Однако чтобы не показаться тугодумом и скрягой, промолчал.
Через час Бурцев съездил за крестами к сельскому плотнику. После установки крестов Валерий ещё недолго постоял у могил, затем сел в машину на заднее сиденье и поехал в сторону дома…
ГЛАВА 9
«Это невероятно, чтобы трое из четырёх намеченных мною жертв ушли преждевременно. Четвёртый пока оказался для меня недосягаемым… Теперь я почти уверен, что и Роман без моей помощи уйдёт раньше… и я не смогу до него добраться… Это не может быть случайностью. Если они гибнут, значит, на них смертный грех… Значит, я приговорён без сомнения тоже, – рассуждал Бурцев на заднем сиденье автомобиля, у которого подвывал задний мост
