Высматривая путь. Том I (СИ) - "JohnLemon"

Внутри все сжало и перекрутило так, что, казалось, еще немного — и его вывернет наизнанку. Качнувшись, он шагнул к стене и уперся в нее руками. На не скрытых рукавами предплечьях заметил, как темнеют вены под кожей, а в голове в одно мгновение все помутилось и так же быстро развиднелось. Издав протяжный стон, Эскель наконец сделал глубокий вдох и перчаткой утер потекшую из носа кровь. Сплюнул ее остатки, попавшие в носоглотку, и положил руку на рукоять меча, привычным жестом извлекая острие из ножен. Голос в голове зазвучал громче, заставляя обернуться.

— Я выпью всю твою кровь.

— Ну попробуй, — ответил ведьмак, замечая, как в конце переулка мелькнул огромный темный силуэт.

Когда вампир грозно зашипел и бросился атаковать, размахивая массивными когтистыми лапами, Эскель ловко увернулся, сделал пируэт и по привычке прикрыл спину. А первым взмахом серебряного меча удалось отрезвить бестию, отсекая ее левое ухо. Катакан громко запищал и исчез. Видать, эффект неожиданности помог ему так ловко все провернуть. В следующий раз чудище будет наготове и тогда уж в ход пойдет Черная кровь. Подставляться под укус было не сложно с точки зрения технической стороны вопроса. Подвернулся вовремя под пасть, да и дело с концом. Но вот сделать это с точки зрения психологической стороны было уж на порядок сложнее.

Тем не менее выследить вампира было необходимо. Прикрыв глаза и прислушавшись, ведьмак с трудом, но все же смог выделить его шаги и специфическое пыхтящее дыхание среди прочего уличного шума. А значит, найти его будет проще простого. Спрятав от греха подальше меч, чтобы не вызывать у стражи лишних вопросов, он двинулся на звук, который привел его аккурат к домику у реки. Оттуда доносились скрежет и скулящее завывание. Эскель обнажил меч и решил подобраться ближе.

Войдя внутрь дома, он осмотрелся. Вокруг стояла зловещая тишина, не считая едва слышимого позвякивания медальона на шее. Чуть пригнувшись и покрепче обхватив обеими руками рукоять, он бесшумно двинулся вперед. Из окна лился лунный свет, а из камыша громко квакали лягушки. Все чувства были обострены, отчего расширенный в темноте зрачок улавливал любое движение, а острых слух — любое колебание воздуха.

Внезапно балка под потолком хрустнула, и опилки разлетелись во все стороны. С громким рыком нечто невидимое прыгнуло в сторону Эскеля и замахнулось. Он понял это по характерному звуку, который издают когти, рассекающие воздух. Лезвие меча звякнуло и задрожало. Удар был отбит. Как он и предполагал, бестия была готова и взвинчена, равно как и он сам. Еще один взмах, и рык раздался у самого лица. Удалось уйти в пируэт и уклониться. Снова взмах когтей, но ведьмак опять уклонился. И, судя по сопению вампира, это его неимоверно злило. Да до такой степени, что он, уйдя в темный угол, решил-таки вернуть себе видимость.

Прыжок был резкий и непредсказуемый. Удалось лишь чуть уклониться назад и упереться спиной в чертову стену, которую будто кто наколдовал. Так внезапно и очень некстати она появилась. Острые зубы клацнули недалеко от лица, а кожу обдало зловонным дыханием. Эскель нахмурился и попытался взмахнуть мечом, но острые когти вошли в тело. Плечо прошибло жаром и болью. А когда, вцепившись в волосы и череп здоровенной лапой, его голову бесцеремонно отклонили в сторону и с невероятной силой впились клыками в кожу, рука сама разжалась и выпустила на пол меч.

Пил вампир почему-то недолго. И, видимо, в порыве своего триумфа высвободил когти из тела ведьмака и сделал пару шагов назад. Эскель чуть не осел на пол, но все же устоял. Опираясь спиной о стену, он глубоко дышал и зажимал рану на плече. Все его внимание было приковано к катакану, который верещал на радостях так, что в голове начинало гудеть. Но неожиданно для самого себя вдруг захрипел и опустился на четвереньки. Хрипы, которые вырывались из его глотки, до жути напоминали человеческий кашель. Но ведьмак решил не терять времени. Из последних сил он наклонился за мечом и отразил отчаянную атаку вампира. Затем еще одну и еще. Он понял, что эликсир наконец начал действовать, так как монстр нападал хаотично, порывисто, отчего предугадать его движения стало проще простого.

Вскинув руку, Эскель использовал Аард и невидимая волна сбила бестию с ног. Тот повалился на бок и, словно жук, заворочался, пытаясь встать. Значит, отравленная кровь продолжает усваиваться телом чудища и теперь его конечности немеют. Отсюда и хаотичность в атаках, и рассеянность внимания. Дальше будут судороги и потеря сознания. Но ждать так долго ведьмак не мог. Взмахнув мечом, он с силой рубанул по открывшейся шее. Горло перерезал, но голова еще не отделилась от тела. Висела только на кусках плоти, а вампира схватили конвульсии. Еще один удар, в который Эскель вложил все оставшиеся силы, позволил окончательно отрубить голову.

Когда тело катакана в последний раз вздрогнуло и замерло, ведьмак попятился и, выронив меч, осел на пол. Он беспорядочно водил рукой по бедру в поисках железного крюка, но найти его так и не смог. Кровь, текущая из укуса на шее, заливала ворот рубахи и куртку. Плечо пульсировало и толчками выпускало из себя кровь. Видать, артерия все же была задета. Прижав руку к ране, он хрипло выдохнул и отключился.

Комментарий к Часть 12. Оксенфуртский кровопийца

Бечено

========== Часть 13. Не делай добра — не получишь зла ==========

Прошло три дня с тех пор, как ведьмак покинул их хижину. Стебель шел на поправку. С каждым днем его аппетит все рос, а Дера только радовалась. Только вот объездить его так и не получилось. Забоялась, да и нашлась работа. Некогда было на коне выскакивать по лесу.

Вчера Отто отправился на хутор за мукой, хлебом и зерном для коня. Обещал вернуться утром, но уже был полдень, а низушек так и не появился. Фредерика начинала переживать. Мало ли что могло произойти по дороге? Вдруг его обокрали бандиты или напали волки. И пусть обратно его должны были довезти, от этого легче все равно не становилось. Она искренне не понимала, на кой черт он ходил везде пешком. Принципы какие-то дурацкие душили, что ли?

Дера уже и чистотела последний урожай насобирала, обмыла и разложила на солнце сушить. В доме подмела и еду своему невидимому помощнику оставила. Она даже умудрилась наладить с ним дружбу за это короткое время: оставляла не просто молоко да хлеб, а еще ложку меда добавить могла, если тот был, или варенья какого намазать на мякиш. Знавала она, что дети сладкое любят, и решила на Божонтке испытать. Если верить словам Эскеля, то это был, вроде как, дух ребенка. А если так, то и к сладкому должен быть неравнодушен.

И когда, накормив Стебля и обработав в очередной раз его шкуру, она услышала топот копыт, внутри все вверх подпрыгнуло от нетерпения и волнения. А как из-за деревьев появилась целая телега с Отто и Яцеком, от сердца сразу же отлегло.

Скрипя и гремя, она подъехала почти к самой хате, и только Дера бросилась к низушку, который торопливо сполз на землю, как ее окликнул Яцек:

— Беда, госпожа травница!

— Какая такая беда? — выпучив глаза, девушка посмотрела на Бамбера.

Тот был мрачнее тучи. Хмурил густые брови и, не переставая, ругался себе под нос. А потом снова глянула на Яцека. Он торопливо соскочил на ноги и бросился к Фредерике, беря ее за руки.

— Уходить вам надобно, милсдарыня! Уходить!

— Да что случилось?! — она обернулась к Отто, но тот молчал и сжимал руки в кулаки.

— Зофья ночью померла в муках страшенных. От родов так и не отошла как полагается, — Яцек поджал губы и с тревогой посмотрел на перепуганное лицо Деры.

Та резко побледнела, а руки ее в одночасье похолодели.

— Отец Зофьи натравил на тебя охотников. Обвинил в колдунстве. Сказал, что ты нечисть призвала и душу с Зофьи высосала, то она и померла. Сказал, что под мутанта проклятого легла. А они ведь, якобы только с мразью всякой нечистой и сношаются, — наконец заговорил Отто. — Ополоумел, черт!

— А сын-то?! Сын — жив?! — она с мольбой в глазах глянула на Яцека.