Майкл Муркок - Финальная программа
Пошел поток гостей, и самые настороженные из них сначала улавливали настроение местечка, в которое попали, а потом уже расслаблялись. Были здесь лесбиянки турецких и персидских национальностей с огромными глазами-блюдцами, как у печальных кастрированных котов; французские моряки, немецкие музыканты, еврейские мученики; пришел пожиратель огня из Суффолка; четверка из магазина-парикмахерской; из уголка британской земли, сохраняющей американские привычки, — клуба «Колумбия» на Ланкастер-Гейт; две толстые жеманницы; Ганс Смит из Хэмпстеда, Последний из Интеллектуалов Левого крыла — Память на Микрофильме; «Тени»; явились четырнадцать дилеров из того же магазина античности с Портобелло-роуд, с выражением придавленности их же собственным самообманом на лицах; безработный поляк-политурщик, которого привел один из дилеров; поп-группа под названием «Глубокий Бзик»; поп-группа под названием «Ле Кок Сукр»; высоченный негр; сгорбленный ветеринар по имени Маркус; шведская девушка и сочный подросток; три журналиста, только что закончившие раздавать свои золотые рукопожатия; Крошка Мисс Дэззл, которую один из них обнаружил в «Эль Вино» в поисках мистера Крукшенка; ирландец по имени Пудлс; литературный редактор из «Оксфорд мейл» и его сестра; двадцать семь членов Особой Группы; гетеросексуал; двое маленьких детей; последний великий Чарли Паркер, только что из Мехико, под псевдонимом Алан Бэрд — он годами занимался разведкой; угрюмый психиатр по имени Харпер с Риджентс Парк; масса физиков, астрологов, географов, математиков, астрономов, химиков, биологов, музыкантов, монахов из распущенных монастырей, колдунов, состарившихся проституток, студентов, греков, адвокатов; альбинос, полный жалости к себе; какой-то архитектор; много учеников из местной общеобразовательной школы, пришедших на шум; большинство их учителей; рыночный садовник; некто, даже не новозеландец; две сотни венгров, Выбравших Свободу и получивших шанс быстро сделать доллары; продавец швейных машин; матери двенадцати детей из общеобразовательной школы; отец одного из воспитанников общеобразовательной школы, хотя он и не знал этого; мясник; еще один Мужчина; Перемещенное Лицо; маленький художник; и несколько сотен других индивидуумов, которых сразу и не распознать.
Джерри, страдая небольшой парамнезией, периодическим, но коротким приступам которой он, как и мисс Бруннер, был подвержен, почувствовал, что он встречал всех их прежде, но не мог опознать большинство из них. Было у него и впечатление, что все это говорилось раньше, но он понял, что с ним происходит, и не обратил на это никакого внимания.
(«Так вы были в Лапландии»)… Один из журналистов сказал:
— Так вы были в Лапландии.
(«Да»).
— Да.
(«С какой целью?»)
— С какой целью?
(«Вы мне не поверите»).
— Вы мне не поверите.
(«Ну, так солгите мне поубедительней»).
— Ну, так солгите мне поубедительней.
(«Чтобы проследить общие моменты между темой Рагнарека и вторым законом термодинамики»).
— Чтобы проследить общие моменты между темой Рагнарека и вторым законом термодинамики.
Мозг Джерри перепрыгнул назад, на нормальную длину волны.
— Знаете: боги и люди против гигантов; лед и пламя, жар против холода. Рагнарек и гибель Вселенной от перегрева — мой следующий документ.
Журналист хихикнул, шлепнул Джерри по заду и пошел прочь рассказать цветастый анекдот своим коллегам.
Девушка-шведка увидела его:
— Джерри! Куда вы делись?
Джерри расхрабрился:
— В Швецию; я думал, что именно туда ушли и вы.
— Ха-ха!
— Вы слишком опасно приближаетесь.
— Что вы имеете в виду?
Джерри сглотнул:
— Именно сейчас эта фраза расплавлена в ничто.
— Джерри, это — Лоренс, — она выставила перед собой колоритного юнца. Тот одарил Джерри колоритной улыбкой.
— Хелло, Лоренс, — Джерри сжал руку юноши, и тот мгновенно начал потеть. — Гм, быстрая реакция.
— Лоренс налажен, — с издевкой бросила из-за юнца шведка. — И уши не торчат.
— Это все — тот долг, который следует им отдать. Потанцуем?
— Если вы не считаете, что мы будем выглядеть слишком подозрительно.
— Гром и молния, какое значение это может иметь для нас?
Они станцевали чавер — довольно официальную смесь менуэта с включениями фруг. Джерри подумалось о последних мгновениях жизни мистера Повиса и показалось, что он может ощутить зыбкие фигуры Марека и мисс Бруннер, умирающих в глубоких пещерах его сознания. Быстро, как только мог, он вернулся в этот дикий мир.
— Вы танцуете очень грациозно, — улыбнулась она.
— Да, — ответил он. — Как вас зовут?
— Улла.
— Вы сегодня не жуете резинку.
— Не сегодня.
Он показался себе назойливым. Повращав глазами, он заставил ее рассмеяться.
— Большая вечеринка, — проговорила она. — Почему такая большая?
— В масштабах — надежность.
— Это все — для меня?
— Столько, сколько сможете взять.
— Ага!
К нему вдруг пришло ощущение блаженства. Он закрыл глаза. Его длинные ноги двигались вверх и вниз, вращалось его тело, руки перемещались туда-сюда, и они танцевали вдвоем. Он взял в рот ее ароматные волосы, погладил ее бедра. Теперь они танцевали отдельно, исполняя пируэты. Джерри взял девушку за руку и опять закружил ее. А потом он повел ее из комнаты. Они пробрались между людьми по ступеням, протиснулись через толчею, царившую на лестничной площадке, нашли, что следующий пролет не столь плотно забит людьми, и так на всем пути на самый верх, где оказалось всего несколько человек, которые вели разговор с бокалами в руках. В его спальне оставалось свободным лишь то пространство, которое было необходимо для свободного открывания двери; остальная ее часть была занята постелью.
Он закрыл дверь и запер на множество задвижек. В комнате царила полная темнота. Они погрузились в покусывание друг друга.
— Ого! — вскрикнула она, когда его рука скользнула вверх по ее ноге.
— Ха, ха! — прошептал он и начал мягко пинать ее горячее тело.
Они перекатывались по кровати, смеясь и стеная. Она была как раз то, что надо. Он поцеловал ее в щеку. Она легким касанием провела по его груди…
А потом они лежали, изможденные и довольные.
Чудесно было ощущать себя в темноте, чувствуя рядом девушку. Он скатал ей сигарету и прикурил для нее. Скатал и себе.
Когда они закончили, он щелчком выбросил сигареты и обвил девушку рукой, баюкая ее голову. Так они и уснули.
Только снилась ему Кэтрин, Кэтрин. Ему снилась Кэтрин. Кэтрин. Он весь был поглощен ею и стал ею, Кэтрин. Кэтрин со стрелой в сердце. Стрелой с очень аккуратно выполненным оперением. Самой Кэтрин, и, когда появился Фрэнк, красный, как красномундирник[20], он изогнул ее тело дугой для брата. Когда Фрэнк присоединился к ним, они пошли в летний сад, все трое умиротворенно устроившись в ее теле.