Иван Бондаренко - Чекисты Дона
Отдельные наши юноши и девушки, а иногда и взрослые, прослушивая музыкальные передачи зарубежных радиостанций, чередующиеся выпусками последних известий, обзорами, комментариями политических событий, постепенно втягиваются в систематическое их прослушивание, подпадают под их влияние. Некоторые из них начинают восхвалять «прелести» западного образа жизни, стремятся, порой с нарушением установленных норм и правил, к приобретению заграничных вещей и изделий, вступают в контакты с иностранцами на нездоровой основе, а отдельные, если своевременно не принять мер профилактического, воспитательного характера, могут скатиться на путь преступной деятельности.
В этом плане представляется достаточно характерной судьба ростовчанина Хлыстова (фамилия его изменена, мы полагаем, что он осознал свои ошибки и стал на путь исправления).
Детство и юность Хлыстова протекали достаточно безмятежно. Ему, единственному сыну в семье, все было дозволено. После школы открылся путь к высшему образованию. Но учеба — это труд, и труд настойчивый, кропотливый, а Хлыстова это не очень устраивало. За недостойное поведение в институте он исключен из комсомола и только усилиями папаши, уважаемого человека, окончил вуз и получил диплом инженера.
Однако работа по специальности его также не заинтересовала. Действительным увлечением стала современная западная музыка, всевозможные рокк- и битлз-группы. Стремление быть на высоте среди подобных себе, иметь первым магнитофонные записи и диски привело к прослушиванию передач зарубежных радиостанций, к контактам с иностранцами. Его близким «другом» и «советчиком» стал стажер из США Ричард Шупбах, От преклонения перед современной западной музыкой, от некритического стремления к подражанию некоторым сторонам западного образа жизни, устройства на дому сборищ с участием иностранцев Хлыстов перешел к разглагольствованиям о «чистой» демократии, в присутствии иностранцев стал порочить советскую действительность, получая мелкие подачки. Он начал группировать вокруг себя и обрабатывать в аналогичном духе некоторых единомышленников.
К сожалению, ни родители, ни администрация, ни общественные организации предприятий и учреждений, которым в достаточной мере было известно о перерождении Хлыстова и его друзей, не приняли действенных мер, чтобы остановить их.
Позднее, после ряда проведенных с ним бесед, Хлыстов писал:
«...прозрение и отрезвление у меня наступило с большим опозданием, после бесед в УКГБ. Только теперь я понял по-настоящему, до чего довели меня «независимость суждений», слепота и, пожалуй, идеологическое влияние Запада в виде бесед с иностранными студентами, обучающимися в РГУ, иногда слушание западных радиостанций...»
Иностранцы... Десятки тысяч из них ежегодно бывают на территории нашей области. Едут в качестве туристов и специалистов, по частным визам в гости к родным и близким, по линии культурного, спортивного и студенческого обмена.
К сожалению, в числе иностранцев, приезжающих в СССР, в частности в вузы города Ростова-на-Дону на учебу, стажировку или для научной работы, есть идеологические диверсанты. Один из них — Граффи Джулиан Джуд, подданный Великобритании, бывший стажер филологического факультета РГУ
Бывший студент РИНХа, ныне житель города Ленинграда, Валерий Левин, хорошо узнавший бывшего стажера Ростовского, а затем Ленинградского госуниверситетов, в своем заявлении писал:
«Многочисленные встречи и беседы с Граффи в Ростове-на-Дону и в Ленинграде привели меня к убеждению, что он враждебно относится к нашей стране и использует свое пребывание в СССР для идеологической диверсии... Граффи очень стремится получить любого рода информацию, извращающую советскую действительность. Он собирал анекдоты с клеветой на нашу страну, на образ жизни советских людей».
Общительный, корректный, умеющий свободно говорить о современной музыке, литературе, искусстве, Граффи легко и охотно вступал в контакты с советскими людьми, особенно с молодежью, но среди них он искал любителей легкой наживы, поклонников всего западного, людей политически незрелых, легко поддающихся чуждому воздействию. И уже в индивидуальном порядке проводил их идеологическую обработку, подталкивая к совершению преступлений, в том числе и к измене Родине.
С помощью некоего Валерия Буракова, человека без определенных занятий, он сколотил вокруг себя компанию молодых людей, склонных к стяжательству, стремящихся к легкой жизни, не отличавшихся высокими моральными качествами. Вначале Граффи старался произвести на эту компанию впечатление эрудита, знатока и ценителя всевозможных битлз-групп. При проигрывании принадлежащих ему дисков показывал знание и понимание этой музыки. В беседах стремился ненавязчиво внушить, что, получая только стипендию, он гораздо меньше учится, чем отдыхает, имеет большой дом в Англии, машину и еще лучше будет жить, когда приедет в Англию и будет работать.
Используя беспринципность своих новых друзей, их стремление к легкой наживе, Граффи втягивал их в спекулятивные сделки, в частности с пластинками. Позднее на суде Бураков сообщил о совместных с Граффи спекулятивных операциях следующее:
«Особенно доходным бизнес был на пластинках с записями поп-музыки. Они принадлежали Джулиану. Часть пластинок он продал сам, а часть — я. В среднем за каждую пластинку мы выручали по 40—50 рублей, а то и 70 рублей».
Поощряемый Граффи Джулианом, Бураков все более втягивался в спекулятивные сделки с импортным барахлом, приобретенным им в основном у иностранцев. Моральное разложение в сочетании с умелой обработкой со стороны «друга» дали соответствующие результаты. В. Бураков все чаще как среди своего окружения, так и в присутствии иностранцев, с которыми вступал в различные противозаконные сделки, стал допускать клеветнические измышления о нашей стране.
И вот тут Граффи Джулиан решил, что Валерий Бураков созрел для совершения преступления, к которому он так настойчиво и планомерно его готовил, — к измене Родине. Он передал Буракову свой английский паспорт и проинструктировал, как именно тот должен действовать, чтобы выехать на туристском пароходе в Западную Европу вместо него, Джулиана Граффи. С документами Д. Граффи Бураков прошел чуть ли не до сходней крупного судна, но вернулся: должно быть, страх взял свое.
Однако Валерий Бураков оказался не единственной жертвой идеологического диверсанта Граффи Джулиана. С другими он применял иную тактику, иные приемы идеологической обработки.
С бывшим студентом, а затем сотрудником госуниверситета Евгением Цимбалом Граффи Джулиан жил в одной комнате университетского общежития.
