Руслан Белов - Смерть за хребтом
Суворов вывел меня из созерцательно-ностальгического состояния, сунув в руки две до блеска вымытые трехлитровые банки в полиэтиленовом пакете.
Идти было недалеко – заветное место находилось на перекрестке бывших улиц Дзержинского и Кирова. Бочку только что привезли, и мне пришлось с полчаса стоять в очереди. На стене дома, в тени которого пряталась желтая пивная емкость на колесах, большими коричневыми буквами было выведено “КАШТАНКА СУКА”. Надпись поразила меня своим трагизмом и многозначительностью. Глядя на нее, я вспомнил другую, подмосковную, более определенную в характеристике: “РИЭЛТЕР ВАРЛАМОВ из г. ЮБИЛЕЙНЫЙ ЖУЛИК”. Этот выстраданный текст старательно и многократно был написан на задах королевских гаражей, выстроившихся вдоль Ярославской железной дороги. И еще одну вспомнил... Теплыми летними вечерами, взявшись за руки, мы с Верой и Полиной прогуливались по болшевским тенистым переулочным зигзагам в сторону тихой Клязьмы и всегда утыкались глазами в покосившийся зеленый забор ветеринарной лечебницы с надписью-клеймом “ЧИФЕР ПАДЛА”. Казалось, что так будет всегда – Клязьма тихая, забор зеленый, а Чифер – падла...
Когда подошла моя очередь, и в банку весело побежала белесая струйка пива, со стороны дороги раздались выстрелы из автоматов, в том числе и в нашу сторону. Стуча и звеня банками и бидонами, пивная очередь дружно попадала на землю. “Автобус 201-ой! В него стреляют!” – сказал мне в правую пятку уверенный голос моего соседа сзади.
Я поднял голову и увидел желтый “Икарус”, быстро уходящий в сторону бывшей улицы Ленина. Посередине дороги стояли два таджика с автоматами и строчили ему вслед. Расстреляв рожки, они, озираясь, пробежали мимо нас к прятавшемуся в проулке новенькому “Жигуленоку” и уехали в сторону памятника Победы.
Я поднялся на ноги первым, и сразу же в глаза мне бросилась моя переполнившаяся банка. Пиво из нее бежало в неглубокую посудину, предназначенную для утилизации пролитого при разливе. Туда же изо рта продавца стекала кровь. Голова его лицом вниз лежала в пиве.
– Пулю прямо в рот схлопотал! Смотри, затылок ему выбило! – брызжа слюной и утираясь дрожащей рукой, радостно сказал бывший сосед моей правой пятки.
– Ну-ну! Так это его мозги у тебя на морде?
– Наверно, я сзади него стоял, брызнуло что-то. А ты что раззявился? Бери пиво и мотай отсюда.
– Так у меня две банки.
– Давай, набирай. Скоро война приедет разбираться. Через минуту или пять. Хотя, погоди, кран для скорости выбить надо. Нет, не пойдет, не успеем... Братва! – вдруг встрепенувшись, обратился он к очереди. – Давай Каштанку к стене – мешается он!
Один из дюжих парней схватил продавца со странным прозвищем под мышки и перетащил его к стене с поразившей меня надписью. Остальные, мгновенно выбив камни из-под бочечных колес, быстро покатили пивную емкость в проулок, в котором несколько минут назад пряталась машина террористов.
Раздумывая о легитимности происходящего, я побрел следом. Когда пришло к убеждение, что за пиво я уже заплатил и потому имею полное право заполнить вторую банку, Ум, Совесть и Честь Нашей Эпохи, а короче сосед по очереди и знакомец пятки, уже деловито тюкал по крану большим булыжником, поданным ему расторопными любителями пива. Скоро кран, подхваченный мощной струей пенящегося пива, со стуком упал на драную клеенку с выцветшими вишенками. Ум, Совесть и т.д. быстро заткнул образовавшуюся дырку тряпочкой и затем, выискав глазами меня, бывшего первым в расстроившейся очереди, пригласил к разливу.
Набрав пива, я отошел в сторону и принялся закрывать банки полиэтиленовыми крышками. Закончив, поднял голову на толпу, окружившую бочку, и с удивлением заметил, что многие из жаждущих набирают пиво не в банки, а в обычные пластиковые сумки. Недолго думая, и я, предварительно надув и проверив на отсутствие дырок пятикилограммовый пакет с Аллой Пугачевой, врезался в толпу.
Это была нелегкая задача – тащить, прижав к груди, две трехлитровые банки и раздавшуюся Аллу, из правого соска которой била тоненькая струйка пива. Пройдя метров десять, я вспомнил об авоське, предусмотрительно сунутой мне Суворовым в задний карман брюк, и поместил туда банки. Затем я заткнул пробоину в пивоточащей певице поднятой с дороги спичкой и помчался к друзьям.
К бочке со всех сторон спешили люди с банками. Некоторые из них задерживались у лежавшего на обочине дороги трупа прохожего, пятью минутами назад убитого шальной пулей террористов. Пока мы разбирались с бочкой, ручеек невозможно алой крови убежал от него метров на семь и далеко не истощился. Я остановился и стал заворожено смотреть, как медленно и верно течет кровь, но, услышав вскоре шум приближающихся бронетранспортеров, нырнул в первый же переулок.
Выслушав мой рассказ об увиденном, Сергей успокаивающе махнул рукой.
– Мы уже ко всему привыкли. Знаешь, сейчас частенько у нас стрельба, и такая стрельба, что сбитыми ветками придорожных чинар весь асфальт устилается... А тетки с детишками своими стоят кучками в укромных и не очень укромных местах и глазеют, сражением любуются, пальцами указательными в гладиаторов тычут. Интересно, конечно. Что говорить? Где такое увидишь? Живьем, не по телевизору? Сам смотрел. И чего я не пойму, так это того, что первыми в перестрелках провода троллейбусные падают. Как будто пули они притягивают...
* * *Потом мы пили пиво с высохшим до стеклянного состояния лещом, одновременно решая финансово-организационные вопросы. Деньги у обстоятельного во всем Юрки были. Обещал сто баксов, одну вертикалку двенадцатого калибра и того же калибра одностволку-обрез с навинчивающимся стволом. Патроны к ним обещал сделать убойными для вертолета.
– Ну, а чтобы было чем пули из твоего, Чернов, мяса выковыривать, – ухмыльнулся он, вперившись в меня плотоядным взглядом, – возьму с собой маленький такой полевой хирургический наборчик. Катетеры, скальпели всякие, пила есть...
После краткого обсуждения маршрута нашего путешествия, мы пришли к решению, что возвращаться в Душанбе надо через Варзобское ущелье. В противном случае пришлось бы дважды мозолить глаза жителям долины Сардай-Мионы и милиционерам на КПП.
Суворова мы обязали ждать нас в зиддинской чайхане, конечном пункте пешей части нашего Золотого кольца. Перед тем, как приняться за чай, он должен будет подготовить сценарии отхода и провести тщательную оперативную разведку обстановки от Душанбе до Зиддинского перевала.
Лешка с радостью согласился и тут же, войдя в роль бравого разведчика, выложил нам уже имеющиеся у него агентурные данные. Оказывается, сегодня утром он узнал от знакомого рыбака, что в Ромите нет армейского блок-поста, как и шлагбаума на въезде в заповедник (в прежние годы этот шлагбаум отделял для нас, геологоразведочного люда Тагобикульской партии, город от поля. За ним не было ГАИ и какой-либо власти. Переехав его, водители вахтовок и бензовозов притормаживали, запускали левую руку за сидение, нашаривали там припасенную бутылку портвейна и, раскрутив содержимое, водоворотом выливали его в горло. Все пассажиры – в основном это были буровики и проходчики – к этому времени уже были склонны к песнопениям и бурно выражали восторг по поводу присоединения бедняги-шофера к их веселой компании).
