Игорь Бестужев-Лада - Отвага
— О, баро девла! — воскликнул шофер, вглядываясь в Денисова.
Арефа шагнул к «Москвичу».
— Здравствуй, Василий. А я, черт возьми, чуть не заблудился.
Дратенко открыл заднюю дверцу:
— Вот молодец, что приехал! А где Зара?
— Не могла.
— Жаль-жаль.
Мы сели в машину. Она была новая, еще пахла краской, кожей и пластмассой. Щиток с приборами уютно светился лампочками. Свет от фар поплыл по изумрудной траве.
— Как внуки? — спросил Василий.
— Спасибо, живы-здоровы.
— Ну и слава богу! — Дратенко обернулся и подмигнул мне: — Ром?
Я понял.
— Нет, русский, — ответил за меня Арефа. — Сережкин приятель.
«Да, — подумал я, — ничего себе приятель».
— Ты знаешь, на днях Сергей был. Что с ним такое?
— А что? — невольно воскликнул Арефа. Я сдавил ему руку, чтобы он не сказал ничего лишнего.
— Сумасшедший какой-то! Набросился на меня. Где, говорит, лошадь?
— Давно был? — глухо спросил Арефа. От волнения он охрип.
— Три дня назад. Смешной человек! Зачем мне красть лошадь? Я, как и Остап Бендер, уважаю уголовный кодекс. — Дратенко засмеялся. — В наше время можно заработать честным трудом. А все эти цыганские штучки-дрючки с лошадьми пора сдать в музей.
Я чуть было не напомнил ему, как они пытались провести Нассонова, напоив кобылу водкой. Но вовремя сдержался. Вообще мне надо пока делать вид, что мое дело — сторона. Пусть говорит Арефа. Арефа уже успокоился: Чава был жив и невредим.
Мы остановились у высокого, глухого забора. Ворота для автомобиля поставили, видимо, совсем недавно и еще не успели покрасить. Дратенко сам отворил их, загнал машину во двор и пригласил нас в темный дом, открыв входную дверь, запертую на несколько замков.
— Мать у невесты. Вы же знаете, что такое цыганская свадьба! Хлопот полон рот.
Он провел нас через сени в комнату.
— Куда уехал Сергей? — спросил Арефа.
— Чуриковых искать. Мы с ними у вас были.
— Не помню… — сказал Арефа.
— Да знаете вы их! Григорий и Петро. Братья.
Арефа задумался.
— У Гришки лицо щербатое. После оспы. Кажется, вспомнил. А далеко они?
— Будут на свадьбе. У них и справитесь о Сергее. А жеребец не нашелся?
— Обязательно будут? — спросил Денисов, не ответив на его вопрос.
— Прибегут. Большие любители повеселиться. Согласился бы ваш председатель, сейчас бы радовался. Такого бычка упустил! Мы его в соседний колхоз продали. Довольны.
— Послушай, Василий, где вы провели ту ночь с Сергеем? — спросил Арефа напрямик.
— В соседнем хуторе.
— Э, зачем врать! — покачал головой Арефа. — У Петриченко вы не были.
— Правильно, не были. А что, там одни Петриченки живут? — Ваську этот разговор смутил. — Дорогой Арефа, давай потолкуем о чем-нибудь другом. Ты мой гость. — Он посмотрел на меня и поправился: — Вы мои гости. Завтра свадьба… Погуляем, повеселимся…
Арефа некоторое время сидел молча, что-то обдумывал. Потом тряхнул головой:
— Ты прав.
— Вот и хорошо! — поднялся Дратенко, радостный, словно у него гора свалилась с плеч. — Сергея мы отыщем. Завтра столько народу будет, обязательно узнаем, где твой сын.
* * *На следующий день завтракали мы с Арефой одни. Василий с утра умчался на «Москвиче» к невесте, где предстояли последние, самые суетливые хлопоты перед свадьбой.
— Сдается мне, Васька тут ни при чем, — сказал Арефа за завтраком. — В ту ночь они были в Куличовке. Живет там приятель Василия Филипп. Василий его на чем-то надул. Тот Филипп грозился при случае холку ему намылить. Васька решил с ним помириться и взял с собой моего Сергея. Сергей рано спать завалился. А Васька, значит, устроился в другой комнате. Утром вышел — Сергея нет. Он скорей на автобус, чтобы на поезд успеть. Билет у него был. В Сальск. Как это у вас — версия? Считай, версия насчет Дратенко отпадает. Остались Сергей и еще братья Чуриковы, Петро и Григорий.
У меня было много вопросов и сомнений. И если слова Дратенко он принял на веру — это его личное дело…
Улица была запружена автомашинами, мотоциклами, двуколками, лошадьми. Со всей округи сбежались пацаны.
Арефа отвел меня в сторону.
— Давай присядем.
Мы нашли укромное местечко и устроились на толстом бревне. Я чувствовал, что Арефу тянет поболтать со знакомыми, которые при встрече с ним выражали бурную радость. Но он не решался оставить меня одного. Мы томились на бревне, разглядывая гостей, и молчали. У меня все время рвался с языка вопрос к Арефе. Я сдерживался, сдерживался, но все-таки спросил:
— Арефа Иванович, почему вы против женитьбы Сергея?
Он покачал головой.
— Это кто тебе сказал?
— Слышал…
— Выбор с умом надо делать…
— Значит, вы выбор его не одобряете?
— А ты сам, Дмитрий Александрович, небось удивлялся: как это образованная девушка водится с неотесанным парнем. Скажи, думал?
Он не назвал имени Ларисы, но отлично знал, что я прекрасно понимаю его.
— Образование — дело наживное. В наше время не хочешь, за уши затянут куда-нибудь учиться.
— Зара моя, так ни в какую и слышать о ней не хочет. Вплоть до того, что, говорит, копейки не даст. Деньжата у Зары есть. Копит. Думает, может, вдовой останется. Но я ей этой радости не доставлю. — Арефа улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы. — Конечно, дошло бы дело до свадьбы, я бы с Зарой не советовался…
Вдруг с улицы послышались шум и радостные выкрики. Грянули гитары и хор нестройных голосов… Мы с Арефой подошли ближе к калитке. К воротам подъехала тачанка на рессорах, устланная ковром. В гривы лошадей были вплетены ленты и цветы. Еще сильнее зазвенели струны, и толпа расступилась, пропуская молодых. Васька был в дорогом черном костюме, отлично сидевшем на нем, лакированных туфлях. А невеста! Невеста была ослепительно красива. Белое платье, воздушная фата и черные прямые волосы, обрамляющие смуглое лицо.
— Не чайори[6], а цветок! — не удержался Арефа.
Молодых осыпали мелкими монетками, конфетами и цветами. Они прошли в глубь двора, где им отвели место под ярким ковром, развешанным на двух деревьях. Арефу, как почетного гостя, тянули сесть поближе к ним, но я украдкой шепнул, что хорошо бы устроиться возле выхода. Мы расположились у самой калитки в окружении молодых, очень шумных и суетливых ребят.
Подъехали еще две грузовые машины. Из них валом посыпались на землю детишки, мужчины и женщины. С невообразимым шумом они устремились во двор, галдя и обгоняя друг друга. У меня зарябило в глазах от мелькания рук, тел, голов, от развевающихся юбок, косынок, рубах…
