Ивен Кейт - Боец Круга Поединков
Голос говорил что-то ещё. Что именно - не помню да и не хочу помнить. Я хотела одного: промочить чем-то горло, да хотя бы той дрянью, в которую какой-то коллекционер частей тела поместил мою беглянку-голову.
Бренди, бренди, кажется, я совсем сбрендила с наковальней на плечах.
Сделав неимоверное усилие, я приоткрыла глаза и сквозь лёгкую дымку - какая ж скотина тут накурила? - увидала низенького толстячка лет сорока с плешью среди рыжих волос. Он был весь такой кругленький, как Капитошка, а сейчас ещё и дико раздражённый. Вы представляете себе раздражённого Капитошку? Так вот, он, поправив сидящие на кончике картофельного носа очки, пристально посмотрел на капельницу и неодобрительно покачал головой. Эта штанга с висящими на ней бутылочками и трубочками есть забраковано?
Я приоткрыла рот, но вовремя задумалась о том, как будет расценена моя фраза "Принесите мне чего-нибудь выпить, пожалуйста!". Если мне опять притащат морковный сок, я сорву с плеч наковальню и начну крушить всё вокруг. Каждый раз, когда я прошу принести мне что-нибудь попить, мне тащат это пойло для близоруких кроликов!
Кстати, вот этот симпотный всамделишный Капитошка - мистер Крестовский, наш приютский врач, отвечающий за здоровье ребят моего поколения. Человек, так сказать, необычайно широкой души, которая начинается и заканчивается там, где он поддаётся нашим слёзным уговорам и не рассказывает Крысам о том, что мы опять подрались/напились/накурились. Это вот так, лёжа под капельницей, молитвенно прикладываешь руку к сердцу и строишь глазки забитого кокер-спаниеля. Ну и ничё, поворчит и перестанет, а куда он денется? Про Круг он не знает, хотя, возможно, исходя из периодичности попадания в больницу одних и тех же личностей, догадывается. Ладно, это его подозрения и проблемы. Я, конечно, этого мужика уважаю, но у меня и своей каши пять кастрюль заварено.
Когда наиграно-строгие глубоко посаженные глаза жёлто-карего цвета встретились с моими, в них разлилось облегчение. Как ни старался мистер Крестовский сохранять бесстрастное лицо, ничего у него не получилось. У него это вообще никогда не получалось, товарищ Станиславский подтвердит. Поэтому Капитошка осторожно, чтобы не потревожить мою левую руку, в вену которой была введена игла капельницы, присел на край постели.
– Ну, как самочувствие? - поинтересовался он. С трудом отлепив пересохший - питья мне, питья - а впоследствии заплетающийся язык от нёба, я тихо промямлила:
– … Бывало и хуже… Спасибо.
– Всегда пожалуйста, Кейни, - ответил доктор, - с кем это ты так поцапалась?
– Угадайте с одного раза и помните, что за неправильный ответ Вас ожидает вскрытие заживо, - я попыталась фыркнуть, но не смогла. Голова, точнее, наковальня, которая была вместо неё, слегка кружилась - подташнивало. Интересно, в каком формалине сейчас плавает моя настоящая башка? Спасибо, что хоть глазки выкололи и оставили.
– С Эдуардом? - не спросил, а скорее утвердил Крестовский и неожиданно вспыхнул. - Нет, я тебе определённо поражаюсь! Он же сильнее тебя, что ты к нему.?!
– Да это он ко мне полез. Ему видите ли, не понравилось, что… я сую нос в его дела с малолетними девочками… - с трудом, но оборвала я эту гневную тираду. Ай да я, ай да молодца избитая!
– Ну ничего себе, - Капитошка заметно смягчился, мало что паром не пошёл и вздохнул, как порой вздыхают глубоко умудрённые жизнью люди. - Диву даюсь! Эдуарда я хорошо знаю с тех пор, как он маленьким запуганным ребёнком попал в Киндервуд: он, так как является полукровкой, постоянно стоит у меня на учёте - добрая душа! Милый, спокойный парень, красавец, не дурак, не зануда и не увалень. И только ты умудряешься с ним не ладить! Все девчонки его обожают, кроме тебя. В чём дело, Кейни?… Ты, конечно, не обижайся, но у меня начинает создаваться впечатление, что ты… гм… не той ориентации. Он у тебя что, эту маленькую девчонку отбил?
Всё, что у меня получилось - скорчить выразительную мину и выпучить изумлённо-возмущённые глазки так, что они заболтались на пружинках. Ой, дядя, если б мне только приличия позволяли высказать всё, что я думаю о тебе после этой фразы, у тебя б антибиотики в термосе прокисли!
– Ладно-ладно, извини, - примирительно произнёс Крестовский и потрепал меня по щеке (оказывается, к моей наковальне ещё и щёчку приклеили). - Но ей-богу, я тебя не понимаю.
– Слишком он много о себе думает, - чуть слышно выдохнула я и принялась считать, сколько оборотов вокруг меня делает комната в единицу времени. - И он… не в моём вкусе
– Ага, - кивнул доктор, - тебе нравятся темноволосые голубоглазые? Тощие? Или всё-таки пухленькие?
Я измученно улыбнулась и, кивнув, посмотрела в потолок, где играли солнечные зайцы от блестящего оборудования реаниматорской… Почему я тут? Картошку приехала копать! Ха! А куда ж ещё я могла попасть после той сиесты, которую мне ночью закатил Эдуард? Мне манипуляционная как родная теперь - как-то раз я здесь даже Рождество встречала! Разумеется, в компании друзей и списанной у хирурга бутыли медицинского спирта. И знаете, это даже прикольно - пить из пробирок и резать торт пилой, которой обычно делают трепанацию черепа. Ну, друзья на следующее утро, разумеется, попали в палату на третьем этаже, прозванную у нас "вытрезвителем", а хирург был "в диком восторге", когда обнаружил в шкафу вместо "нычки на случай праздника" покрытую засохшим кремом череподробилку.
После несодержательного молчания, в течение которого мне удалось примерно посчитать частоту и период вращения вокруг меня реанимации, я спросила:
– Сколько я здесь?
– Уверена, что хочешь знать? - в сомнении покосился на меня врач, но я кивнула с максимально доступной мне сейчас твёрдостью. Давайте мне правду и всё! Какой бы она ни была! Правду-у-у-у-у-а-а-а может, не надо?
– Не считая того дня, когда ты прибыла - второй день.
– А-а-а-а?!! - у меня в шоке отвисла челюсть, обнажив все тридцать или сколько их там у подростков зубов. - Сколько?!!
– Второй день, - повторил Крестовский…
… После того, как окончилась моя гневная и ну очень пошлая тирада в адрес Эдуарда, обращённая, по стечению обстоятельств, к ни в чём не повинному потолку и поминающая всех эдуардовых родственников аж до минус пятого каления, начиная от обезьян и тигров и заканчивая матерью и отцом, я уже более сдержанно произнесла:
– А когда меня выпустят?
– Да хоть сейчас, неугомонная ты душа! К тебе тут периодически Киара, Джо и Никита с Майком забегали, еле выпроводил их с полчаса назад! - в голосе доктора лязгнуло раздражение. - Уходи, когда хочешь, только пусть капельница закончится. Но учти, если ещё раз хлопнешься в реанимацию, избитая Эдуардом, и будешь сама в этом виновата - лечить не буду. Уволюсь!
