Андрей Салов - Семь смертей Лешего
У бомжа определенно завелись деньги, причем немалые, раз он смог позволить себе столь кардинально сменить гардероб, и устроить праздник жизни. Откуда у бомжа деньги, торговки не знали, хотя охотно выдали навскидку несколько версий возможного их происхождения. Либо бомж нашел в кустах на месте пьянки кошелек с зарплатой работяги, либо прошвырнулся по карманам заснувшего там гуляки, сраженного зеленым змием.
Словоохотливые тетки могли предложить благодарному слушателю еще с десяток версий внезапного обогащения бомжа, но слушатель потерял к ним интерес, и удалился. Бизнесмену все было ясно, или почти все. Подробности преступления, в котором, вне всякого сомнения, участвовал бомж, один, либо с помощником, а может с помощницей, он надеялся услышать на месте.
Подойдя к машине, он выбросил чебуреки в кусты, извлек из кармана чистой рукой носовой платок, тщательно вытер им правую руку. Носовой платок полетел следом за чебуреками, а на свет божий была извлечена 10 литровая канистра с бензином, которую он постоянно возил с собой, не смотря на обилие заправок наводнивших город, по привычке. Сегодня эта канистра наконец-то пригодится. Разговор с бомжем предстоит серьезный, при любом раскладе не придется тащить канистру обратно, а бомжу выходить на «работу».
Уплаченные бомжам сотенные купюры, привели его на искомое место. Люк теплотрассы, в котором вместе с подружкой обитал разыскиваемый им бомж, был раскрыт настежь, не смотря на то, что на улице стоял тусклый и холодный осенний день, готовый в любой момент прорваться нудным, моросящим дождиком длинною в вечность. Прохожие зябко кутались в куртки и плащи, невольно ускоряя шаг, чтобы побыстрее убраться с улицы в тепло, где нет блеклого, холодного солнца, нависших над головой серых и угрюмых туч, готовых выплеснуть на головы случайных прохожих, свое содержимое.
Бомж не мерз, ему тепло и судя по обилию разбросанных повсюду пустых бутылок из-под водки, разноцветных оберток разного рода деликатесов, сытно и пьяно. Сморщившись от вони, идущей из чрева колодца, бизнесмен заглянул внутрь. На старом матрасе похрапывал, пуская пузыри, искомый бомж. Рядом с ним, на ящике, застеленном старыми газетами, высилось с полдюжины водочных бутылок, разной степени опорожненности, а также пирамиды нарезанной колбасы, вареной и копченой, куски селедки, лук, хлеб, и еще много чего из съестного, что конкретно можно было узнать, только оказавшись поблизости. Но, у явившегося на разборки бизнесмена и в мыслях не было спускаться вниз, в грязный, вонючий колодец, чтобы узнать меню маргинала, переживающего лучшие времена.
При взгляде на стол, накрытый бомжем, все стало на свои места, последние сомнения насчет причастности маргинала к краже исчезли. Пьяный мужлан, дрыхнущий на дне вонючего колодца, не наводчик. Ни один наводчик, тем более бомж, не получит за наводку на лопатник, пусть даже набитый денежными знаками под завязку столько, чтобы беспробудно пировать много дней, ни в чем себе не отказывая. Бизнесмен был уверен, спустись он вниз, обшарь спящее на загаженном матрасе тело, и заветный лопатник, изрядно похудевший, явится его взору.
Проверять подлинность своих предположений он не собирался. Ему все было ясно и без ныряния в грязь, и смрад колодца теплотрассы. Бомж должен ответить за свое прегрешение. Смерть его будет единственной достойной ценой за столь вопиющее по наглости, деяние. И полилось в колодец содержимое канистры, обильно смочив спящего бомжа, топчан, стол с выпивкой и закуской, а также стены жилища маргинала.
Бомж и ухом не повел на дождь с весьма специфическим запахом, разразившись еще более громогласной руладой храпа. Минуту спустя, полетела вниз порожняя канистра, выбросить которую бизнесмен порывался много раз, но все руки не доходили. Следом за канистрой в колодец упал огонь, охватив пламенем спящее беспробудным сном хмельное тело, и все, что окружало его. И завыло, засвистело пламя, пожирая все, что оказалось в зоне досягаемости. Столб пламени вырвался из колодца с оглушительным ревом, заглушив предсмертный вой бомжа умирающего в страшных муках.
И вдруг за спиной поджигателя раздался крик, и маленькие кулачки девочки-подростка, яростно затарабанили по его спине. Подружка Лешего вернувшись «домой», обнаружила столб пламени на месте жилища, и здоровенного амбала, наблюдающего за пожаром. В колодце, полыхающем пламенем, был не только ее дом, там находился единственный человек в мире, к которому она испытывала искреннюю привязанность. Любимый человек умирал, а убийца, стоя поблизости от колодца, с усмешкой наблюдал за его агонией. Подобно разъяренной кошке, что, спасая детенышей от нападения злобного хищника, многократно превосходящего ее в силе, отчаянно бросается на врага, налетела Наташка на здоровенное тело, обрушивая на него град ударов маленьких кулачков.
Ошарашенное внезапным нападением тело, резко развернулось, замерло на мгновение и ударило. Огромный кулак, величиной с голову девчонки, с силой, способной нокаутировать здорового мужика, ударил ее точно в лоб, вышибая из глаз искры, а из головы мозги. И не успело отлетевшее на десяток метров тело коснуться земли, как она была мертва. Спустя минуту, бездыханное тело подружки Лешего, так некстати вернувшейся «домой», полетело в пылающую бетонную яму, навстречу единственному мужчине, который ее по настоящему любил.
Очищающий огонь еще долго бушевал в тесной бетонной трубе с глухим, утробным рыком, а затем все стихло. Пришедшие спустя пару дней проведать коллегу бомжи, обнаружили два обуглившихся трупа на дне колодца. На люк теплотрассы опустилась чугунная крышка, укрыв обугленные тела.
Больше там никто не жил. Новый член сообщества бомжей нашел себе иное жилище. Лешего маргиналы помянули пару раз на своих ежевечерних посиделках, выпив за упокой души по стакану сивухи, да и забыли.
Глава 7. Альпинист
Константин Лешев, прозванный Лешим в кругу друзей-приятелей из-за созвучия фамилии, любил это место. Там было все, что он так любил, что вызывало в нем одновременно бурный восторг, и глубокое умиротворение. Горные кручи, по которым любил лазать, отвесные скалы, глубокие расселины. Клокочущие по весне, безнадежно сухие и прожаренные солнцем летом горные реки, берущие начало где-то высоко вверху, в утопающих в снегах вершинах. Обожал и лес, состоящий преимущественно из хвойных деревьев. Высокий, и стройный, из великанов сосен, и облаченных в зеленый кружевной наряд, красавиц елей. Не загораживающие просмотр хвойные красавицы, устремившиеся развесистыми вершинами в небо, укрывали от путника, забредшего в царство зеленых великанов, солнечный свет. Создавая волнующий полумрак и прохладу, столь ценную и живительную в прокаленный солнечными лучами, летный день.
