Боги глубокого космоса (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна
— Ты извини его, он просто привык к беспрекословному повиновению, и его иногда заносит, — смущённо хмыкнула я.
— Да у меня, в общем-то, по сути замечаний возражений не было, — улыбнулся Нил. — А вот форма озадачила.
— Так, я что-то потерял нить беседы, — прервал нас капитан. — Какой ещё папа? Вы о чём?
— Да вот внезапно выяснилось, что наша Иля — дочка Кернатура С'Эрса Первого, с которым мы имели удовольствие встретиться некоторое время назад, — насмешливо пояснил Нил, впрочем, не глядя на Ярослава, а продолжая испытующе смотреть на меня.
— Извини, — вновь виновато потупилась я. — Я просто по возможности стараюсь его не упоминать, чтобы не давать повода для злорадства в его адрес.
— Ты — С'Эрс? — первой опомнилась Ная, недоверчиво меня разглядывая.
— Нифига себе, — пробормотал Гудвин. — А я ещё удивлялся, откуда к нам такая снисходительность — демонов забрали, да отпустили с миром. М-да, с папой у тебя вообще ничего общего, — задумчиво качнув головой, добавил он.
— Ну, я вообще внешне в маму пошла, мне все говорили, — смущённо подтвердила я.
— А кто у нас мама? — подозрительно уточнил Нил. — Я так, исключительно на будущее интересуюсь, для общего развития.
— Мама у нас Альтурия С'Арн Гончая Смерти, — с иронией вместо меня ответила Ная.
— Я даже спрашивать не хочу, за что её так прозвали, — пробормотал Филармония.
— За это и прозвали, — очень странным тоном, растерянно меня разглядывая, сообщил Нил. — С'Арн — величайший из родов Охотников, а Альтурия — не менее легендарная личность, чем сам Первый. Иль, знаешь, я, кажется, начинаю тебя бояться. А ну как в самый неподходящий момент у тебя вдруг гены проснутся? — иронично хмыкнул он.
— Да ладно, до сих пор-то ничего не проснулось, — окончательно смутилась я под пристальными взглядами окружающих.
— Но ты на всякий случай поосторожнее, — с задумчивым видом кивнул Аристотель. — А то вдруг она тебе в каком-нибудь семейном скандале случайно голову откусит?
— Эта может, — солидарно хмыкнул Гудвин. — А сама не справится, тёща поспособствует. Сочувствую тебе, парень!
Я поспешила спрятать пылающее от смущения лицо, уткнувшись им в шею мужчины. Причём смущали меня не столько разговоры про мою гипотетическую опасность, сколько… они так всерьёз говорили про семью, а Нил не спорил, и мне стало очень неловко. Не могут же они всерьёз об этом, правда?
Хотя почему «не могут» и почему это так меня смущает, я не сумела объяснить даже самой себе.
— Гиены, — проворчал сканер, ласково гладя меня по голове. — Совсем девчонку заклевали.
— Во, правильно! Уже заботится, защищает; приступил к должностным обязанностям, можно сказать, — заявил доктор. — Молодец, Нилов, так держать! Гудвин, ты там про чай совсем забыл? И с этой парой ладно, с ними всё ясно, — хотя я так и не понял, когда вы успели так сдружиться, ну да это ваше дело, — а вот с Наей уже вопрос. Тебе-то что грозный папочка сказал?
— Отпустил к людям, даже дипломатическую визу выписал, — пожала плечами она. — Насколько я понимаю, они с отцом друг друга здорово недолюбливают, и для Кернатура в удовольствие вот таким образом дёрнуть того за хвост.
— Недолюбливают, это мягко сказано, — проворчала я. — Сколько С'Наур отцу крови из-за меня попортил, не удивительно, что он так обрадовался возможности отомстить.
— А если мы ещё на кого-нибудь наткнёмся, менее дружелюбно настроенного? — прагматично уточнил хмурый Чак.
— Я же говорю, этот Мертвитель проявил редкостное добродушие, — пояснил Гудвин, выставляя на стол не только кружки, но и тарелки, и какую-то еду. — У нас есть разрешение на беспрепятственный транзит через территории Альдара. Ладно, Фил, Чак, давайте шустрее ужинайте, и поплыли отсюда, пока ещё кого-нибудь по наши души не принесло.
— А остальным — отбой, — добавил Аристотель. — После таких переживаний я как доктор рекомендую всем как следует выспаться, а всякими размышлениями о смысле жизни и далёком будущем предлагаю заниматься завтра, на свежую голову. Нам ещё до дома лететь недели две при самом лучшем раскладе.
Возражающих не нашлось, предложение было принято единогласно.
Я искренне полагала, что заснуть после таких переживаний не получится: в голове толпились всевозможные, для разнообразия приятные, мысли. Например, о том, что родители теперь знают — у меня всё в порядке. Или о том, что я не ошиблась в папе, и он действительно спокойно отреагировал на Нила. И даже, наверное, сканер отцу понравился, если он таким образом пытался обеспечить мне моральную поддержку. А ещё удивляла спокойная реакция человека; кажется, он в самом деле был не против подобного исхода.
А я?
Я давно уже смирилась, что вероятность появления в моей жизни любимого мужчины и семьи равна нулю, и старалась не задумываться об этом, чтобы лишний раз не расстраиваться. Ну, в самом деле, кому я была нужна такая недоделанная? Сейчас все эти разговоры о будущем не то чтобы пугали, просто были очень непонятными и неожиданными. Но никаких возражений и никакого протеста я в себе найти не сумела; только растерянность, лёгкое смущение и радостное восторженное предвкушение чего-то нового, удивительного и замечательного.
Но, видимо, организм действительно слишком утомился, и заснула я очень быстро. Правда, ненадолго.
Проснулась среди ночи и некоторое время лежала, пытаясь понять, что именно меня разбудило. В каюте было тихо, выспавшейся я себя не чувствовала, но какое-то странное чувство мешало уснуть обратно. А потом я сообразила: это было ощущение чужого пристального взгляда, жегшее затылок и точку между лопаток.
Стало страшно. Настолько, что сердце заколотилось в горле, на лбу выступил ледяной липкий пот. Страшно было лежать спиной к комнате и не видеть, что там происходит. Но шевельнуться, обернуться было ещё страшнее. Зажмурившись и закусив губу, я попыталась выровнять дыхание и убедить себя, что мне просто кажется, что на самом деле никого в комнате нет. Остро, до боли захотелось, чтобы рядом оказался Нил; солнечно улыбнулся, обнял меня, погладил по голове, ласково назвал бесёнком и сказал, что всё хорошо.
Некоторое время я продолжала молча трястись от ужаса, потом всё-таки решилась и медленно повернулась.
Размытая белая фигура, похожая на одетого в балахон человека, стояла посреди комнаты, просвечиваясь насквозь и слегка фосфоресцируя в темноте. Несколько бесконечно долгих ударов сердца я смотрела на неё, не веря, что это не плод моего воображения, и пристальный взгляд тёмных провалов на месте глаз мне не мерещится.
Я пару раз моргнула, видение никуда не исчезло. И тогда я завизжала. От души, в голос, отчаянно, насколько позволяли лёгкие. Фигура слегка качнулась на своём месте и медленно скользнула к стене, выйдя сквозь неё.
Дальше я уже не думала, а действовала на рефлексах. До каюты Нила добежала, кажется, не касаясь ногами пола, и бесцеремонно, буквально с разгона, нырнула к нему в постель, подлезла под руку лежащего на боку мужчины и вцепилась в него всеми конечностями.
— Что… — пробормотал человек, просыпаясь. — Иля? Что такое? Да ты вся ледяная, что случилось? — встревоженно уточнил он, обнимая меня и утешающе гладя по спине. — Бесёнок, да тебя же натурально колотит!
— Там… Я проснулась, а оно стоит и смотрит! — прошептала я, уткнувшись лицом в его грудь.
— Кто смотрит? — растерянно переспросил Нил.
— Не знаю! Белое, светящееся, прозрачное… оно потом сквозь стену вышло, когда я закричала. Я так испугалась, — пробормотала я, чувствуя, как в уютных объятьях человека меня отпускает тот леденящий ужас, что держал в когтях моё сердце. Отпускает, трусливо уползая куда-то в темноту, подальше от яркой солнечной ауры и ласкового спокойствия мужчины.
— Белое? Прозрачное? — уточнил он. — Откуда у нас на борту привидение?!
— Ты знаешь, что это было? — я настолько удивилась, что окончательно перестала трястись и нашла в себе силы немного отстраниться, чтобы взглянуть на человека. Правда, в окружающей темноте подробно рассмотреть его лицо не получалось.
