Сборник - Приключения-75
Д'Эон, сидя перед зеркалом, быстро вошел в роль. И ему уже казалось, что рядом с трюмо стоит не жалкая софа, а роскошное императорское ложе под балдахином, расшитым царскими вензелями. И на высоких подушках возлежит пышнотелая Елизавета. А он... хотя нет, она — Луиза де Бомон — примостилась у изголовья на плюшевом пуфе. Горит золотой ночник, чуть подсвечивая книгу и роскошный шифоньер, уставленный инкрустированными ларцами. В этих ларцах — все секреты Елизаветы Петровны. В одном — письма поручика Шубина, первой любви русской принцессы, в другом... о, в другом, может быть, спрятаны документы, свидетельствующие о тайном браке Елизаветы с Алексеем Разумовским, казачьим сыном, и, говорят, бывшим певчим, а ныне графом. Да, да, в этих ларцах полно тайн, как полна тайн и императорская спальня...
В дверь номера кто-то постучал осторожно-осторожно. Д'Эон отрешенно огляделся. Лицо исказила гримаса брезгливости, и он уже не походил на «писаную красавицу». Вскочил, заученным движением выхватил из ножен шпагу, всегда стоявшую у изголовья, сделал шаг к двери и чуть не упал, запутавшись в юбках. Сто тысяч чертей! Он же не может предстать перед поздним посетителем в дамском одеянии и со шпагой!
Д'Эон притаился. Закрыта ли дверь на засов? И, вполне вероятно, в этих дверях такие щели... а у него горит лампа... Прошло несколько минут. Стук больше не повторился. Не слышно было и шагов в коридоре. «Послышалось», — с облегчением подумал кавалер. Но еще добрых минут пять простоял неподвижно, боясь шелохнуться.
Как скверно бывает на душе каждый раз, когда он возвращается из-за облачных высот фантазии на эту скучную, грешную землю. Ларцы императрицы... Да есть ли они в действительности? Шетарди — бывший посол Франции еще при Анне Леопольдовне — утверждал, что существует какой-то тайный архив, чуть ли не в Царском Селе, там и хранятся те вожделенные документы, знакомство с которыми открыло бы ему, д'Эону, дорогу к блестящей карьере. А если тот архив такой же плод фантазии Шетарди, как ларцы, пригрезившиеся ему час назад? Ах, как вольготно было тем иноземцам, которые посещали Московию в прошлые века! Чего-чего они только не насочиняли в своих «сказаниях»!
Д'Эон развалился на софе, закинул за голову оголенные руки. Это его любимая поза — можно ничего не делать, не двигаться и в то же время остро переживать события, которые в мельчайших деталях порождает богатая фантазия. Еще в детстве отец заметил, что будущего кавалера погубят женщины и мечты. Мать предпочитала «гибель от мечтательности», отец — от женщин.
...Несчастная привычка — только открыл рот, сразу же забыл о слушателях, забыл, где он и что можно говорить, а о чем лучше бы и помолчать. Кавалер упивался собственными речами, вслушивался в музыку слов и, что самое удивительное, верил сам всему, о чем рассказывал.
Мадлен почувствовала себя маленькой и жалкой перед величием, самоотверженностью д'Эона. И могла ли она отказать кавалеру в такой сущей безделице — провести его в женском одеянии в спальню русской императрицы и спрятать в ожидании благоприятного момента?
Д'Эон был полон радужных надежд.
Правда, через несколько дней эти надежды немного померкли. Ну хорошо, он проберется в спальню, а что потом? Даже если Елизавета быстро уснет и не обнаружит кавалера, то сумеет ли он открыть заветные ларцы, да и существуют ли они в действительности? Может быть, это просто плод его воображения, и он только уверил самого себя в его реальности? Очарованная Мадлен даже не спросила, зачем кавалеру понадобилось проникать в спальню императрицы. Ну а если спросит? Он не знает, что ответить...
С такими, далеко не радужными, мыслями д'Эон пробирался к дому, в котором жила Мадлен. Сегодня ее муж занят в дворцовом карауле, они поужинают вдвоем, а потом пойдут во дворец... Мадлен сама открыла двери — горничную она заранее отпустила.
Полутемная передняя, за ней небольшая зала и... камин. Д'Эон никак не ожидал встретить в России камин, тут преобладают голландские печи. Камин создавал уют. Отблески огня отражались на эфесах сабель, гардах шпаг, развешанных по стенам. Маленький столик, на нем два прибора и шандал со свечами.
— Проходите, проходите... Луиза. В доме, кроме нас, никого нет. Но, право, вы очаровательны. И эта мушка... Ах, узнаю своих соотечественников!
— Но, Мадлен, я надеюсь, наш ужин не затянется?
— Спешить нам некуда. Императрица сейчас играет в карты. Она обожает карты и очень любит выигрывать. Часам к девяти-десяти Елизавета утомится и начнет проигрывать, это испортит ей настроение. Вот тогда-то мне и нужно быть наготове. Вы знаете, я придумала. Вам не придется прятаться — это ведь так трудно. На вас такое чудесное платье, что, уверяю вас — Елизавета придет в восторг, будет рассматривать, а завтра прикажет сшить еще одно к тем нескольким тысячам, которые пылятся в ее гардеробной.
— Нескольким тысячам?
— Да, да, я не знаю, шесть или десять, а может быть, и больше тысяч платьев занимают целых три комнаты в покоях императрицы. Она обожает по утрам полуодетой бродить среди этих платьев. Но бедняжке так трудно решиться выбрать одно, которое нужно надеть. Иногда она по пять-шесть раз на дню переодевается.
«Положение осложняется. Императрица будет рассматривать платье, может быть, мило пощебечет, а когда захочет спать, просто выгонит...»
— Дорогой мой кавалер, может быть, пока мы вдвоем, вы снимете этот парик, я, право, предпочту ужинать в компании мужчины.
— Я не захватил другого...
— О, это будет забавно. Мужественная голова и очаровательный девичий стан! — Мадлен от удовольствия захлопала в ладони, подскочила к д'Эону и сорвала с него парик.
— Ах вы проказница!
Д'Эон хотел броситься вдогонку за резвящейся Мадлен, но запутался в юбке, оступился и во весь рост растянулся на полу. Мадлен от смеха тоже не удержалась на ногах и упала на диван.
— Тысяча чертей! — Д'Эон забыл о своем женском обличье, голос его, еще минуту назад звучавший мелодичным контральто, вдруг раскатился полковой трубой.
В это время открылась дверь и в залу вошел офицер. Он остановился на пороге, недоуменно наблюдая за тем, как на полу барахтается какое-то странное существо. На нем длинное бархатное платье с целомудренным вырезом, но и голос, и черты лица — весь облик — свидетельствуют о том, что это мужчина.
— А, сударь, вам не поможет маскарад! Сейчас я вас проучу. А вы, сударыня, убирайтесь отсюда немедля, с вами мы поговорим потом!
Д'Эон обернулся на голос. Мадлен поперхнулась, выпустила парик и с ужасом уставилась на мужа. Почему он не во дворце?
Между тем офицер выхватил шпагу.
