Александр Насибов - Атолл «Морская звезда»

— Бедняга! — вздохнув, Мерфи выключил радиоприемник, сунул в рот сигарету.

— Мне тоже жаль этого человека.

— Я имел в виду автомобиль. А человек был порядочной скотиной. Сутенер торгует подружкой зачастую с ее согласия — обоим надо как-то сводить концы с концами. Этот же имел все, своим благополучием целиком был обязан жене. Тем не менее предал и продал ее…

— Что же дальше?

— Дальше то, что Анна Брызгалова стала вдовой, — Мерфи ухмыльнулся и зажег сигарету. — Теперь мы просто обязаны позаботиться о ее будущем. Как я полагаю, кроме нас, больше некому…

СЕДЬМАЯ ГЛАВА

Лавров вернулся с похорон Брызгалова, поставил под вешалку зонт. Вошла Джоан, помогла снять плащ, принесла кофейник, наполнила чашки.

— Выпей, Алекс… Он был сильно обезображен?

— Порядком. Но здесь действуют правила: покойника раскрашивают, как восковую куклу… Ему даже губы подвели кармином!

— Кто присутствовал на похоронах?

— Мне сказали: представитель советского посольства, чиновник иммиграционного управления… Поразительно! Представляешь, я видел этого человека за час-полтора до катастрофы!

— Кого? Брызгалова?

Лавров кивнул. Выпив кофе, попросил еще.

— Только что звонили, — сказала Джоан, вновь наполняя чашку. — Женщину доставят уже сегодня… Ого, скоро четыре часа, я должна идти по делам.

— Но ведь ее привезут. Как же я буду один?

— Ты дашь мне адрес, заеду за этой несчастной. Конечно, если не возражаешь. Тебя что-то беспокоит?

— Понимаешь, не могу отделаться от мысли, что здесь нечисто. Суди сама. С “благотворителем”, приходившим ко мне за деньгами, едем к больной. Подъехали к дому, спутник говорит: “Вот ее супруг”. Гляжу и глазам не верю: у тротуара стоит новенький автомобиль, и Брызгалов проверяет уровень масла в моторе. Ни тени озабоченности или тревоги по поводу того, что тяжело заболела жена. Нас знакомят. Спрашиваю о состоянии Анны Брызгаловой. И вот такой ответ: “Пустяки, это случалось и раньше. Как-то ей показалось, что ее преследуют, неделю не выходила из дому”.

— А теперь вбила себе в голову, что обвиняется в воровстве и провозе фальшивых денег?

— И еще как вбила!

Возникла пауза. Гибсон зажгла сигарету, сделала несколько глубоких затяжек.

— Может, она вовсе не бредит, Алекс?

— Что ты! Брызгалов приводил убедительные подробности. Даже бумагу показал — в Москве ее обследовали психиатры. Диагноз — шизофрения.

— Бумажку можно подделать. Советы не стали бы посылать сюда сумасшедшую.

— Видишь ли, шизофрения весьма распространенная болезнь. Ею страдало немало людей, причем во все времена.

— Но в газетах пишут, что она крупный ученый.

— История знает примеры, когда люди были одержимы этим недугом, однако обогащали мир великими открытиями. У многих шизофреников сознание смещается в чем-то одном, да и то лишь периодами. В остальном это нормальные люди.

Двое мужчин вошли в кафе.

— Ну вот, отсюда все будет хорошо видно, — сказал Медик, кивнув на столик возле большого окна на улицу.

Его спутником был Лотар Лашке — прилетел только сегодня утром, с опозданием, и Медик порядком понервничал, ожидая Лашке в аэропорту. Он был лишь исполнителем воли организации, ее глазами в этой стране. Решения принимали другие — те, что немедленно прислали сюда Лашке, как только Медик сообщил об Анне Брызгаловой и ее супруге.

О тех, кто стоял во главе организации, Медик не знал ничего. Может, о них был информирован Лотар Лашке… С той минуты, когда он прошел таможенные формальности, встретился в автомобиле с Медиком и выслушал сообщение о развитии событий, надолго замолчал. Раздумывал, сидя рядом с Медиком, который вел автомобиль. У них не оставалось времени, чтобы заехать в отель, где для Лашке была снята комната, — прямо из аэропорта машина проследовала к дому на противоположный конец города, откуда должны были увозить Анну Брызгалову.

И вот занят удобный для наблюдения пост: кафе расположено против двухэтажного особняка в палисаднике, фасад которого полузакрыт разросшимися деревьями. Дорожка от улицы к дому устлана опавшей листвой. Возле крыльца пусто — ни одного автомобиля. Окна закрыты ставнями. Словом, дом как нежилой.

Все это тотчас отметил Лашке.

Медик понял спутника:

— Второй вход в дом с противоположной стороны. Обычно пользуются им. А вывозить будут отсюда.

Принесли завтрак — крепкий чай, масло, варенье, яичницу с ветчиной. Лашке набросился на еду — в самолете плохо кормили.

Медик сказал:

— Есть агент, который хорошо знает обо всем, что творится в этом особняке. Вызвать?

Лашке, продолжая есть, кивнул в знак согласия. Искоса он наблюдал за Медиком. Тот нашарил монету и пошел к телефонной будке.

С этим человеком Лашке впервые встретился в середине войны, приехав в освенцимский филиал “института” доктора Вольфрама Зиверса. В ту пору работы здесь были в разгаре. Медик экспериментировал над группой венгерских цыганок, обеспложивая их химией и электрическим током. Зиверс был доволен им. Посоветовавшись с Лашке, перевел Медика в новое отделение, созданное для работы на живом мозге человека: Медик квалифицировался и как нейрохирург… В тот день, когда Лашке прибыл в Освенцим, Медик как раз демонстрировал комиссии из Берлина тех самых цыганок. Работа была чистая, комиссия осталась довольна. Если так дальше пойдет, сказал ее руководитель, медицинская служба рейха получит надежное средство для стерилизации больших масс людей. Это весьма важно — вермахту предстоит завоевать пространства с сотнями миллионов жителей. И многие подвергнутся обеспложиванию — те, кто по расовым признакам лишится права на продолжение рода.

Председатель комиссии говорил, глаза его вдохновенно блестели. А Медик почтительно слушал, стоя навытяжку…

Да, так оно было в том далеком году. А позже, перед самым финишем, особая служба Гиммлера и Кальтенбруннера уничтожила сотни и сотни “носителей тайн” — таких, как этот председатель комиссии или сам Вольфрам Зиверс. Но Медик выжил — исчез из страны намного раньше, чем Аннели Райс и Лотар Лашке.

Итак, Лашке предстояло заполучить русскую ученую. Дело считалось решенным — так было сказано в приказе.

Пока Лашке не думал о деталях предстоящей операции — сейчас это было бесполезно. Решение придет, когда удастся изучить объект и его окружение.

Вскоре прибыл вызванный Медиком агент. Это был мужчина с сонными глазами на неподвижном толстом лице. Зато в непрестанном движении находились пальцы его правой руки — ощупывали скатерть, если ладонь лежала на крышке стола, теребили галстук или трогали угол воротничка…