Владимир Неволин - Иметь королеву
Некипелов молчал.
— Да ладно тебе, Ванюша, уж я-то не диверсант.
— Там полигон.
— Это плохо, что нет ракет, — рассудила жена. — Сейчас где ракеты, там и уважение. Устроил бы ты ему хоть одну штучку. Сразу бы Бориса заметили. Американцы опять же рядом. Нет, ракета там нужна.
Некипелов рассмеялся:
— Ну, ты у меня стратег. На Камчатке нельзя — сейсмическая зона.
— Захотят — все сделают. Просто до этого еще никто не додумался. Ну так что?
— Я обмозгую.
— Хорошо, Ванечка. И больше не кури, понял?
* * *Распад «Империи зла» и вывод крылатых ракет из Западной Европы решили вопрос положительно. В окрестностях поселка Калчи начались работы по строительству шахты для межконтинентальной баллистической ракеты.
— Сдурели там… мать их, — шептались проектировщики, ломая головы над обеспечением стратегической безопасности. — Новый БАМ строим. Долбанет Калчевская, такой «бам» будет — Калчи в пепел раскидает.
Строительство длилось два года. К концу восьмидесятых было произведено три пробных пуска Калчи — Казахстан. Все они прошли успешно. Несколько землетрясений — самое крупное силой пять баллов — не сумели разрушить цельнометаллическую шахту глубиной пятьдесят пять метров и повредить ракету-носитель. Ядерный гигант, подвешенный на мощных пятнадцатиметровых пружинных блоках, во время толчков покачивался в шахте, но вел себя мирно.
— Довольны? — спросил Некипелов, когда спустя два года Борис появился в Москве.
— Папочка, ты прелесть. Теперь бы его в Генштаб пристроить…
В эту же ночь командующий стратегическими войсками Некипелов навсегда ушел к своим боевым друзьям.
Когда новый командир в/ч 35252 генерал Зобов, неся впереди себя объемистый живот, выходил из самолета, на самом большом плацу его уже ждал весь личный состав части. Роты и батареи стояли правильным четырехугольником — отдельно офицеры, отдельно солдаты. Плац был выскоблен до блеска. Деревянная трибуна сияла свежевыкрашенными досками. Щеголеватый командир музвзвода нервно поправлял белые перчатки. Новый хозяин — это всегда волнительно.
В пути от аэродрома до части подполковник Гудов осторожно расспрашивал Зобова:
— Ждали вас с нетерпением, товарищ генерал. Все выстроены на смотр. Вы куда сначала — в штаб или к личному составу?
Зобов выпятил нижнюю губу.
— Вы что, охренели? Я полтора часа в самолете вожжался. Домой вези.
Через час ожидания личный состав части развели по казармам.
На следующий день, маленько оклемавшись от пьянки, устроенной ближайшими помощниками, Зобов вызвал к себе в кабинет начхоза.
Майор Бугрей, усатенький и с бачками, почтительно остановился у порога.
— Проходи, ворюга. — Зобов поманил его пальцем.
У майора вытянулись бакенбарды. Хлопая глазами, он подошел к столу.
— Ну, как там на складах? Недостача есть?
— Товарищ генерал, в ракетных частях полный порядок. Я вас заверяю, что…
— Ладно, садись.
Бугрей осторожно присел на краешек стула.
— Когда проходили последние учения?
— У нас, извините, учений не бывает. Специфика части не та. Редкие ночные тревоги для поддержания личного состава в боеготовности — это случается.
— Значит, будут. Готовьте матобеспечение. Вот вам список. Позаботьтесь, чтобы из Петропавловска-Камчатского все было вовремя доставлено.
Бугрей прочитал длинный перечень необходимого и осторожно кашлянул.
— Что непонятно?
— Вот здесь под пунктом номер семь — пять моторных лодок «Казанка».
— Ну и…
— Не поймут в Питере. Тайга у нас, извините.
— А солдатики на чем, по-твоему, через Камчатку переправляться будут? Вплавь, что ли?
— Тогда, извините, пять мало.
— Вот это разговор, — одобрил Зобов. — Исправь на семь. Или нет, пятерка лучше на восемь рисуется. Еще вопросы есть?
— Нет, товарищ генерал, я все понял.
За дверями майора обступили офицеры.
— Ну, как он?
Майор подергал себя за бачки.
— Готовьтесь, мужики, к матобеспечению.
И ушел, оставив офицеров в недоумении и тревоге.
Учения проходили на другом берегу реки Камчатка. Две роты солдат сообща укокошили троих красавцев оленей, подготовили посадочную площадку для вертолета и разбили армейскую десятиместную палатку.
К полудню на место дислокации передвижного штаба прибыл Зобов с офицерами. Выпили. Закусили. Зобов сказал речь.
— Господа офицеры! В наше непростое время все вы должны понимать, что жить так, как раньше, уже нельзя. Уходит в прошлое представление о человеке в форме как о роботе, способном только маршировать, стрелять и стоять в карауле. Время требует от вас самостоятельности и предприимчивости. Каждый из вас на своем боевом посту должен задать себе вопрос: «А все ли я сделал, чтобы родная „тридцатка“ процветала и богатела?» Вот ты, — Зобов ткнул рюмкой в ближнего офицера. — Ты кто?
— Командир автороты майор Сельницын, товарищ генерал.
— Ты что на своих «Уралах» возишь?
— Солдат, товарищ генерал, стройматериалы, продовольствие.
— Местные из Калчей к тебе за помощью обращались?
— Так точно!
— А ты что?
— Ни в коем случае. Использование транспорта части в личных целях…
— Ну и мудак. Тебя что, ракетную установку попросили продать? Впредь незадействованный на текущий момент транспорт будет использоваться для помощи местному населению. Не бесплатно, конечно. Всю бухгалтерию будет вести мой адъютант.
Зобов икнул.
— Пример с майором… Семечкиным всем понятен? — Офицеры молчали. — Тогда выпьем, господа, за процветание «тридцатки».
После «учений» майор Бугрей пришел к Зобову.
— Что там у тебя?
— Питер отчета требует, товарищ генерал. Затраченные средства, потери.
Зобов протянул бумагу:
— Держи. Твою работу сделал.
Майор уткнулся в перечень. На лице его отразилось сомнение.
— Что куксишься?
— Лодки…
— Что «лодки»?
— Мы ведь их не использовали. А здесь пометка «списаны в связи с непригодностью». И полевая кухня.
— Тебя что, моя подпись не устраивает?
— Устраивает, товарищ генерал. Но ведь и я тоже расписаться должен.
— А тебе, я понимаю, не хочется?
— Ну… как-то…
Зобов побагровел и, обойдя стол, наклонился над майором.
— Слушай, ты. Целочку-то из себя не строй. В запас захотел? Я это могу устроить. Вышибу с треском, без выходного пособия. На твое место люди всегда найдутся. Хочешь?
Майор не хотел и молча расписался под перечнем.
В кабинет заглянул адъютант.
