Авенир Зак - Пропавшая экспедиция
Кругом валялись трупы убитых лагутинцев. Было тихо.
Внезапно послышался конский топот. Макар поднял голову. Обернулся испуганно Кешка. К ним неслись всадники.
На полном скаку остановил Корытный своего великолепного серого в яблоках жеребца. Подскакали и остальные — Витоль, Булатов, Коган, бойцы Корытного.
Макар с трудом поднялся, поддерживаемый Данилой, и улыбнулся, превозмогая резкую боль в плече.
— Все в порядке, товарищ Витоль, — сказал он. — Вот она, коллекция бывшего князя Тихвинского, — и показал на ящики.
Витоль соскочил с коня и обнял Макара.
Макар взглянул на Булатова.
— Может, и все равно, кто бы спас ее, Булатов. А все-таки… Мне, однако, не все равно.
— Завидую, — ухмыльнулся Булатов.
И вот уже две телеги, груженные ящиками с коллекцией князя Тихвинского, под охраной эскадрона Корытного покидали стены монастыря. Кешка сидел и а передней телеге рядом с Макаром. Он оглянулся и помахал рукой Даниле, стоявшему в воротах и старческими слезящимися глазами смотревшему им вслед.
Они отъехали от монастыря и свернули на дорогу к Изгорску. Кешка молчал, задумчиво глядя куда-то вдаль.
— О чем задумался, Иннокентий? — спросил его Макар.
Кешка не ответил. Он смотрел на вечернее, предзакатное небо, на оранжевую полоску на горизонте и ждал, когда перед его глазами появится всадник на озаренном закатом красном коне.
ПРОПАВШАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Часть первая
ПРОПАВШАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
По каменным плитам тюремного коридора шли трое. Впереди — начальник тюрьмы, за ним арестованный, позади конвоир.
Аркадий Николаевич Смелков, высокий, прямой, в сюртуке горного инженера, в белой сорочке с накрахмаленным воротничком, мало походил на арестанта. Он шел, высоко подняв голову, заложив за спину руки, мало обращая внимания на любопытные и не очень доброжелательные взгляды солдат, попадавшихся навстречу.
Начальник тюрьмы, бывший рабочий-путиловец, открыл комнату в свой кабинет, и Смелков, слегка пригнувшись, вошел в комнату с низким сводчатым потолком.
Возле окна стоял человек в черной кожанке, в таких же кожаных галифе, в очках с железной оправой. Он кивнул начальнику тюрьмы, и тот вместе с конвоиром вышел.
— Здравствуйте, Аркадий Николаевич, — приветливо сказал человек в кожанке. — Моя фамилия Волжин.
— Мы знакомы, — буркнул Смелков. — Впрочем, когда я прятал вас от жандармов, у вас не было фамилии, вас называли товарищ Захар. Ну что ж, долг платежом красен. В двенадцатом году я прятал вас, теперь вы упрятали меня.
Волжин рассмеялся.
— Будем считать это недоразумением, — миролюбиво проговорил он, поглаживая усы.
— Недоразумением?! — вскинул голову Смелков. — Ну нет! Меня разбудили среди ночи, переполошили домашних, какой-то дикий горец разыскивал у меня в доме пшено… Что я, бакалейщик?! Спекулянт?! Откуда в доме горного инженера пшено, черт побери!
— Не пшено искали у вас, Аркадий Николаевич, — спокойно пояснил Волжин. — Нам стало известно, что у вас в квартире скрывался адмирал Симбирцев, непримиримый враг Советской власти.
— Адмирал Симбирцев — выдающийся полярный исследователь. А его политические взгляды меня не интересуют!
Волжин усмехнулся и покачал головой.
— Напрасно… Напрасно вас не интересует его политическая позиция… Впрочем… предлагаю забыть этот инцидент, — и он широко улыбнулся.
— Забыть? — вскинул брови Смелков. — Ну нет-с! Вы меня арестовали, извольте судить, поскольку я прятал у себя на квартире не ученого-исследователя, а, как вы выразились, непримиримого врага Советской власти!
— Никто вас судить не собирается, — сказал Волжин. — Вы свободны, Аркадий Николаевич.
— Нет уж! Извольте судить! А то сейчас вы меня отпустите, а завтра опять явится какой-нибудь горец, и все начнется сначала.
— Обещаю, что не начнется. Присядьте, пожалуйста. — Волжин усадил Смелкова в единственное кресло за столом начальника тюрьмы, и, помолчав некоторое время, спросил: — Аркадий Николаевич, Ардыбаш — это серьезно?
Меньше всего на свете мог Смелков ожидать, что здесь, в тюрьме, кто-то заговорит об Ардыбаше. Он с удивлением уставился на Волжина.
— Ардыбаш? А какое вам… — Он подчеркнул слово «вам». — Какое вам дело до Ардыбаша?
— Разбирая бумаги Горного департамента, по поручению Совнаркома, я обнаружил ваше письмо с предложением направить экспедицию в район Ардыбаша.
— Да, в свое время обращался я в Горный департамент с таким предложением, — угрюмо произнес Смелков. — Однако ответа так и не получил.
— На вашем письме есть резолюция.
— Какая?
— «Чушь! На Ардыбаше нет золота и быть не может!»
Смелков поморщился.
— Эти господа из Горного департамента разбирались в геологии не больше вашего горца, который в поисках пшена переворошил всю мою коллекцию минералов.
— А вы, однако, злопамятны, Аркадий Николаевич, — рассмеялся Волжин. — Я уже сказал, что пшена у вас не искали. Так вы полагаете, что на Ардыбаше золото должно быть?
— Не сомневаюсь, — твердо сказал он. — Но какое это все имеет значение сейчас? И почему вас интересует Ардыбаш? — он пожал плечами.
— Что вы скажете, если мы отправим вас с экспедицией на Ардыбаш? — спросил Волжин, пристально глядя на Смелкова.
От неожиданности Смелков вздрогнул, но тут же подавил внезапное волнение.
— Вы изволите смеяться надо мной? — спросил он с горечью.
— Я обращаюсь к вам по поручению Совета Народных Комиссаров, — сказал Волжин. — Вы будете назначены научным руководителем экспедиции, направляемой в район Ардыбаша.
— О чем вы говорите?! — рассердился Смелков. — В столице России нет угля, дров, люди голодают… Стоят заводы, фабрики… Кого может сейчас интересовать гипотетическое золото Ардыбаша?
— Советской России нужно золото, — сказал Волжин, — Именно потому, что стоят заводы, фабрики… Чтобы они снова заработали. Чтобы справиться с разрухой…
Смелков понял, что Волжин отнюдь не шутит, предлагая ему осуществить давнюю, казавшуюся уже невыполнимой мечту об экспедиции на Ардыбаш, его едва ли не двадцатилетнюю неотступную мечту.
— И что же, — спросил он, все еще скептически. — Советская Россия в состоянии дать мне денег… людей?
— К сожалению, Советская Россия дать вам денег не может, — развел руками Волжин. — Разве самую малость… А людей… Я дам вам одного человека.
