Тот самый сантехник 5 - Степан Александрович Мазур
— Слушай, а по бетону работать умеешь? Ну там… зацементировать кой чего. Без вопросов, чтобы.
Карен почему-то отвечать не стал. Зажимая шею рукой, как «медицинский воротник» позвонки от перелома, поспешил покинуть дом.
Чёрт с ней, с Зоей! Жизнь дороже!
Боря снова вздохнул, глядя в очередную удаляющуюся спину.
«Похоже, снова всё самому разгребать», — подытожил внутренний голос.
А за окном сыпал снег. И одинокий ротвейлер с недоумением прислушивался к голосу изнутри.
— Боря? Борь? — доносилось из глотки через приоткрытый рот. — Ты вообще меня слушаешь?!
Глава 11 — Небо на память
В то же время.
Там, где нас нет.
Крановщик Станислав Евгеньевич не особо любил стрелять. В деревне охота как-то мимо него проходила, а если и отправлялся в лес с братьями или иными охотниками по-соседски, то больше на грибы и ягоды переключался.
Не желая делиться дарами природы, однажды пришлось от кабана убегать по дубовой роще. А в другой раз пристально смотрел на медведя глаза в глаза, пока косолапый предпочёл не уйти в лес поглубже. Повезло самца повстречать. Будь медведица с детёнышами, так просто не ушла бы.
Срочную же службу Стасян больше бегал кроссы и висел на турниках, чем пропадал на стрельбищах. В их мотострелковом батальоне в Сибирской глуши не охотно выделяли боеприпасы, как на любой периферии. Гранатомётчикам так вообще доставался «хер да маленько». Если стрелкам по рожку-другому ещё находилось, а связистам выделяли пару раций на учения и заправляли БТР с исправной ходовой, то выстрелы к РПГ старались беречь до лучшего случая, проверок или оставлять до ключевой даты. Пока весь мир большой страны говорил «не трогай, это на Новый Год», в иных батальонах говорили «не трогай, это на 9 мая».
Всё изменилось, когда Станислав по распределению попал на «передок» в зону спецоперации. В потрёпанном мотострелковом батальоне, который восьмой месяц решал поставленные задачи, толком не имея на это достаточных средств, быстро оценили ширину плеч Стасяна. А заглянув в медкарту, даже обрадовались. Что же касалось лица пехотинца, то по одному виду понятно — пизда врагам. А опыт прошлого достаточен, чтобы выдать РПГ-7.
Выделив помощника мощному гранатомётчику со страшной рожей вместе с бронником и каской, закинули обоих в окопы так называемого боевого соприкосновения, где разумное сочетание родов войск защищало отечество от фашизма, нацизма и прозападных взглядов. Их плюсов было то, что в помощники Стасяну достался младший брат Коля-Колясик. Из минусов то, что срочку служил тот только год и буквально в соседней к ним деревне, где больше отвечал за газон в части, чем за получение боевых навыков на практике.
Но родня — есть родня. Никто не выступает против, когда рядом члены семьи служат. Тем более, что распределением загодя занялся старший брат — Петр-Петро. Он в зоне СВО уже месяц. Ушёл добровольцем в конце октября ещё до получения повестки и весь ноябрь учился выживать под залпами «трёх топоров». Они же 777 — обозначение буксируемой 155-милимметровой британской гаубицы M777.
Хотя матери Петро сказал, что отправился на заработки в город. Семья и не в курсе, что на фронт уехал.
Как добровольцу с ещё полноценной двухлетней военной срочкой в конце «девяностых», которую закончил в чине Старшины, Петру постепенно доверили мотострелковый взвод.
Обжившись на линии соприкосновения и постепенно сориентировавшись на местности, он уже примерно представлял положение дел. Рад бы братьев подальше в тыл засунуть, но Стасян поступил «с пометкой» в личном деле. Так что не только годен, но и даже известно — где пригодится.
И вот где-то здесь, что именно — то самое ГДЕ, он сразу и пригодился. Картина «утро в окопе» разворачивалась неспешно. Разведка засветло рванула на БТР в ближайший лесок, а Колясик отложив сапёрную лопатку, вгрызся в галеты сухпая.
Сухие губы младшего брата обронили:
— Стасян, чайку бы.
— Ты чего жрать сел? Копай до обеда. Там у комода в блиндаже погреемся и чайку ебанём.
— Что мне твой командир отделения? У меня в животе урчит! А руки уже к херам перемёрзли. Я пальцев не чую! — пожаловался Колясик, жадным взглядом окидывая зелёную пачку со звездой, коих выдали сразу три штуки на день, но посоветовали растянуть на два дня.
Сухпай оставлять лучше с запасом. Мало ли, будет ли подвоз вовремя — большой вопрос.
— Перемёрзли, тютя ты, — буркнул Стасян, передразнив и отобрал лопатку. — Следи за обстановкой, малой. Прилетит — некуда будет прятаться. Окапываться надо.
— Бля, да мы же уже в окопе! Куда ещё окапываться-то?
— Ты не догнал, что Петро сказал? Без «лисьих нор» нам пиздец. Миномёт по тепловизору бьёт. Аккурат на голову и прилетит. Хули ему твой окоп или траншея? Потолка нет! Вот как дождь на макушку капать перестанет, тогда можно успокоиться.
— Не услышим обстрел, что ли?
— Ну ты деревня, — улыбнулся средний брат. — Как ты до двадцати-то дожил?
— С трудом, брат, с трудом, — улыбнулся Колясик, протягивая галету.
Пришлось разделить, по-братски.
Призвали их в один день. Только одного забрали с городского военкомата после драки, а второго сдал под белы рученьки участковый, устав ловить при езде в пьяном виде без прав и на летней резине.
Особые призывники — особые условия. Перелёт. Распределение. Инструктаж. Передовая.
Мотострелковая рота «сдерживания и маневрировала» на пятачке в полях отражала контрнаступы неприятеля траншеями и рвами на расстояние пяти километров. А также сама потихоньку вгрызаясь в высоко эшелонированные укрепления противника вместе со штурмовиками спецчастей при поддержке арты и вертушек. При особо удачном контрконтрнастулпении даже удавалось ещё немного продвинуть линию обороны.
Конкретно в составе отделения из тринадцати человек, Стасян и рассматривал низкие кучевые облака. Во времена, когда вылезал из бокового ответвления в окопе в половину роста и давал отдых рукам и коленкам.
Прислонившись спиной в бронике под бушлатом к стенам окопа, сидя на корточках, он мечтал о куреве. А думал о доме.
— Колясик, есть сига?
— Да откуда? Ночью последнюю скурил, — ответил брат.
Стасян поднялся с корточек, дополз до края окопа и немного выглянул наружу. Каска к грязи. А рожа так вообще слилась с местностью так, что хоть в Рэмбо иди. К коммандос возьмут не глядя. Но Петро говорил, что солнцепёк два дня назад накрыл группу британских коммандос. Даже сапог в поле не осталось.
«И хули
