Царевна, спецназ и царский указ - Наталья Филимонова
— Ну?! — царевна с горящими глазами обернулась на богатырей, молча наблюдавших за состязанием.
— Твоя взяла, — мрачно буркнул Анжей рядом с ней. — Бестия!
— Рука у тебя верная, — одобрительно кивнул Михайла.
— Молодец, что не умеючи пытаться не стала — а на верную руку положилась, — поддакнул и Савелий.
— Иииии!! — губы Альки сами собой расползались в счастливой улыбке. Кажется, сейчас она и вовсе могла бы свернуть горы. Ее первая победа! Ну да, не без хитрости, но ведь она и впрямь все свои цели верно поразила! Кто ж виноват, что одолеть этих богатырей без хитрости никак невозможно!
Главное теперь, пожалуй, на скамьи садиться с оглядкой. И не прислоняться ни к чему, не проверив прежде. А то что-то взгляд у Анжея нехороший. Оценивающий какой-то. А сосенку-то найти не труд вовсе!
Глава десятая, в которой царевна на виду таится да без сна мается
Противник у Альки остался только один — Михайла. И уж она-то знала, что ему предложить! От первого успеха у царевны за спиной будто крылья выросли. Самое то настроение для последней битвы!
— В прятки будем играть! — объявила она.
Михайла вытаращил глаза. Ему, воину великому, старшому богатырского отряда особого — да просто мужику взрослому! — и в прятки играть, будто мальчонке малолетнему?
Однако царевна была настроена серьезно и воинственно.
— А что? — она подбоченилась. — Али не приходится богатырям никогда тайком красться, планы вражеские вызнавать, по укрытиям хорониться?
Богатыри переглянулись. Крыть было нечем. И впрямь! Это ведь только в сказках воин, мечом размахивая, напрямки к ворогу скачет с боевым кличем да весь мир о своем походе великом оповещает. На деле иной раз и схорониться надо, и вызнать чего тайком. Вот только в отряде у каждого — свое дело, и разведкой, уж конечно, не старшой отряда ведает. У Михайлы для таких дел стати не те — такого-то где угодно издалека углядишь. Где уж тут схорониться неприметно, когда в тебе мало не сажень росту!
Конечно, назови царевна прятки в числе первых испытаний, против нее бы кто другой вышел. Однако не зря она выжидала!
— Прятки так прятки, — Михайла тяжко вздохнул. — В лесу прятаться будем?
— Зачем же в лесу? — деланно удивилась она. — Здесь и будем! В доме. Сначала ты, следом я. Кто найдет другого, пока лучина горит, тот и молодец.
— Так ведь… — Михайла огляделся. Чтобы в доме схорониться, да при его-то размерах, мест не так-то и много. За время, пока лучина горит, все и обойти можно без труда. Ну да хозяин — барин. То есть хозяйка, стало быть. Он тяжко вздохнул. — Как скажешь.
Пока Михайла прятался, Алька из дома вышла и дождалась, когда ее позовут. А войдя, огляделась внимательно. Велик был соблазн первым делом наверх заглянуть — в богатырской опочивальне она ни разу еще не бывала. Интересно же посмотреть! Однако дело сейчас было важнее.
А разгадать его — проще некуда. Где может спрятаться богатырь со своим ростом и статями? Под кровать — не забраться, тесновато ему там станет. За занавесь — да там со всех сторон его видать будет. В сундук — не поместится. Разве что в подполе среди мешков с репой да мукой укрыться. Или…
Алька неторопливо прошагала к закуту за печью.
— Нашла, — сообщила она, насмешливо глядя на укрытую наполовину простыней могучую фигуру.
— И четверти лучины не прогорело, — хмыкнул за ее спиной Савелий.
— Твоя взяла, — буркнул Михайла. — Прячься сама теперь…
Алька потерла руки. Найти огромного богатыря — не труд. А вот теперь — и впрямь ее выход!
А потому, как только Михайла — для верности вместе с прочими богатырями — за порог вышел, она юркнула в свой уголок за занавесью, собрала кой-чего. Метнулась и в закут, где с утра в миске тесто на пироги расстаивалось. И в подпол сбегала — туда и тотчас обратно.
А потом подбежала к окошку, на задний двор выходящему, отворила его, огляделась воровато — да и выбралась через него.
Богатыри переминались с ноги на ногу у порога.
— Надо было хоть кого оставить — а то как знать-то, спряталась она уже, аль нет? — нерешительно промолвил в конце концов Михайла.
— Надо было, — пожал плечами Савелий.
Однако как бы ни были богатыри заняты (а уж тем паче когда не заняты!), не заметить появившуюся из-за деревьев фигуру воины, приученные все примечать, никак не могли. Впрочем, сгорбленная старуха, приближавшаяся шаркающей походкой, опираясь на длинную деревянную палку, едва ли могла кому угрожать.
Старуха была закутана в длинный плащ с капюшоном, закрывавшим большую часть ее лица. Из-под капюшона торчал только длинный сморщенный нос да пакля нечистых седых волос. Нос был какой-то кривой и до того неприятный, что разглядывать лицо гостьи и вовсе не хотелось. Да и руки, едва из широких рукавов выглядывающие, оказались не просто сморщенными, а словно паршой покрытыми.
— По здорову ли, добры молодцы! — проскрипела-проскрежетала старуха, приблизившись.
— Поздорову, бабушка! — нестройным хором ответствовали ей богатыри.
— Не откажете ли бедной паломнице в приюте да корке хлеба?
— Да уж потеснимся, — на сей раз, тяжко вздохнув, Михайла ответил за всех. — Чай, найдется у нас для странницы и хлеб, и кров…
Тут он слегка замялся — приглашать гостью в дом, не заходя самому, было неловко. А объяснять, что богатыри тут с царевной в прятки играют, что-то не хотелось.
А впрочем… времени-то немало прошло, уж наверное бойкая девица давно спрятаться успела! А голосу не подает, так потому что выдать себя не хочет.
Богатырь гостеприимно распахнул дверь, приглашая старуху. Бедного странника в этом доме всяко никто не обидит!
— Савелий, Светик, — шепнул он, — накормите-ка ее, да расспросите.
Договоривать он не стал — и без того ясно, что сам Михайла пока другим делом занят. Анжей за его спиной запалил лучину.
А странная все же эта паломница! Заблудилась небось. Ни к каким святым местам через их лес дорога
