Анатолий Днепров - «Мир приключений» 1963 (№09)
Но встреча (“неизбежная встреча”, как упрямо повторял Шубин) могла произойти и днем. На этот случаи припасены глубинные бомбы. Теперь на катера берут и бомбы, с полдюжины небольших черных бочоночков, аккуратно размещая их в стеллажах за рубкой.
Не торпедой, так бомбой! Надо же чем-то донять этих несговорчивых “покойников”!
Но пока не встречается Шубину ею “’Летучий голландец…”
2
Глубинные бомбы неожиданно для всех Шубин использовал еще более своеобразно — против надводного корабля!
Отряд находился в дневном поиске, сопровождаемый самолетами прикрытия и наведения на цель.
Рев шубинских моторов как бы вторил падающему с неба рокоту. Нервы вибрировали в лад с этим двойным перекатом, с грозной увертюрой боя.
Впереди пусто. Грязно-серое полотнище облаков свисает до самой воды.
Но вот Шубина окликнули сверху. В наушниках раздалось торопливое: “Транспорт, Боря! Транспорт! Слева курсовой двадцать! Здоровенный, тысячи на три[2]!”
Один из самолетов вернулся, сделал круг над отрядом торпедных катеров, помахал крыльями и опять улетел вперед.
Катера послушно последовали за ним.
Через несколько минут на горизонте возникли силуэты кораблей. Как мыши, выползали они из-под тяжелых складок облаков, ниспадавших до самой воды.
Верно: транспорт! И конвой, очень сильный. Раз, два… Четыре сторожевика и тральщик!
Но известно, что победа не определяется арифметическим соотношением сил. Есть еще и высокая алгебра боя!
На немецких кораблях заметили Шубина и стали менять походный ордер[3]. Одновременно заблистали вспышки выстрелов. Вода вокруг катеров словно бы закипела.
Первыми в драку ввязались самолеты. По приказанию Шубина они атаковали корабли охранения, чтобы заставить их расступиться и открыть катерам дорогу к транспорту.
Но из-за туч неожиданно вывалились немецкие самолеты. Конвой тоже имел “шапку”, то есть воздушное прикрытие. Над головами моряков навязалась ожесточенная схватка.
— Дымовую завесу! — командовал Шубин в ларингофон.
Один из катеров бойко выскочил вперед, волоча за собой дым по волнам. Мгновение — и атакующие торпедные катера оделись грозовым облаком.
Сверкая молниями, облако это неслось по воде на транспорт.
А сверху моряков подбадривали летчики. В наушниках звучали их возбужденные голоса:
— Левей бери! Жми. Боря, жми!.. Боря, Боря, Бори!..
Улучив момент, когда транспорт повернулся к нему бортом. Шубин прицелился. Самое главное — прицелиться. Торпеда умница! Остальное доделает сама.
— Залп!
Соскользнув с желоба, торпеда нырнула в воду за кормой. Шубин круто отвернул, а торпеда, оставляя за собой пенный след, понеслась к транспорту на заданной глубине.
Взрыв! Угодила в носовые отсеки! Нос транспорта резко осел в воду.
Но это не конец. Одной торпедой такую громадину не взять. Транспорт еще хорошо держится на воде. Корабли охранения сомкнулись вокруг, него и усилили заградительный огонь.
— Фомин горит, товарищ гвардии капитан-лейтенант! — крикнул Павлов.
Один из торпедных катеров беспомощно покачивался на волнах. Он горел! Немцы сосредоточили по нему почти весь огонь, спеша добить. Таково правило морского боя: подбитого немедля добивай!
Князев полным ходом мчался на выручку товарища, но был еще далеко от него.
Тогда, в разгар боя, Шубин застопорил ход!
Павлов с ужасом оглянулся на своего командира. Как! Забраться чуть ли не в середину вражеского конвоя и вдруг стопорить ход, то есть превратиться в неподвижную мишень! Зачем?
А Шубин спокойно облокотился на штурвал, потом с подчеркнутым хладнокровием пощелкал ногтем по коробке с папиросами, не спеша закурил.
Из люка выглянули изумленные Дронин и Степаков. Боцман с глубокомысленным видом поправил свой рыжий ус.
Один Шурка не испытывал страха. Рядом с командиром никогда, ни при каких обстоятельствах, не испытывал страха. Застопорили ход? Ну и что из того? Стало быть, снова хитрим.
Вокруг вздымались всплески, все больше всплесков. Решив, что катер Павлова тоже подбит, фашисты, ликуя, перенесли часть огня на новую неподвижную мишень.
Павлов пробормотал:
— Рисково играете, товарищ гвардии капитан-лейтенант!
Голос его пресекся.
А кто не рискует, не выигрывает! Приходится, брат, рисково играть… — Не оборачиваясь, Шубин протянул Павлову папиросы. — Закури, помогает!
Расстояние между неподвижным катером Фомина и катером Князева все уменьшалось. Шубин не отрывал от них взгляда.
Да, он рисковал! Но не собирался рисковать ни одной лишней секундой. Жизнь ему надоела, что ли?
Вот Князев подошел к горящему катеру. Матросы теснятся на борту с отпорными крючками. Кого-то перетаскивают на руках. Значит, есть раненые.
Давай, друг, не мешкай, давай! Уже припекает, немецкие снаряды ложатся совсем близко.
Ну, всё наконец! Гибнущий катер окутался дымом. Князев поспешно отскочил.
И тотчас же Шубин дал самый полный вперед!
Он стремглав выскочил из-под обстрела и описал широкую циркуляцию. Снова обрел свободу маневра! Немцы так, наверно, и не поняли ничего.
За те минуты, что Шубин, спасая товарища, отвлекал огонь на себя, транспорт успел развернуться. Теперь, сильно дымя и зарываясь носом в воду, — “свиньей”, как говорят моряки, — он уходил к берегу, под защиту своих батарей. Охранение его отстало, увлекшись обстрелом горящего катера Фомина и мнимо подбитого Павлова.
Шубин ринулся в образовавшийся просвет.
— Залп!
Транспорт неуклюже занес корму. Вторая шубинская торпеда скользнула вдоль его борта.
Уходит! Уйдет!
И тут что-то странное случилось с глазами. Шубину показалось, что от мачт и рей транспорта, от его высокой надпалубной надстройки упала на облака непомерно большая тень. Она вытянулась, проползла над водой, и Шубин увидел: тень — не транспорта, а подводной лодки!
Он узнал эту подводную лодку!
Видение было мгновенным. Стоило тряхнуть головой, как оно исчезло.
Шубин оглянулся на пустые желобя. Торпед нет! В стеллажах только глубинные бомбы.
Он перехватил взгляд юнги. Подавшись вперед, подняв лицо, Шурка самозабвенно смотрел на своего командира. “Ну же, ну! — казалось, молил его взгляд. — Придумай что-нибудь! Ты же можешь придумать! Ты всё можешь!”
И этот взгляд, обожающий и нетерпеливый, подстегнул Шубина. Он выжал до отказа ручки машинного телеграфа.
